Художник, что рисует…

Но тем не менее сейчас нарисованный мною плод казался мне почти настоящим. Добавив несколько штрихов к рисунку, я положил тетрадь на крышку чемодана лежащего на полке подле меня, а затем слегка повернул тетрадь, чтобы взглянуть на рисунок, под нужным углом. Увиденное меня просто поразило. В будущем подобные рисунки назовут 3D- живописью. Груша не просто напоминала сорванный с ветки плод, она действительно была им. Во всяком случае мне казалось именно так, когда я смотрел на этот рисунок. Что-то будто щелкнуло у меня в голове, и сам не осознавая, что делаю я потянулся к рисунку, и дотронулся до него. А через мгновение в моих руках оказалась та самая недавно нарисованная мною груша, но самая настоящая. Не совсем осознавая, что произошло, я поднес ее к носу, вдохнул исходящий от нее аромат, а затем откусил кусочек.

Мой рот тут же наполнился свежим ароматным и непередаваемо вкусным соком спелой груши, я же от неожиданности замер, боясь пошевелиться и спугнуть чудное мгновение. Не веря в то, что произошло, я перекатывал во рту откушенный кусок плода, и тупо разглядывал находящуюся в моей руке грушу. Сам не веря в происходящее, я услышав шаги приближающегося по внешнему коридору караульного, тут же отвернулся и постарался, как можно быстрее съесть этот самый плод. Пусть все это только плод моего воображения, но мне показалось будет правильным съесть это. Уже проглотив все, у меня в руке остался только коротенький черешок, когда подошедший караульный, принюхавшись вдруг произнес:

— Что-то так грушами запахло, что аж самому захотелось.

Сидящие в соседней камере зэка, поддержали его слова, сказав что и сами бы не отказались от этого, но увы груш нет в наличии, но могут предложить ароматное мужское достоинство любого из находящихся зесь на выбор. Предложение сопровождалось смехом, и было воспринято сидельцами за хорошую шутку. Впрочем что еще можно было ожидать от зэка. Я же сидел не жив ни мертв, боясь даже пошевелиться или выдать себя каким-нибудь неосторожным словом. Еще раз посмотрев, на оставшийся в моей руке черешок, хотел было отбросить его, но почему-то поднес ко рту и попытался его разжевать. Кисло-горький вкус наполнил полость рта, и привел меня в чувство. Почему-то именно эта крохотная веточка стала лучшим доказательством реальности происходящего, нежели съеденная недавно груша. Именно сейчас я и поверил в то, что действительно у меня это получилось. Не знаю, как и почему, но все это вполне реально.

Но некоторые сомнения все же имелись, поэтому я решил проверить их, нарисовав что-то еще. И следующим рисунком стала вишенка. Обычная небольшая спелая вишенка на длинном черешке и с зеленым листиком, прилепившимся к его кончику. Времени на ее создание ушло гораздо меньше, но почему-то, сколько бы я не пытался выцепить ее с листа бумаги, у меня ничего не выходило. Закурив, я рассматривал ее пытаясь понять, что я делаю не так. Поднеся лист поближе, добавил к рисунку несколько небольших штрихов, которых, как мне показалось, не хватало для правдоподобности, и в тоже мгновение Вишенка оказалась у меня в руке, а затем и во рту. Это была победа! Нет это был реальный шанс на что-то лучшее.

В голову сразу же пришла идея о том, что если у меня получилось нарисовать и оживить фрукты, то почему бы не попробовать нарисовать дверь на волю? Почему я должен терять на зоне три года, только из-за глупых амбиций дрянного мальчишки, чьё тело я занял в момент своего переноса сюда. Ведь это же так просто, нарисовать на стене дверь, или небольшой люк, и выбраться из вагона. Тем более, я заметил, что после того, как я воспользовался рисунком, он сам исчез с поверхности листа. Другими словами. Однажды нарисовав плод, я не смогу питаться им всю жизнь. Рисунок одноразовый. Нарисовал, съел. Захотел еще рисуй заново. Правда имеются некоторые сомнения в том, что будет ли действовать рисунок на другой поверхности, или он работает, только в тетради? В принципе это недолго и проверить. Решив попробовать, я устроился возле наружной стены, и попытался нарисовать на ней небольшой корабельный иллюминатор. Примерно такой же, как имелся на речном катере у Жорика, моего друга из будущего. Учитывая, что я сразу постарался сделать его небольшим, на его создание ушло у меня около трех часов. Единственной проблемой, оказалось то, что я не смог изобразить то, что находится за стеклом этого иллюминатора, и поэтому он никак не открывался. Как я понял, чтобы рисунок сработал, он должен быть максимально достоверным. А не просто выглядеть таковым. Я пробовал и так и эдак, но у меня ничего не получалось, когда в какой-то момент в камерах чуть пригасили свет, а я глянув в сторону коридора, за которым имелись окна, вдруг понял, что наступила ночь, и за окнами темно. Переведя свой взгляд на иллюминатор, я тут же достал черный карандаш и закрасил всю поверхность «стекла» в черный цвет. Мгновением позже, убедившись, что караульный находится на другом конце вагона я дотронулся до рисунка и почувствовав в свои пальцах нарисованную ручку, потянул за нее открывая небольшой проем.

Моя камера тут же наполнилась свежим ночным ветром, запахами леса, травы и душного дыма долетевшего до меня из трубы тепловоза. Похоже, все это заметил не только я, но и караульный. Тут же по коридору раздался приближающийся топот его сапог, а я, постарался, как можно быстрее захлопнуть свое окно, отсекая все эти запахи, и замечая, как нарисованная мною картинка прямо на глазах исчезает с поверхности стены вагона.

В эту ночь я почти не спал, прокручивая в голове мысли о том, чем займусь с самого утра, и какой именно рисунок будет самым наилучшим, для исполнения моего плана на освобождение.

Глава 4

4

Под утро я забылся и проснулся только в тот момент, когда начали разносить воду, и выводить в туалет. Быстренько оправившись, и перекусив надоевшим до отвращения ржавым соленым самом и основательно зачерствевшим хлебом, перекурил, и устроившись под шконкой, на полу возле стены, начал набрасывать контуры будущего люка, который откроет мне путь к свободе. Вообще-то нахождение на полу не приветствовалось. Это место чаще всего предназначалось для низшей тюремной касты — опущенных, обиженных, и прочих. С другой стороны, я и сам если бы не пришел в себя вполне мог оказаться среди них. И еще пару дней назад место под шконкой было для меня вполне законным. Но сейчас, я находился в камере один, и большой надобности в этом не было. С другой стороны, еще совсем недавно караульные видели мое состояние и потому когда я устроился под нижней полкой, чтобы порисовать, это ни у кого не вызвало удивления, или какого-то подозрения.

Контуры будущего люка, я набросал достаточно быстро. За основу был взят люк открывающий проем в мой собственный погреб из прошлой жизни. Учитывая, что тот люк от и до был сделан моими руками, я помнил его, можно сказать, до малейшей царапины и трещинки, и потому ничуть не сомневался, в том, что у меня все получится. К тому же он, как и стена вагона был покрашен в радикальный серый цвет. И потому воспроизвести все его оттенки было гораздо проще.

Я рисовал его, почти не отрываясь, лишь изредка выбираясь на полку, чтобы размяться и перекурить. Все же лежать на голом полу было не слишком удобно. Подобное место для рисунка, я выбрал по нескольким причинам. Во-первых, несколько опасался того, что караульный, увидев, чем я занимаюсь, решит, что это вполне благоприятный повод, и просто лишит меня карандашей. Ведь фактически я наносил рисунок на стену вагона а это было запрещено. А без карандашей нечего и думать о свободе. Вообще-то, отбирать у зэка разрешенные к провозу вещи было нельзя, по той простой причине, что он мог пожаловаться, и тогда, мало того, что вещь пришлось бы возвращать, так еще и за это можно было получить нагоняй. В моем случае, вполне могли обвинить в том, что я рисую на стенах, следовательно порчу окраску вагона. Именно поэтому карандаши могли быть изъяты, и никакие мои жалобы не помогли их вернуть.