Страница 37 из 53
— Вот зараза, а⁈ И, главное, чешет, как по писанному! Ты стихи писать не пробовал?
— Пробовал, такая чушь выходит… Давайте лучше рысюхинскую народную мудрость, хотите?
— Ну-ну. Излагай, давай!
— Кхм. Вот. «Сколько волка ни корми — а у коня всё равно больше!»
На фоне смешков послышалось ожидаемое:
— Фу, Юрка, как ты можешь такое вслух и при дамах⁈
— А что такого? Что неприличного в конской морде⁈
— Морде?
— Ну, да — чем лучше кормишь, тем шире морда, всё логично. А вот о чём вы, дамы, думаете с утра пораньше?..
Уходил я под дружный смех всей компании, включая тех самых дам. И отвлёк, не дав задать по-настоящему неприятные вопросы, и не позволил помешать моему «побегу», связав разговором.
При выходе на лицо никаких проблем или вопросов не возникло, хотя я уже готовился к тому, что Жабицкий выдаст на счёт меня какие-нибудь ущемляющие распоряжения и был готов в крайнем случае предъявить своё жандармское удостоверение, сославшись на служебную надобность. Не пригодилось. На этой мысли дед оживился, вроде как хотел ещё какой-то странный анекдот задвинуть, но я от него отмахнулся. А вот от идеи провести тренировку в перемещении по условно-враждебной территории отмахиваться не стал. Потому и в город по воде поехал не просто так, а потому, что судно, в отличие от извозчика, труднее остановить по дороге и в переулок оно внезапно не свернёт. Про «скрытное перемещение к объекту» вспоминать и смешно, и стыдно. Одна надежда — никто не видел.
Мурлыкина на месте не оказалось. Но и у меня уже другие возможности, так что я оставил у дежурного данные своего мобилета и попросил передать Василию Васильевичу, что мне нужно попасть к нему на приём, потребуется около получаса, и пусть он позвонит, когда сможет выделить время. А сам спокойно пошёл в лабораторию — чайку попить, деньги на карманные расходы получить, просто пообщаться в приятной компании — а коллектив подобрался на редкость уютный. Так всё и получилось: и чаю попил, и позвонил в то заведение, где «дяди» столовались — заказал, «как взрослый» выпечку с доставкой. Рассказал обе шуточки: про коня и волка, а ещё про извинявшегося извозчика — раньше как-то к слову не приходилось. Упомянул, что Мефодьевне анекдот понравился, а потому простое «звиняйте, барышня» в общении с ней вполне уместно. Но что-то коллеги дружно замялись и сказали, что с ЭТОЙ Светой они шутить не рискуют.
В лаборатории оказалось и ещё одно дело, про которое я как-то забыл: пришёл их заказ, высланный Пробеляковым, с добавками для меня. Вот совсем не актуально — в общежитие не понесёшь, в Могилёве пить не с кем. Разве что профессора угостить, или его студенток? Помнится, «рыбные братья» из Борисова упоминали в качестве одной из причин популярности брусничной настойки, что ею «хорошо дамочек угощать». В общем, попросил пока оставить на сохранение. С условием, что если вдруг очень понадобится — то они используют, но предупредят и потом компенсируют.
А там и Мурлыкин позвонил.
После дежурных приветствий я перешёл к делу и изложил его минут за двадцать, может, чуть больше, завершив вопросом:
— И вот как мне теперь жить дальше, если эти двое жизни давать не будут?
— Да, Юрий Викентьевич, умеете вы прийти и озадачить. Жабицкий нарушил целый ряд инструкций и циркуляров, из основного: заявление он принять был обязан, прав высказывать своё мнение по содержанию до расследования не имел, и прецедент двухлетней давности основанием для отказа быть не может. В конце концов: тогда не брал — сейчас начал, ничего удивительного. Все взяточники до первой взятки остаются честными людьми. Однако я с этим сделать ничего не могу, не в моей компетенции давать оценку квалификации и действиям другого сотрудника, если это не мой подчинённый. Однако есть и такое, за что можно зацепиться. Он счёл вас агентом-информатором, дурость, конечно, но его право. А вот то, что он начал сманивать чужого агента (как он думал), да ещё и принуждать к смене куратора — это уже огромное нарушение корпоративной этики. Достаточное, чтобы мой начальник мог пойти к его начальнику и не просто высказать своё «фе», но и по столу кулаком постучать. Тот, разумеется, этот стук усилит и передаст виновнику, так что он от тебя на какое-то время вынужден будет отцепиться. Но рано или поздно мелкие гадости втихаря делать опять начнёт. Взяточники тоже не по моей части.
— А если не просто взяточник?
— Что, очередная нестандартная идея? Выслушаю с удовольствием, мне ваша подсказка насчёт соли хорошую прибавку принесла. Афера на самом деле была, причём наглая и масштабная, а я их, голубчиков, прямо на старте взял с поличным, да и раскрутил цепочку, м-да.
Я изложил дедовы размышления о способах врать под присягой. А потом добавил:
— Если первый вариант, со спектаклем, ничего не добавляет и ничего нам не даёт, то вот два других… Если он сам себя убедил, что «триста рублей не деньги» или что «я не брал — он их сам оставил» настолько, чтобы даже бог подвоха не заметил — то что такой артист делает на скромной хозяйственной должности? А если под чужой фамилией живёт, и на перстне у него не Нутрия, которой он клался, а, скажем, Ондатра или какая-нибудь Выхухоль, кто там разберёт мелкую картинку-то? Тогда вопрос ещё интереснее: от кого он тут прячется или, наоборот, куда пролезть хочет? Хоть это и маловероятно, по сравнению с моим первым вариантом, или вашим, что начал брать позже, но…
[1] Ферма, искусственное осеменение коров. Ветеринар отработал смену, снимает перчатки, идёт к машине, садится — не может уехать, коровы собрались вокруг, не пускают. Он и газовал, и сигналил — не расходятся. Открыл дверь и кричит:
- Ну, что вы встали-то? Уйдите с дороги!
Коровы:
— А поцеловать?
Глава 20
— Хм, очередная странная идея? А, знаете, Юра — прежняя ваша идея принесла мне немалые преференции, поэтому я, пожалуй, проверю кое-что. Для начала — подниму протоколы двухлетней давности и изучу формулировки вопросов и ответов, и если окажется, что ваши подозрения совпадают с тем, что найду… Ну, а заодно и биографию пана Нутричиевского изучу чуть подробнее. Думаю, это с расследованием ротмистра никак не пересечётся и ему не помешает, тем более, что работать буду у себя в кабинете и в архивах.
— Насчёт бумаг. У Жабицкого осталось моё заявление — я листы так же закрыл той, упрощённой нотариальной печатью, так что порвать их запросто не получится, выкидывать подобное, чтобы его кто-нибудь нашёл — тем более не будет, чтобы приятеля не поставить в неловкое положение.
— Приятеля?
Я изложил дедовы соображения, только более «причёсанные», и ещё кое-что, что вспомнил по дороге.
— Возможно, возможно, хотя и не факт…
Выйдя из здания жандармерии, я решил — раз уж занятия всё равно пропустил, гулять, так гулять!
«Официант, ведро воды и вилки на всех!» — как обычно непонятным образом развеселился дед. Его шуточки (которые зачастую шутками кажутся только ему) меня когда-нибудь доведут до нервного тика.
«Какой официант, какой воды⁈»
«Это анекдот, про бедных студентов в ресторане».
«А причём тут вилки⁈»
«До утра сидеть будут!» — заржал дед.
«Тьфу на тебя!»
За время этой пикировки я достал мобилет и дозвонился до профессора Лебединского с целью напроситься на репетицию к студентам, если она сегодня есть. Оказалось, что через полчаса начинается, и мне будут рады. Ну, посмотрим, рады или нет.
Девушки (а их, кроме памятных Мурки-саксофонистки и не представившейся баянистки было ещё три — одна из них пела «вторым голосом», ещё две занимались хореографией номера, что бы это ни значило) обозначили ритуальный поцелуй в щёку, парни пожали руку и выглядели все приветливо.
Потом я сидел в уголочке и смотрел, как студенты репетируют свои учебные номера. Иногда было довольно мило, порой предельно наивно. Забавным показалось, когда стали пытаться положить на музыку стихотворение из школьной программы, причём жанр, на мой взгляд, совершенно не соответствовал настроению стихотворения.