Назугум

Центральный офис МИТ представлял собой город в городе: целый квартал зданий, соединенный подземными переходами. До момента пока мне не подыщут подходящую квартиру и не зачислят деньги на мой счет, мне отвели двухкомнатную квартиру в одном многоквартирном доме, в котором проживали турецкие разведчики. Мой холодильник забили продуктами, дали персональную горничную Айгюль, в которой я без труда угадал профессионального разведчика.

— Заседание в Меджлисе через три дня, я вернусь завтра, пройдемся по основным моментам,- Демир протянул руку. Отвечая на рукопожатие, взглянул генералу в глаза: даже если и существовал план убрать меня, этот человек был не в курсе. Его взгляд был полон уважения и отеческой любви. "У тебя паранойя, Александр',- пристыдил себя, хотя чувство безопасности до конца не вернулось.

Я мог бы щелком вырубить Айгуль, обезвредить троих секьюрити в вестибюле дома и уйти восвояси. Но куда мне спрятаться в чужой стране, в чужом городе? Паспорт забрал с собой генерал, объяснив это необходимостью открытия валютного счета.

Три дня до заседания Меджлиса, где предстояло выступить совместно с президентом Турции, пролетели быстро. Каждый новый день понемногу уменьшал мои страхи, насчет коварного турецкого плана. Не стали бы турки так заморачиваться, если планировали меня убрать. За эти три дня я получил свои три миллиона долларов на счет, мне предложили около десятка квартир и даже успели оформить ту, что мне приглянулась. Квартира обошлась мне в двести пятьдесят тысяч долларов, в ней было три комнаты и гостиная. Было центральное газовое отопление, что для турецких квартир весьма большая редкость. Айдат, плата за содержание придворовой территории в порядке, был скромный, а сама квартира была практически обставлена мебелью. Договор купли-продажи я настоял, чтобы регистрировал филиал британской «Ллойд и партнеры». И в этом вопросе не было загвоздок, одно слово Демира и передо мной раскрывались все двери.

Все эти три дня, надо мной колдовали визажисты и гримеры: вырез глаз у меня стал азиатский, поменялся цвет волос, очертания скул. Цветные линзы изменили глаза — в зеркале я не узнавал себя. Точнее узнавал, но только потому, что некому кроме меня было смотреть в тот момент в зеркало.

Мы раз двадцать прошлись с генералом по моему предстоящему выступлению: так как говорить мне надо было на английском, набросав предварительный текст, штудировал его каждую свободную минуту.

— А если мне зададут вопрос на турецком?

Демир почесал голову и на секунду задумался:

— Об этом я не подумал, но ты умница Акса,- с момента выбора новой личности, он ко мне только так и обращался.

— Исключим такую возможность, за этим проследят мои люди,- Демир погладил меня по голове,- ты неординарная девушка, Акса, согласись работать у меня, не пожалеешь.

— Посмотрим,- уклончиво ушел от ответа, делая вид, что увлечен своим текстом выступления.

За день до выступления в Парламенте Турции, Демир повез меня на место предстоящего действия.

— Нижний зал для депутатов, центральная галерка — для членов правительства и иностранных послов. Самая верхняя галерка для прессы, кроме того, есть небольшой сектор в основном зале. Где аккредитуются журналисты самых известных мировых СМИ, — проводя экскурсию, генерал подробно рассказывал, где буду находиться я, в какой момент меня позовут для выступления.

— Вначале выступит президент, будет показана часть материалов с флешки. Следом, выступишь ты — как очевидец событий. Вторая часть материалов, касающаяся именно лагеря Сяодун, будет демонстрироваться во время твоего выступления, в унисон твоим словам. Так психологический эффект будет сильнее. Мы приедем раньше всех, мои люди отвечают за безопасность мероприятия, так, что у нас будет время присмотреться к прибывающим.

— Что будет потом? — Демир на мой вопрос улыбнулся:

— Я рассчитываю получить твое согласие на работу, но все зависит от тебя. Если ты решишь, что тебе это не нужно — мы просто разойдемся, с тебя снимут грим, вернут твоей естественный вид. У тебя есть квартира, гражданство и деньги — живи и наслаждайся. Но я все же очень рассчитываю на положительный ответ,- генерал улыбнулся.

— А как объяснят исчезновение из поля зрения Айдине Ылдыз? — Под этим именем мне предстояло выступить в Меджлисе. Как и Фатима Демиель, Айдине Ылдыз числилась сотрудницей турецкого Красного Креста и Полумесяца, все необходимые документы, начиная от свидетельства рождения, были выправлены.

— А Айдине найдут «мертвой» и расследование ее «смерти» с высокой вероятностью приведет к "китайскому следу',- Демир пожал плечами,- раз это делают они, почему бы и нам не ответить подобным.

В целом мои догадки оказались верны, если не считать, что был шанс остаться живым и даже безбедно пожить. Если все пройдет как говорит Демир, возможно я и соглашусь работать на МИТ, например в части Ближнего Востока или Африки, где у меня остались неоплаченные счета.

Ночь перед выступлением не спалось: текст выступления мною был заучен наизусть, но что-то тревожило. Было ощущение неминуемой беды, но даже глубокий анализ событий последних дней, не мог подсказать, где «собака зарыта».

Подняли меня в 5 утра: за мной прислали машину — следовало обновить грим и макияж до посещения Меджлиса.

В здание парламента мы попали в восемь утра — до заседания было целых два часа, но работа кипела во всю. Везде сновали кинологи с собаками, взрывотехники с датчиками поиска взрывчатых веществ. Агентами МИТ Меджлис был буквально нашпигован: даже в выправке официантов, расставлявших фуршет, угадывались разведчики.

В начале десятого, залы стали понемногу заполняться: до начала выступления президента Турции оставалось около пятидесяти минут. Волнение снова подвело меня, остро захотелось в туалет, а со стороны моего выхода к трибуне, уборных не было.

— Я в дамскую комнату,- оперативник состроил гримасу на мои слова, но дернувшись, сел на свое место. Можно было пойти в туалет на первом этаже, но в той стороне было столпотворение. Поднявшись по лестнице на второй этаж, ориентируясь по схеме на стене, прошел коридор и завернув за угол к уборным, столкнулся с мужчиной:

— Блядь,- послышалось родное русское слово, заменяющее тысячу разных слов в неординарных ситуациях. Подняв глаза на сказавшего, я остолбенел: вытирая пролитое шампанского с костюма, передо мной стоял мой заклятый враг — Виталий Иванович Проскурнов, генерал ФСБ, начальник отдела экспериментальных технологий.

Увидев, что виновницей оказалась девушка, Проскурнов сменил гнев на милость, улыбнувшись:

— I’m sorry miss for my French!

— Excuse me,- я растерянно отступил на пару шагов и начал пятиться назад: встреча с Проскурновым шокировала. Генерал не узнал меня, он сделал попытку завязать разговор:

— How can I help you?

— I’m sorry sir,- повернувшись спиной к Проскурнову, я пошел обратно, надо было привести мысли в порядок.

— Шалава! — полетело мне в спину, буквально заставив вскипеть от ярости. Эта тварь, превратившая мою жизнь в ад, еще и шалавой меня называет.

Хлопнула дверь, Проскурнов видимо вошел в уборную, чтобы очисть костюм. Все мои страхи, предупреждения и планы на жизнь рухнули. Гнев буквально заставил кипеть — набирая скорость, выскочил за поворот и рванул на себя дверь туалета, заставив генерала вздрогнуть от неожиданности. Он только открыл рот, как я успел пересечь пять метров расстояния между нами. Короткий резкий тычок в солнечное сплетение — Проскурнов ловит открытым ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег. Крутанув его к себе, схватил левой рукой за волосы на темени, а правой ухватился за челюсть. Резкое движение со сложной амплитудой — вначале голова идет вниз к подбородку, но на полпути правая рука ведет подбородок вправо. Не доводя подбородок до конца вправо, вкладываю всю силу в левую руку, продолжая давить ее к груди генерала. Еле слышный щелчок — первый шейный позвонок соскакивает с отростка второго.