Нечто из Рютте

– А вы забавно выглядите без доспехов, – произнесла красавица.

– Забавно? – удивился солдат.

– Ну, не так грозно, как обычно. Без доспехов вы выглядите добрым.

– Что ж, буду чаще ходить без доспеха. Хотя без него чувствую себя не очень уютно.

– Нет-нет, ходите в доспехах, вы же теперь местная знаменитость. Вам нужно соответствовать своему статусу.

– Статусу? Какому статусу? – продолжал удивляться Волков.

– Ну как же, вы теперь наш доблестный рыцарь, который режет мародеров и ловит людоедов. Сейчас все говорят только о вас. Сегодня в нашем графстве, а завтра будут во всех соседних.

– Да? Но людоеда поймал барон.

– Не смешите меня. Этот болван фон Рютте и курицу в курятнике поймать не сможет, с пьяных-то глаз.

– Вы несправедливы, сударыня, – улыбнулся солдат.

Волков глядел на эту красивую женщину и понимал, что она ни при каких обстоятельствах не согласится подняться к нему в башню. А как было бы неплохо вцепиться в ее высокородные ягодицы пальцами, да так, чтобы взвизгнула, чтобы от пальцев следы остались на белой коже. Он не стал ей даже предлагать подняться в башню. А она произнесла:

– До свидания, мой спаситель.

– А вы не заедете к барону? – чуть растерянно сказал солдат. – Думаю, что он будет рад вас видеть.

– Карл, может и будет, а вот баронесса точно не обрадуется, – отвечала госпожа Анна, улыбаясь. – Да и пора мне домой. Мне нужно подготовиться к приезду важной персоны.

– А что за важную персону вы ждете? – Волкова едва ощутимо кольнула иголка ревности. Он сам этого не ожидал.

А прекрасная женщина чуть склонилась к нему и, улыбаясь, произнесла тихо:

– Это один славный воин, о котором говорит вся округа.

– И кто же это? – поинтересовался солдат.

– Глупец, – красавица звонко и задорно засмеялась, а потом снова склонилась к солдату, – жду вас сегодня, будьте до заката, расскажете мне, как поймали людоеда.

– А-а, – догадался Волков, – так это вы про меня…

Но фрау Анна его уже не слышала, она уезжала, а за ней ехали сопровождающие.

А солдат тер подбородок, чуть улыбался и, садясь на коня, думал, как было бы неплохо, если бы фрау Анна поднялась к нему в башню и это увидала бы белокурая дочь барона. Да, это было бы действительно неплохо.

Въехав в замок, Волков увидал то, что, выезжая, не заметил. Во дворе было несколько вооруженных людей, сидели они у стены, на дровах, в глаза не бросались, а у коновязи стояло несколько дорогих коней.

Солдат окликнул старого Ёгана, слугу барона:

– Ёган, а что это за люди?

Старый слуга с достоинством ответил:

– Господин барон изволит принимать гостей.

– Что еще за гости? Откуда? – недоверчиво спросил Волков.

– Это наши соседи, некоторые приехали с женами и детьми.

– С чего бы им приезжать, я слыхал, что соседи нашего Карла не жалуют.

– Да, гостей не было давно, – чуть надменно и с гордостью ответил Ёган, – но как только господин барон изловил людоеда, всем захотелось его поглядеть.

– А что, все уже знают о нем?

– Слухи летят быстрее ветра, господин коннетабль.

Солдат отвел коня на конюшню, а когда вышел оттуда, услышал:

– Фолькоф, Яро! – орал барон на весь двор. Он стоял на балконе, что вел на второй этаж господских покоев, с ним были еще два господина. – Вы уже проснулись, идите сюда.

Волкову совсем не хотелось идти туда, но отказаться было невозможно.

Он поднялся на балкон.

– Это мой коннетабль Яро Фолькоф, – не без гордости, хлопая солдата по больному плечу, сказал барон, который был уже навеселе, – это барон фон Ленц, а это фон Дюриц. – Волков поклонился с достоинством, но не слишком низко. Фон Дюриц подал ему руку, а фон Ленц нет – видимо, был спесив и не подавал руки кому попало.

– Откуда вы, коннетабль? – спросил фон Дюриц.

– Я из Руудсдорфа, но я там не был лет двадцать, так что трудно сказать, откуда я.

– А чем же вы промышляли все эти годы?

– Войной, господин фон Дюриц.

– Это на войне вы так совершенно научились владеть мечом, что без сомнения вызываете на поединки местную молодежь и калечите ее? – спросил фон Ленц, недобро глядя на солдата.

– Нет-нет, – отвечал солдат, улыбаясь в лицо спесивому фон Ленцу, – на войне мечом я почти не пользовался. Но я пять лет служил в гвардии герцога де Приньи, а вот там за меч браться приходилось часто. И местную молодежь я на поединки не вызывал, это молодежь меня вызывала. И я никого не калечил, хотя и мог бы. Я просто преподнес урок зарвавшемуся юнцу.

– Урок? И что ж это был за урок? – вкладывая в голос угрозу, спрашивал фон Ленц. – В чем суть урока?

– Суть проста, – отвечал солдат, ничуть не пугаясь и смотря барону фон Ленцу прямо в глаза, – нужно крепко думать, прежде чем вызываешь незнакомого человека на поединок, и что бахвальство перед дружками может закончиться кровью или даже смертью.

Волков замолчал, и в воздухе повисло напряжение. Фон Ленц ничего не говорил, только таращился на солдата.

– А из-за чего вышел конфликт? – попытался сгладить напряженность фон Дюриц.

– Мне очень жаль, господин фон Дюриц, – чуть поклонившись, ответил Волков, – но боюсь, что не смогу вам ответить. Может, господин барон скажет, он, наверное, в курсе причин поединка.

– Я не интересовался причинами, – отвечал фон Ленц.

Волков видел, что он врет, и только улыбнулся.

– А-а, – догадался Дюриц, – из-за женщины. Ну, это бывает. Главное, что никого не убили. Ведь не убили?

– Нет, все отделались царапинами, – ответил солдат.

– Раз так все закончилось, то давайте выпьем, – предложил фон Рютте. – А то мы оставили дам одних.

В огромном зале за большим столом кроме дам было еще довольно всякого благородного люда. Рютте не счел нужным знакомить каждого из них со своим новым коннетаблем, и коннетабль был ему благодарен за это, впрочем, все присутствующие с интересом его разглядывали, наверняка зная, кто это. В камине полыхали бревна, на столе в подсвечнике горели десятки свечей, хотя за окнами было светло. Дворовые мужики вкатили бочонок с вином и выбили ему днище. Седой Ёган разливал гостям вино, повара тащили из кухни блюда, один из дворовых тут же натирал тушу молодого барана какой-то смесью и насаживал его на вертел.

Господ и дам оказалось много, почти полстола занимали; все уже выпили, были разговорчивы, и все считали своим долгом задать какой-нибудь вопрос коннетаблю из Рютте. Теперь Волков понял, о чем говорила госпожа Анна, называя его местной знаменитостью.

Солдат охотно отвечал на вопросы, смешил гостей и даже подтрунивал над бароном, выставляя его человеком безусловно храбрым, но весьма неосмотрительным. Все смялись, и громче всех смеялся сам барон, а солдат чувствовал внимание господ к своей персоне. После повешенного людоеда он был второй фигурой в феоде по интересности. И, признаться, это ему льстило. Он уже сидел за столом с благородными, но это был первый раз, когда благородные обращали на него внимание, смеялись его шуткам, слушали его рассказы и протягивали ему кубки, чтобы чокнуться. Даже фон Ленц, с которым он поговорил на балконе без особого дружелюбия, и тот с ним чокнулся и один раз даже улыбнулся его шутке.

Сам солдат почти не пил: во-первых, он собирался ехать к госпоже Анне, а во-вторых… Он в глубине души надеялся, что дочь барона соизволит появиться на пиру, и он не ошибся. Когда веселье было в самом разгаре, белокурый ангел появился.

Она была без головного убора, что хоть и допустимо для незамужней девушки, но все-таки было вызывающим. Небесно-голубого атласа платье опять же неподобающе обтягивало ее фигуру. Она остановилась, поклонилась гостям, пожелала всем доброго дня и присела в кресло, придерживая платье. Мужчины вставали, кланялись, дамы раскланивались, не вставая. Солдат тоже встал и поклонился. Поначалу она его не заметила, а когда старый Ёган ставил перед ней приборы, красавица подняла взгляд и увидела Волкова, который сидел почти напротив. Ее глаза удивленно расширились.