Страница 6 из 15
Я прекрасно понимаю, что всё мною здесь сказанное может вызвать у кого-то острый приступ неприятия. Например, у тех кто, верит в «демократические ценности». Или у тех, кто, наоборот, верит в возможность построения общества социального равенства и справедливого распределения благ. Не понравится это и тем, кто рассуждает о сильной личности у руля, ведущей общество к процветанию.
Утопии очень полезны, они способствуют движению общества вперед. Но они всё-таки остаются только утопиями. Реальность устроена несколько иначе. В ней основной силой, заставляющей общество двигаться куда-либо, является само общество. То есть настроения людей, его составляющих, их потребности и их понимание происходящего вокруг них. Всякие идеологии, красивые речи политиков и прочий антураж, являются вторичным, а часто даже несущественными.
Глава 2. Низшие слои общества – топливо и смазка всех механизмов в обществе.
В принципе, всё относящееся к низшим слоям общества сказано в заголовке главы. И, казалось бы, можно сразу перейти к жизнедеятельности высших слоев, к тому, что описано в следующей главе. Но требуются разъяснения. Тем более низшие слои общества не такая уж простая среда. Но боюсь описание процессов в низших слоях будет большинству из нас не интересным, как раз тем, кто составляет этот слой.
Итак, приступим. Для начала поясню. Слово «общество» я буду использовать в двух значениях и масштабах. Общество как человечество в целом, как результат эволюционных процессов человечества, в контексте механизмов поведения всей человеческой общности. И общество как человеческую общность, выстроенную в рамках данной территории и биологической популяции, а, применительно к современности, в рамках отдельной страны. Возможно, я не везде делаю правильные акценты и пояснения, но что конкретно имеется в виду, можно будет понять из контекста.
Это в школьном учебнике можно написать, что такой-то маньяк у власти уничтожил «стотыщьмильонов» мирных граждан. Школьник этому поверит. Но, со временем, даже ему станет понятно, что «стотыщьмильонов» возможно только с использованием нескольких тысяч помощников-исполнителей. И эти несколько тысяч отнюдь не маньяки, и уж тем более не кровавые, а значит они были движимы совсем другими мотивами. Опять же, в других условиях, каким бы кровавым маньяком не казался очередной диктатор, массовых жертв не бывает. Вроде бы и помощники в наличии, и сам он кого-то там геноцидит, разгоняет или притесняет, а миллионов жертв нет. Даже современники этого диктатора ожидали, что «вот сейчас», но ничего не происходило или не было никакой массовости. «Добрые люди кровопролитиев от него ждали, а он Чижика съел!».
Более того, бывает и обратная ситуация. Некий режим может считаться демократичным и гуманным, а в стране, им руководимой, внезапно обнаруживаются тысячи жертв какого-либо геноцида. Понятно, что их потом списывают на какие-то другие силы. Но сами эти силы, они же не с Луны в обществе появляются. Хотя такие примеры скорее не из 20-го века или даже не из Европы. Впрочем, люди везде одинаковы, и поступают схожим образом, вне зависимости от расы и географии.
Как видно, одной единственной «исторической» личности мало, нужно что-то ещё. Для того, чтобы происходило то, что произошло, само общество должно принимать в этом активное участие. Причем люди должны иметь не просто веру в правильность происходящего, а иметь потребность участвовать активно! Простого молчаливого одобрения не достаточно.
Массовость.
К примеру, какими бы не были кровавыми Аугусто Пиночет или Франсиско Франко, но их репрессивные машины быстро выдохлись без поддержки населения, без поддержки низших слоев. Чьего то желания с кем-то расправиться абсолютно недостаточно. Это желание может запустить механизм, но ни один механизм не работает без источника энергии. Именно эти слои общества создают массовость и соответствующий эмоциональный фон, просто в силу своей многочисленности.
В свою очередь и массовый террор без «правильного» управления со стороны власть предержащей верхушки может не стать таким уж массовым, как ожидается. К примеру Муссолини хоть и создал все условия для организации массовых погромов и миллионных репрессий, но ничего этого в Италии не случилось. Ни его репрессивный аппарат не усердствовал, ни граждане активность не проявляли. Фактически это было не нужно никому. Большинство погибших – это жители колоний Италии. К фашизму это имеет такое же отношение как жертвы в колониях «демократической» Франции и «добропорядочной» Англии ровно в тот же период. Жертв на основе расизма в колониях «правильных» демократических стран в тотже период тоже были миллионы.
От накаченных пропагандой итальянцев досталось, как всегда, евреям. Именно их можно назвать жертвами именно фашизма. Но особой массовости при этом тоже не было. И это тоже объяснимо. Ни самим гражданам, ни людям находящимся у власти не был нужен громоотвод. Сами граждане не испытывали тягу к насилию. Только некоторые пытались следовать примеру «старшего брата» в лице нацистской Германии.
Это одна из иллюстраций того, что пока обыватель сыт (или наоборот занят выживанием), то грандиозных кровавых событий в обществе не происходит несмотря на заведомо направленную на это идеологию и режим.
Ещё пример. Известные массовые казни еретиков Инквизицией. Принято считать, что некий особо упоротый инквизитор по своему самодурству отправлял на костер людей, просто руководствуясь своими, одному ему известными принципами. А ещё «народ безмолвствовал». Но народ не безмолвствовал. Он поддерживал и даже активно участвовал!
Если внимательно посмотреть, то мы увидим, что низшие слои общества таким образом находили возможность для мести представителям более высокой социальной группы. Понятно, что при этом погромы происходили «весело» и «с огоньком». А заодно Святая Инквизиция решала свои финансовые вопросы за счет имущества еретиков при полной поддержке населения. В противном случае тот же Торквемада успел бы казнить вряд ли более сотни еретиков. До приписываемой ему тысячи точно не дошло бы.
Можно возразить, что непосредственно казнями при Инквизиции занимались специальные люди, а не активисты из толпы. Всё верно, именно палач этим занимался. Вот только этот человек не с Луны. Он жил в том же городе, ходил по тем же улицам. Чувствовал настроения людей. Во время казней, он чувствовал одобрение толпы, её настрой. Можно сказать, был её орудием. И это главное – одобрение. Хотя желание выслужиться перед местным епископом тоже играло не последнюю роль.
Те же чувства испытывали участники трибунала, которые выписывали приговор еретикам. Настроение толпы подпитывало цепную реакцию террора инквизиции. Но как только настроения в обществе поменялись, поменялось и настроение тех, кто выносил приговоры и их приводил в исполнение. Террор пошел на убыль.
Но самое главное, в непосредственном «изъятии» тех, кого объявили еретиками активно участвовали простые граждане. И делали они это с явным энтузиазмом. Попутно прибирая к рукам всё, что плохо лежало.
Сами жертвы были отнюдь не случайными. Например, основными жертвами массового террора инквизиции в Испании были мавры и евреи. То есть люди, изначально чуждые местным жителям. При этом многие были более зажиточными, чем основная часть тогдашнего испанского общества. Они создавали закрытые диаспоры. Закрытость сама по себе вызывает опасения у окружающих. Но диаспоры частенько захватывают рынки и бизнесы, оттесняя от них «аборигенов». А это уже прямой конфликт и вполне ясный мотив для мести. Общество было очень не против поучаствовать в «процессе». Что, собственно, и создавало прекрасный фон для работы Инквизиции. Для Инквизиции они уже удобные жертвы. То есть все довольны. Кроме жертв, естественно.
Ещё пример. Якобинский террор. Конечно он осужден даже теми, кто в нем участвовал. Вот только когда эти люди в этом самом терроре принимали участие, то были совсем не против. Опять же, месть представителям более высокой социальной группы и возможность конвертировать насилие во что-то материальное, отнятое у «врагов Республики». И снова низшие слои общества основная движущая сила. Во всяком случае ровно до тех пор, пока не коснулось их самих. То есть до тех пор, пока новому правительству Франции не пришлось выгребать продовольствие для прокорма Парижа у французских пейзан в стиле их предшественника Людовика или их последователей-революционеров 20 века (Керенского и большевиков).