Время любви

“А ведь, — вдруг приходит в голову, — Я могу закрыть на измену Андрея глаза! Простить его! Ведь мы уже женаты! И я официально считаюсь Орловой и его женой”.

Как просто, оказывается, решается моя проблема!

Но…

Могу ли я?!

Конечно, могу! Я ведь сильная, хоть и сбежала позорно со своей собственной свадьбы. И даже позволила позаботиться о себе совершенно незнакомому человеку.

К тому же я совершенно не гордая. И добрая, очень часто себе в убыток. Я часто прощаю людям их ошибки. И даже оскорбления в свой адрес. Я не злилась, когда Марина обижала меня. Или когда Андрей, будучи в плохом расположении духа, вдруг начинал вымещать на мне свою злость.

В такие моменты я понимала их. Их обоих. И остальных тоже. И даже с удовольствием улыбалась, ощущая свою нужность хотя бы таким образом.

Я мазохистка, правда?

Похожа на то…

Но ничего. Уверена, все еще можно исправить. Никогда не поздно начать все с начала.

Главное, забрать свои документы. И хотя бы какие-нибудь вещи.

Денег, увы, мне не видать — мой счет всегда полон лишь благодаря Петру Ивановичу. А это значит, что сейчас придется искать работу. И, наверное, перевестись на заочное.

Черт…

Университет…

Какое заочное, если учебу мне тоже оплачивает Орлов?

Вот же…

Черт…

От острой боли в висках я чуть не складываюсь пополам.

Чувствую тошноту и головокружение.

Вместе с недомоганием приходит и неприятное ощущение отчаяния. Оно и понятно. Задав себе один вопрос, я машинально подняла целый пласт проблем, которые потянули за собой целое корневище других неприятностей.

Кажется, еще немного, и я начну сходить с ума.

А это мне не нужно, правда?

Мне надо на ноги вставать. Жизнь свою строить.

Точнее говоря…

Перестраивать.

И чувствую я, что будет это ой как не просто.

Надо будет отказаться от привычки надеяться на Орловых. И от привычки вести себя как нежный и примерный цветочек.

Надо становится сильной. И пробивной.

Как мама.

Вот с кого мне надо взять пример.

И хотя многие воспоминания из прошлого, к сожалению, были тусклы и будто подернулись дымкой, я прекрасно помню, что мама была для отца не только верной и любящей женой, но и крепким тылом и помощницей. Они вместе занимались бизнесом и всегда советовались друг с другом. Папа не гнушался даже вверять маме проверки и инспекции, а также поиск новых партнеров. А мама, в свою очередь, никогда не обманывала его веры в себя.

Отличный пример функционала работающего тандема.

Однако…

Ключевое слово здесь — тандем.

Папа с мамой всегда были вместе. Любили друг друга страстно и преданно. Так, как, кажется, только в фильмах и бывает.

И потому у них всегда так хорошо все получалось.

И потому вдвойне жалко, что их жизнь оборвалась таким страшным и неприятным образом. А вместе с ними и жизни моих братьев — старшего Феди и младшего, нерожденного, Вити.

К сожалению, у меня нет даже возможности сходить к ним на могилы. Ведь их просто нет.

Мы были в Чехии. И ехали загород, чтобы провести выходные на природе в снятом на два дня домике. Отец даже не нарушал никаких правил дорожного движения. Но из-за потерявшего управления автомобиля впереди нас папе пришлось резко вильнуть, и в один миг мир завертелся вокруг меня, а уши заложило от гула и криков.

Было больно. Физически больно.

А потом пришла боль и сердечная. Когда, очнувшись в больнице, я обнаружила себя в гипсе, а какой-то человек с холодным выражением лица сообщил мне о смерти всей моей семьи.

Помню, как я кричала и плакала. Громко, сильно, с надрывом. Так же сильно, как и вчерашним вечером. Были уколы, были капельницы. И психолог, который едва говорил по-русски. Вот только он меня больше раздражал, чем помогал.

Седативные, конечно, сыграли свою роль. Я плохо запомнила сотрудников полиции и комитета по делах несовершенолетних. Как в тумане, видела врачей и невесть откуда взявшихся юристов. И когда появился Петр Иванович, я была не в самой лучшей форме. И далека от здравого рассудка.

Однако к новому дому я привыкла быстро. Часто плакала, горстями глотала успокоительные. И вылезла из депрессии только благодаря Андрею и Кириллу, его старшему брату. Кирилл был уже взрослым и самодостаточным. И частично заменил мне Федьку. А Андрей, будучи моим ровестником и обладателем легкого и заводного характера, смог вытянуть из темной пучины своими улыбками и беззаботными разговорами.

Да. Андрей — он хороший.

Он добрый.

Он заботливый.

Жаль, что я его, как оказывается, не совсем хорошо знала.

По-настоящему хороший человек не поступил бы так подло.

Нет.

Все-таки не смогу.

Не смогу его простить.

Может, когда-нибудь.

Но не сейчас.

Несмотря на все его прежние заслуги.

Несмотря на счастье, что он принес мне после тяжелых месяцев боли и пустоты утраты.

Несмотря на свет, который развеял темноту и ужас моей трагедии.

Несмотря на искреннюю и сияющую радость, которую я испытала, когда Андрюша впервые обнял меня не как друга или сестру, а как девушку. И поцеловал — нежно-нежно и сладко-сладко.

Тогда на моем небе загорелась еще одна звездочка. И звалась она Верой. Это была вера в то, что я могу любить и быть любимой. И получить шанс на счастье, подобное счастью моих родителей.

Я решительно отмахиваюсь от мыслей. Они наполняют меня не только грустью, но и тоской, а от этого головная боль не становится меньше.

Поэтому, прервав свое путешествие по квартире, я иду в душ — вернейшей средство от тяжести и болезненных ощущений, если под рукой нет необходимых лекарств. А лазить по ящикам в поисках аптечки я не решилась.

После непродолжительных водных процедур я решаю обосноваться в гостинной. Там на стене висит огромная плазма, но я устраиваюсь на широком и просторном диване, укрывшись пледом, с книжкой, а телек включаю для фона.

С неожиданным для себя удовольствием я погружаюсь в мир Джека Лондона. Мама любила этого писателя. И читала его рассказы нам с Федькой вместо сказок. После Чехии я и слышать не могла ни этого имени, ни даже названий его произведений. Зато сейчас история пса Бака увлекает меня и втягивает в свой мир.

Правда, в какой-то момент я отрываю глаза от страниц и недоуменно смотрю на экран. Что выцепило меня из книги? Может, приятный голос диктора? Или знакомая фамилия? Или свадебный марш, прозвучавший всего на пару секунд, но неприятным скребком прошедшего по моим нервам?

На экране я вижу не только кадры знакомого мероприятия и знакомого антуража. Но и знакомых людей — Марину и Петра Орловых, Кирилла и Лину, и, конечно что Андрея, а подле него — меня собственной персоной. Выгляжу я непохожей на саму себя. Но очень красивой и счастливой. И не только, потому что я одета в потрясающее платье, а на лице у меня эффектный и шикарный макияж. Я улыбаюсь и то и дело бросаю на парня рядом с собой страстные и влюбленные взгляды. Это и красит девушку на экране больше макияжа, больше платья и больше ярких и сверкающих драгоценностей.

Ведущий светской хроники с пафосом и торжественностью говорит о свадьбе Андрея Орлова — молодого и перспективного бизнесмена, достойного приемника бизнеса Орлова.

Хотя, конечно, подобранный термин не совсем верен, ведь главным наследником Петра Ивановича является Кирилл. И который уже вовсю пахал на одну из фирм Орловых, будучи не только управляющим, но и исполнительным директором.

Странно, но, глядя на Андрея, я практически ничего не чувствую. Есть небольшой флер тоски. Грусти. Обиды. Но злости и ярости уже нет. Я даже с интересом рассматриваю любовь всей своей жизни, ласкаю глазами родные ямочки на щеках, полные, немного женственные губы и длинные, по-девичьи изогнутые ресницы.

У Андрея на видео отлично уложены волосы. Они у него мягкие и шелковистые. Я так люблю зарываться в них пальцами… И поглаживать подушечками изящную ямочку на затылке.