Плохая война

– Сие разумно, – бросил Волков небрежно, продолжая считать деньги, и тут он вспомнил, что надо бы наконец узнать, кто его командир, и он спросил, не отрываясь от золота: – А кто же будет командовать кампанией?

Купчишка ему и говорит:

– Маршал ваш человек опытный и славный, вы о нем, скорее всего, слышали, зовут его фон Бок.

Волков так и замер с полной пригоршней золота в руке и уставился на гостя.

– Вы с ним что, знакомы? – догадался купец.

– Знакомы? – Кавалер скривился. – Имел несчастье служить под его началом.

– Он очень опытный командир, – сразу заметил Коэн.

– Он очень опытный мерзавец, – ответил Волков. – Который неоднократно оставлял солдат без жалования. Ландскнехты так и вовсе с ним не хотели иметь дела, он все время утаивал деньги, что причитались солдатам, и делил добычу так, что в его войске как-то вспыхнуло восстание.

– Откуда вам это известно?

– Я там был.

– Надеюсь, он вас не помнит, – заволновался Коэн.

– Нет, не помнит, я тогда был простым солдатом, мне тогда еще и двадцати не исполнилось.

Волков злился на себя: ну как можно быть таким олухом, чтобы не спросить имя своего офицера, имя командира кампании. Да это то, что надо узнавать в первую очередь. Спроси он у купчишки сразу… Да нет, конечно, он не отказался бы от дела, но стряс бы с жида еще сотню золотых. Да, давно он не нанимался в войско. Кавалер снова стал считать монеты.

– Через две недели я и мои офицеры будут в Нойнсбурге.

Когда деньги были посчитаны, Наум Коэн подал Волкову бумагу на подпись. То была расписка в получении.

– Вы, кажется, обещали, что для меня будет в вашем трактире номер бесплатно? – напомнил ему купец. – Если так, то воспользуюсь вашим гостеприимством, переночую сегодня тут.

– Для вас бесплатно, – сказал кавалер, удивляясь памяти старика, – но за своих людей будете платить. – И тут Волков усмехнулся. – И имейте в виду, там едят свиную колбасу.

– Что делать, в этой земле везде едят свиную колбасу, – отвечал Наум Коэн, тяжело поднимаясь со стула.

Сундук Волкова никогда не видал столько золота, к той тысяче с лишним монет, что у него были, добавилось еще более тысячи восьмисот. А там еще шар хрустальный, да мелочи всякие драгоценные, да сам сундук весил немало. В общем, слуги, двое крепких мужиков, едва смогли втащить эту тяжесть наверх по лестнице. А вот шкатулку с патентом Волков прятать не стал: ему она сегодня была нужна.

– Эй, Максимилиан, всех офицеров ко мне на ужин, но без жен, господа из выезда тоже пусть будут. Бригитт, сегодня пусть будет у меня праздничный ужин, я жду гостей.

– Неужто вы пойдете на новую войну? – поджав губы, задала вопрос госпожа Ланге.

– Так как же мне не пойти, коли столько мне платят?! – Волков был в прекрасном расположении духа и даже смеялся. – Полтысячи гульденов за одну кампанию.

– Никто не будет платить столько денег за пустяшное дело, – резонно заметила красавица. – Уж и не знали, как вас заманить, даже чин вам заранее приготовили.

– Вы подслушивали? – воскликнул Волков весело, ловя ее за руку.

– Слышала, – сказала Бритт строго.

– Ах, не дуйтесь, милая госпожа Ланге, я куплю вам самое лучшее платье, что только сыщете.

– Обойдусь, – все так же строго сказала она.

– Отчего же вы так злы, нам нужно радоваться и пить вино. У нас много денег.

– Сердце неспокойно, уж слишком много войн у вас.

– У меня всю жизнь так, всю жизнь много войн, я уже привык. – Волков тоже стал серьезен. – А что говорит ваше сердце: вернусь я с этой войны?

Она посмотрела на него рассерженно и сказала:

– Конечно, вернетесь, что за глупости вы говорите, но будет вам там совсем нелегко.

– Нелегко? Это пустое! – Он снова стал весел. – Я уже и не помню, когда мне было легко.

Господа офицеры смотрели на императорский патент с истинным благоговением.

– Сколько же такой может стоить? – интересовался Бертье.

– Даже представить не могу, – признавался Карл Брюнхвальд.

– Десять тысяч! – выпалил Роха.

– Да не смешите! – не верил Гаэтан Бертье. – Будь он стоимостью в десять тысяч, полковников оказалось бы как собак нерезаных. Десять тысяч всякий купчишка может выкинуть на свадьбу сынка. Двадцать, не меньше!

– Не меньше, – подтверждал Арчибальдус Рене. Кажется, на правах родственника Волкова он испытывал за него гордость. – Мы можем только порадоваться за вас, кавалер, вы достойны сего звания.

– Я и за вас, господа, готов порадоваться, – сказал кавалер, – потому как этот патент мне дарован с той целью, чтобы собрал я войско в полторы тысячи человек. И естественно, вы будете моими офицерами.

Офицеры слушали его очень внимательно.

– А так как войско будет много больше, чем у меня прежде, то и людей в вашем подчинении окажется много больше, поэтому… – Волков сделал паузу, надеясь, что кто-то из офицеров закончит его речь, но те настороженно молчали. – Поэтому вы больше не ротмистры, господа.

– А кто же? – удивленно спросил Роха.

– Отныне во всех приказах и денежных циркулярах вы будете зваться капитанами. А вы, Карл, как первый мой капитан, будете иметь чин капитан-лейтенанта.

Секунду или две было тихо, а затем Бертье вскочил так, что стул отлетел прочь. Новоиспеченный капитан, дергая себя за грудки старого колета, заорал:

– Мне надо вина! Вина мне, госпожа Ланге, распорядитесь о вине!

И Максимилиан, и Увалень, и фон Клаузевиц, и прочие молодые господа, что сидели в конце стола и еще не видели патента, тоже веселились, стали кричать и поздравлять имперского полковника. И Роха тоже заорал радостно и тоже стал просить вина, и только убеленные сединами Рене и Брюнхвальд лишь улыбались спокойно, с достоинством принимая новые чины.

Бригитт прибежала с кухни на шум, а сверху спустилась Брунхильда со своим пажом посмотреть, что там у мужчин происходит. И даже госпожа Эшбахт с монахиней не остались безучастны к веселью.

Бертье радостно и с игривым поклоном приблизился к Элеоноре Августе и показал ей патент.

– Госпожа фон Эшбахт, полюбуйтесь, сам император удостоил вниманием вашего мужа и наградил его чином оберста. А мы, соответственно, теперь капитаны, а не какие-нибудь там жалкие ротмистры.

– Я очень рада за вас, капитан Бертье, – вежливо говорила Элеонора Августа, – и конечно же, рада за вас, мой господин.

А слуги несли с кухни на стол уже ужин и из подвала кувшины с вином. В зале было жарко и шумно, и все хотели пировать.

Утром следующего дня кавалер снова просил всех офицеров быть у него. Теперь, уже без веселья и лишнего вина, господа расселись за столом, чтобы набросать планы.

– Итого тысяча двести солдат вместе со стрелками, и сто всадников, и триста саперов с инструментом, – медленно записывал капитан-лейтенант Карл Брюнхвальд. – Неплохая баталия выходит. Первым делом нужны офицеры и сержанты.

– Сколько людей в вашем отряде, Карл? – спросил Волков.

– Тридцать четыре, кавалер, – сразу отвечал тот.

– Люди все опытные, кажется?

– Любой из них служит больше десяти лет.

– Думаю произвести всех их в сержанты, а ваших сержантов назначить сотенными старшинами, заместителями ротмистров.

– Любой из них справится, – заверил Карл Брюнхвальд.

– Ну вот, вопрос с сержантами решен. С сержантами из отряда Бертье и Рене как раз будет столько, сколько нужно. А нет, так возьмем еще из старых солдат.

Все были согласны.

– Роха, сколько у тебя мушкетов и сколько аркебуз? – спрашивал Волков.

– Семьдесят два мушкета, но у двадцати уже начались трещины на стволах, я тебе… – Тут Роха осекся и впервые исправился: – Я вам говорил, господин полковник, что нужны деньги на оружейника для правки стволов, иначе двадцать выстрелов, и все. А аркебуз так у меня сто сорок две, и двенадцать нужно подлатать.

– Деньги получишь, – заверил кавалер, – но неплохо было бы довести мушкеты до сотни.