Нечто из Рютте

– Ну, хватит. Ночь уже, идите спать. Может, завтра вечером монах вам еще почитает.

Он поставил ларец перед Ёганом, неси, мол. А сам стал переставлять больную ногу из-за лавки. И предложил монаху:

– Монах, можешь спать у меня.

Ипполит согласился с радостью, завернул книгу в дерюгу и побежал за Волковым.

– А где же он у нас спать будет? – не очень обрадовался Ёган. – Негде у нас спать.

– Придумай что-нибудь, – ответил солдат.

А в покоях Волков с удовольствием завалился на свою роскошную перину и, пока Ёган стаскивал сапоги, спросил:

– Послушай, монах. А как через шар заглянуть в будущее? В книге не написано, наверное.

– Нет, господин, не написано. Все, что написано, я прочел.

– Да, жаль, что ведьма сдохла, – сказал солдат.

– Ведьма сдохла? – спросил Ёган.

– Ведьма сдохла? Когда? – одновременно с ним спросил монах.

– Сегодня, укусила раскаленную кочергу и сдохла.

– Как укусила? – не поверил Ёган. – Зачем?

– А вот так, – морщился солдат, вспоминая событие, – от злобы вцепилась зубами, когда я ей к морде кочергу поднес, и держала ее, пока не сдохла.

– Вот баба, – ужаснулся Ёган, – я эту сатанинскую бабу с детства боялся. Вот как сейчас помню, однажды…

– Да погоди ты, – перебил его Волков, – ты скажи лучше, Брунхильда вчера приходила?

– А, ну да, была, вечером приперлась вся из себя, прям такая, – он показал, насколько Брунхильда была прекрасна, – да я сказал, что вы спите, что слабы после болезни.

– А она что?

– Так взбесилась, бранилась: мол, зря по грязи ходила, платье пачкала. Я дал ей крейцер из вашего кошеля, чтобы только не бранилась, она и ушла. Может, зря дал? Жалко деньгу.

– Да бог с ним, с крейцером.

– Да нет, зря давал, она все равно лаялась, ушла злая.

– На меня? – улыбался солдат.

– На вас, на вас, а потом и на меня, – проговорил Ёган, сооружая постель монаху на полу.

Волков больше ничего не сказал, лежал на перине, улыбался, нога не болела – так он и заснул. И не слышал, как ворчит Ёган на монаха, из-за которого ему пришлось тесниться и делить с ним одеяло.

А утром он сидел в одном исподнем в донжоне. Перед ним стояло огромное корыто с теплой водой, а Ёган и мальчишка с кухни помогали ему мыться. Мальчишка держал большой ковш с водой, а Ёган, прилагая усилия, тер господина мылом. И тут неожиданно для всех с кухни спустилась госпожа Хедвига со служанкой. Она скривилась, увидев помывку, и, проходя мимо Волкова, произнесла:

– Нужник бы еще тут устроил.

Солдат ничего не ответил, поглядел ей вслед и подумал:

«Пофыркай мне еще, получу рыцарское достоинство, так не Ёган мне будет ноги мыть».

Он еще улыбался от предвкушений, когда в донжон вбежал стражник:

– Господин… – он задыхался, – господин…

– Да отдышись ты, дурья башка, потом говори спокойно.

– Господин, – чуть переведя дыхание, продолжил стражник.

– След нашли? – догадался Волков.

– Да, господин, сразу собака след нашла, егерь и говорит мне, беги к коннетаблю, след утренний или ночной. Как только на болото пришли, так сразу след взяли.

– У дома ведьмы?

– Дальше, у кладбища.

– Ты бегом бежал, что ли?

– Бегом, господин, егерь говорит: беги к коннетаблю, я и бежал.

– Молодец, останешься на воротах.

– Господин, егерь говорит, что след свежий, поспешать нужно.

– Ёган, полотенце, – сказал Волков, – и сержанта мне.

– А сержант поутру взял жаровню и поехал в трактир воров ловить, – сказал Ёган, подавая полотенце.

– А жаровню-то зачем?

– Так клейма ставить, вы вчерась ему сами велели в трактир ехать воров выводить. Вот они с утра и поехали с Сычом и монахом.

– Эй, малый, – сказал Волков мальчику, что помогал ему мыться, – лети в деревню, в трактир, скажи сержанту, что егерь дичь нашел и что он мне тут нужен. Ёган, одежду мне и доспех, а ты, – сказал он стражнику, – поднимись к барону, спроси, не угодно ли ему еще одного упыря изловить.

Барон был счастлив! Справа позади ехал его коннетабль, затем его сержант и шестеро его людей. А в телеге, замыкая шествие, находились Ёган и Сыч.

Так в былые времена барон выезжал на большую охоту, и все это видели. Да еще, к большой радости барона, у выезда из деревни они встретили соседа барона, господина фон Филькенгофа, тот отправился с семьей на богомолье в монастырь. Барон от широты души тут же пригласил Финкельгофа и его сына присоединиться, и те даже были и не против, но их духовник, а особенно жена оказались недовольны таким приглашением, и соседи продолжили свой путь в монастырь. А барон с удовольствием наблюдал, что Финкельгоф уехал с женой расстроенный. Барон откупорил большую флягу с портвейном из далекого города, что на юго-западе у самого океана, и предложил вино солдату и даже сержанту. Он был действительно счастлив.

Егерь Клаус свое дело знал: он выяснил, где прячется упырь, по собакам узнал – собак он чувствовал почище, чем людей. И теперь сидел и ждал, когда появится коннетабль с людьми. А когда люди приехали, он точно и грамотно их расставил, как будто загон собирал на охоте с гонщиками и номерами. И уже после того, как все были готовы, он с собаками поднял людоеда с лежки. С собаками, с хрустом кустов, с ревом рога погнал его на барона и сержанта, не давая ему уйти в лес и отгоняя от опушки к болоту. Упырь продирался сквозь кустарник, храпел, как загнанный лось, но двигался бодро, он был меньше первого, но, видимо, такой же сильный. Он вышел чуть южнее кладбища, уже уставший. И встал, харкался, отплевывался смачно, тяжело дышал, оглядывался на собак, что крутились вокруг него, не пытаясь напасть. Был он страшный. Серо-желтый, с налитыми глазами и огромным брюхом. Он издали увидел барона и сержанта с копьями – упырь не был зверем и все, видимо, понимал. Чуть отдышавшись, мерзкая тварь кинулась бежать к болоту, к зарослям и развалинам замка. Но бежал он уже не так быстро и подустал, уходя от собак и Клауса. А барон, увидев его, радостно затрубил в рог, фон Рютте был счастлив. Запрыгнул на коня и погнался за ним.

Старый рыцарь летел за уродцем с копьем наперевес, как на турнире, и уже у болота, у зарослей рогоза в рост человека, нагнал его. И со всего маха, как положено, вогнал копье в поясницу людоеду, так, что наконечник вышел из брюха, откуда стразу же показалась мерзкая, зловонная жижа, заливая мокрую траву вокруг.

А упырь повернулся, легко ломая древко копья, и одним ударом лапы с черными когтями опрокинул коня барона. Конь завалился на задние ноги и повалился на бок, барону на ногу. Чудовище двинулось было к нему и наверняка убило бы одним ударом, но в него на всем скаку врезался сержант и рубанул уродца мечом по голове. И упырь, и конь сержанта повалились на землю, а сержант успел выскочить из седла, и, пока упыряка не поднялся на ноги, он продолжал рубить его мечом, но поняв, что занятие это пустое, стал колоть его, прилагая все силы, чтобы хоть немного сталь входила в мерзкую тушу. Упырь отмахивался от него, вставал на ноги и готов был кинуться на сержанта, но к тому подоспели на помощь стражники с копьями и уже неплохо кололи его.

Тварь устала, это уже было заметно, она угрюмо смотрела на сержанта и стражников налитыми желтыми глазами, тяжело отмахивалась от них и лезла в болото, в рогоз. Лошадь барона встала, он тоже поднялся и не без помощи стражников взгромоздился на коня. К ним подъехали Волков, Ёган и еще один стражник.

– Видали, как я его? – хвастался барон.

– Видали, господин барон, – сказал солдат. – Ваша храбрость впечатляет, только я боюсь, уйдет он.

– Черта с два! – Барон отпил из своей огромной фляги. – У него в брюхе половина моего копья, и сержант его порубил неплохо. Сидит вон в траве, дышать боится. И как нам его оттуда выгнать?

– Сейчас придет Клаус и поднимет его собаками. Он выйдет на чистое место, там мы его и прикончим, – предложил сержант.

– Живым мне он нужен, – сказал Волков.

– Ну что ж, значит, будет брать живым, – пообещал барон и тут же забрал у одного из стражников копье.