Страница 98 из 111
…Для простого работяги все постановления, речи, директивы мало о чем говорили, но для специалиста-управленца, или, как сейчас говорят, «менеджера», содержание документов Совмина, выступления его председателя служили (или должны были служить), что называется, «руководством к действию». По крайней мере, так рассчитывал сам Алексей Николаевич, который настойчиво старался отстоять хоть какие-то «крохи реформ»…
Самый конец 1970-х годов. Новое обострение на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Причем в сферу уже существующих вооруженных конфликтов втягиваются новые страны, начинает заявлять о себе и экстремизм, пытающийся скрыть свою сущность религиозными обоснованиями об исключительности той или иной веры.
Да и сам Советский Союз никогда не упускал возможности расширить сферу своего геополитического влияния.
Так было и в истории взаимоотношений с Египтом, Сирией, Кубой, Анголой. Так выстраивались взаимоотношения и с Афганистаном, страной, дипломатические отношения с которой СССР поддерживал с начала 1920-х годов.
Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР № 908 «Об организации Академии народного хозяйства СССР». 10 октября 1977. [ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 908. Л. 276–280]
Председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин, генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, министр иностранных дел СССР А. А. Громыко встречают на аэродроме президента Сирийской Арабской Республики Хафеза Асада (2-й справа), прибывшего в СССР с официальным визитом. 5 октября 1978. [РГАКФД. Ед. хр. 178]
Обстановка в этой стране никогда не характеризовалась стабильностью, или — почти никогда; исключение составил период 1926–1973 годов, когда Афганистан был королевством. И А. Н. Косыгин как премьер высоко оценивал те дипломатические и хозяйственные контакты, которые сложились между «первой страной социализма» и королевством[524].
Афганистан многие годы служил «разменной монетой» в большой игре мировых держав, его территория постоянно была ареной больших и малых вооруженных столкновений, переворотов и кровопролитных мятежей…
К началу так называемой Апрельской революции 1978 года почти 90 % населения Афганистана проживало в сельской местности, а 2,5 миллиона жителей страны, по официальным данным, вело кочевой и полукочевой образ жизни. Около трети крестьянских хозяйств были безземельными, часть крестьян была обременена тяжелыми кредитными задолженностями, выплачивая по долгам до 45 % годовых. Почти 90 % населения страны оставалось неграмотным, а на 16 миллионов жителей приходилось всего 70 больниц с 3600 койками, в афганской столице работало более двух третей из 1020 проживающих в стране врачей.
Но пришедший к власти руководитель Народно-демократической партии Афганистана Нур Мухаммед Тараки считал себя сторонником идей социализма и рассчитывал на поддержку Москвы и всего социалистического лагеря.
Взяв власть, Тараки приступил к проведению радикальных экономических и социальных реформ, которые, однако, вошли в противоречие с существовавшими в афганском обществе социально-религиозными традициями, что, в свою очередь, предопределило общественный взрыв, массовую эмиграцию в сопредельные страны и начало вооруженной борьбы оппозиции с режимом Тараки.
15 марта 1979 года вспыхнул антиправительственный мятеж в Герате. Город оказался под контролем мятежников, многие солдаты и офицеры дислоцированной там 17-й пехотной дивизии перешли на сторону вооруженной оппозиции. В Афганистане началась кровопролитная гражданская война.
18 марта состоялся телефонный разговор между А. Косыгиным и Н. М. Тараки.
В первую очередь А. Н. Косыгин попросил охарактеризовать обстановку в Афганистане.
Н. М. Тараки оценил ситуацию в стране как очень плохую. По его словам, в течение 1,5 месяцев с иранской стороны под Герат было заброшено около 4 тысяч военнослужащих, причем — в гражданской одежде, которые проникли в город и в воинские части, где вели агитацию, направленную против Демократической партии Афганистана. 17-я пехотная дивизия правительственных войск — до 5 тысяч солдат и офицеров — перешла на сторону мятежников, включая артиллерийский полк и зенитный дивизион. В городе уже несколько дней шли бои. Все боеприпасы и склады оказались в руках мятежников. Поэтому продукты питания и боеприпасы правительственным войскам, которые вели бои в Герате, перебрасывали авиацией из Кандагара. Но преданных правительству в районе Герата оставалось всего 500 человек, они удерживают лишь местный аэродром. Офицерский состав дивизии тоже изменил, только небольшая часть офицеров осталась верна присяге. Активной поддержки со стороны населения нет, оно почти целиком находилось под влиянием шиитских лозунгов, главный из которых: «Не верьте безбожникам, а идите за нами».
Герат — один из крупнейших городов Афганистана, с населением в 200–250 тысяч человек, но они, по убеждению Тараки, ведут себя «в зависимости от обстановки. Куда их поведут, туда они и пойдут. Сейчас они на стороне противника».
Косыгин поинтересовался, сколько в Герате рабочих. Как будто рабочие Афганистана (если их там вообще можно было найти) могли бы — исключительно в силу марксистского учения о рабочем классе — изменить ситуацию.
Чтобы еще более усилить негатив от сложившейся ситуации, Тараки подытожил:
— Сегодня вечером или завтра утром Герат падет и будет полностью в руках противника, который будет формировать новые части и пойдет дальше в наступление.
В этой ситуации Н. М. Тараки считал себя вправе просить об оказании помощи — людьми и вооружением. В противном случае пугал тем, что мятежники пойдут в сторону Кандагара и дальше — в сторону Кабула, а затем уже и на север, к советской границе. И если советская сторона не нанесет настоящий удар по Герату, то революция погибнет, и южные границы СССР окажутся под ударом.
Герат, правда, не пал, мятежников подавили с помощью авиации и бронетехники…
А. Н. Косыгин попытался спрогнозировать реакцию со стороны Пакистана и Ирана, подчеркивая, что главный враг сейчас — Соединенные Штаты, против которых настроены иранцы, и в пропагандистском плане это, очевидно, можно использовать, если подойти к вопросу грамотно. Кроме того, А. Н. Косыгин пытался понять, насколько надежна вся афганская армия? И можно ли собрать верные правительству войска, чтобы деблокировать Герат?
Н. М. Тараки считал, что афганская армия надежна. (И это после того, как присяге изменила целая дивизия!) Но переброска войск ослабит позиции правительства в других городах.
То есть власть держалась только на штыках. И даже выделение дополнительно вооружения и техники не спасет, по мнению афганского военного руководства, положения в Герате.
Тараки откровенно запугивал Косыгина тем, что если падет Герат, то и Пакистан тоже не останется в стороне и развернет боевые действия на границе с Афганистаном:
— Моральный дух пакистанцев после этого поднимется. Американцы оказывают им соответствующую помощь. После падения Герата также направят в гражданской одежде солдат, которые начнут захватывать города, и иранцы будут активно вмешиваться. Успех в Герате — это ключ ко всем остальным вопросам, связанным с борьбой.
А потому, как отмечал Н. М. Тараки:
— Надо сочетать и пропагандистскую, и практическую помощь. Я предлагаю, чтобы вы на своих танках и самолетах поставили афганские знаки, и никто ничего не узнает. Ваши войска могли бы идти со стороны Кушки и со стороны Кабула. От Кушки очень близко до Герата. А в Кабул можно доставить войска и на самолетах. Если вы пришлете войска в Кабул и они пойдут из Кабула на Герат, то никто ничего не узнает, по нашему мнению. Будут думать, что это правительственные войска.
524
Филиппов А. Алексей Косыгин: прагматический подход. С. 81–82.