Ходок-5. Смерть

— Вставайте! Дело есть! — озвучил Ходок едва продравшим глаза друзьям. На дворе наступил полдень. Пьянка затянулась под утро, потому не удивительно, что товарищи до сих пор дрыхли.

Особенно жалко выглядел Сидор. Паренёк никогда не пил. А тут нажрался вусмерть, чтобы отрешиться от мира сего и хоть немного унять боль в душе. Задуманное удалось, но сильно пострадал организм. К тому же Лукошко осознал, что алкоголь не выход. С похмелья депрессия навалилась с новой силой. Лекарство вышло хуже самой болезни.

— Ты отправляешься в тюрьму! — указал Слай пальцем на Троекурова, потом перевёл перст на Сидора, — А ты — в хоспис!

— Так я ж это….Не совершал ничего предосудительного. Подумаешь, пару серебряных ложек прихватил из ресторана. За что меня в буцыгарню*-то?! — возмущённо возопил Трой.

Лицо Лукошко перекривилось. Было ясно, что отправляться в лечебницу для смертельно больных, он тоже не горит желанием. Даже не смотря на хреновое самочувствие.

— Вы меня не так поняли. Письма отнесёте, — успокоил друзей Слай и протянул им запечатанные сургучом конверты.

— И когда успел только! — буркнул смекалистый Скалозуб, сверив герб на печати и ранее отсутствовавший перстень на пальце Золотого.

В качестве символа новоиспечённого рода Ходок избрал чёрный обелиск на фоне разлапистого дерева с золотыми листьями. Вершины памятника и древа скрывались в тумане.

Подобный атрибут получал каждый новый владетель для подписи документов и личной корреспонденции. Стоила пустая магическая заготовка немало, зато могла удовлетворить самую бурную фантазию. При внимательном взгляде на печать, стела обретала жизнь и объём, что подтверждало подлинность отправки. А свериться, кто владелец герба, можно было в имперском реестре семей и фамилий, куда все активированные артефакты заносились автоматически. Их подделка каралась смертной казнью.

— А куда направишься ты? — сварливо вопросил Трой. Он не любил, когда им помыкали.

— Я пойду в банк. Нам деньги нужны, — ответил ему Слай.

— Пенензы* — это хорошо, но с чего ты решил, что нам их выдадут? — не разделил чаяний товарища Троекуров.

— Поглядим! — коротко бросил Слай и направился к выходу.

— И что за название дурацкое — Род Золотого Ореха. Ещё бы назвал Род Золотого Яйца… — расслышал юноша недовольное бурчание Скалозуба, притворяя дверь.

* * *

В роскошном кабинете, в удобном кресле, сидел закутанный в плед, похожий на мумию старик. Чье бледное, тонкое лицо густо покрывали россыпи пигментных пятен, а ладные в молодости, двусторонние, на старинный манер бакенбарды напоминали теперь куски сбившейся пакли. Прежде синие, полные жизни глаза потускнели и приобрели цвет прозрачной водицы. Временами старца одолевал кашель, и даже ярко горевший камин не согревал озябших костей. Великий финансист Евгений Ламанский*, продолжатель древней династии банкиров, доживал последние дни.

Всеми правдами и неправдами богатей боролся за каждый вздох. Испробовал практически любые способы для продления жизни, но все же костлявая подобралась к нему вплотную. Никакие снадобья и эликсиры больше не помогали, а редкие в Славской империи Мастера Жизни лишь разводили руками. И они не могли уберечь ветхий организм от окончательного распада.

Триста лет- не шутка. Ламанский по праву считался самым старым человеком в стране, но дни долгожителя были сочтены. Единственное, что ещё радовало живую развалину- это любимое дело.

Вот и сейчас банкир находился на рабочем месте. Подогнанные под нужды болезного апартаменты имели все необходимое, начиная от спальни и заканчивая персональной купальней и лечебницей. Таким образом, хоромы занимали весь верхний этаж-пентхауз центрального отделения Государственного Сберегательного Банка.

Впрочем, «державным» финансовое учреждение именовалось только для проформы. На самом же деле, банк — монополист находился вполне себе в частных руках. Вмешиваться в дела фамилии Ламанских остерегались даже Императоры. Да и смысла в том не имелось. Представители данного рода всегда были ярыми сторонниками самодержавия, как самой стабильной государственной формы правления.

Пускай тело и функционировало плохо, но мозги у старика ещё соображали. Он до сих пор контролировал основные сделки и выбирал перспективных партнеров. Хватки Евгений отнюдь не утратил. Вот и сейчас старикан занимался тем, что просматривал следящие пузыри. Звука устройства не давали, но цепкий ум старикашки вычленял главное и по картинке.

Происходившее на одном из экранов заинтересовало магната. В ничем не примечательной кабинке, со старшим кредитным специалистом общался высокий, чернявый парень. И все бы ничего, но была у Евгения одна слабость. Старик коллекционировал знакомства. За последние несколько сотен лет не существовало ни одной мало — мальски известной личности, с которой бы он не наладил контакт. Помимо всего прочего, такая привычка помогала зарабатывать. Ведь зачастую именно связи решали вопросы. Транслируемого же юнца недавно показывали на всю страну.

Хрупкий, костлявый палец, приблизил пузырь к себе и нажал на специальную выпуклость. Магию старик применять опасался, боялся что потратит последние силы и скончается прямо на месте. Потому оборудовал своё логово новейшими техническими штучками.

После действий финансиста, служащий на экране вздрогнул и засуетился. Ламанский же собрался с духом. Ему предстояло очередное интересное знакомство, возможно, одно из последних. Старик очень надеялся, что интуиция не подвела, и он не прогадал с выбором, что встреча сослужит добрую службу, если не лично ему, то хотя бы наследникам.

буцыгарня*- сленг «тюрьма».

пенензы*- сленг «деньги»;

Евгений Ламанский*- параллель с реальным историческим деятелем. Евге́ний Ива́нович Лама́нский (1825–1902) — русский финансист из рода Ламанских, управляющий Государственным банком Российской империи, тайный советник.

Глава. 30. Самая ценная вещь

Любой человек владеет бесценным сокровищем под названием время. Каждому из нас отпущен лишь определенный срок, потому нужно потратить его с толком.

Неизвестный философ;

Особо рассматривать достопримечательности столицы было некогда. Путь в Багратионовск занимал добрую неделю. Соответсвенно, чтобы выполнить задуманное, требовалось поторапливаться. Потому покинув гостиницу, Слай снял таксомотор и направился в банк.

Нужно сказать, что в подобном транспортном средстве он передвигался впервые. По Сечи парни рассекали на брычке, а в Велграде паровых самоходок и вовсе не существовало. Разве что парочка у наиболее состоятельных граждан, для солидности.

Езда на машине понравилась. Котёл работал бесшумно, дыма и запаха не выдавал, сиденья отличались удобством, водитель помалкивал. Последнее радовало особо, Слай был слишком занят для пустопорожних бесед.

Дорога заняла полчаса. В течении них тарантас неспешно перемешался в череде схожих аппаратов. Транспортную систему в столице давно отладили, как часы. По городу передвигались либо посредством магии, либо посредством пара, либо на своих двоих. Для первых двух способов имелись специальные магистрали, по их бокам размещались высокие пандусы, возле которых, в свою очередь, пролегали велосипедные и пешеходные дорожки.

Дома от проезжей части размещались не менее чем в десяти метрах. И так повсеместно. Ещё лет двести назад, один из Императоров запретил в черте града гужевой и грузовой транспорт и реорганизовал хаотичные столичные артерии.

Множество зданий снесли, выплатив компенсации. Такие действия вызвали кучу нареканий, но порядок все же навели. Теперь каждый участник дорожного движения знал свой маневр. Даже останавливаться можно было только в специально-оборудованных местах, а не где попало.

Вот и вышло, что до отделения Государственного Сберегательного Банка Слай не доехал с полкилометра. Оставшуюся часть пути пришлось проделать пешком. Поглазеть было не на что. Вокруг пешеходной зоны размещались унифицированные коробки двухэтажных строений. Преимущественно магазины и иная коммерческая недвижимость. Подобный уклад установили для удобства жителей и для спокойствия жилых зон. В общем, Слай очутился в так называемом «деловом периметре».