Художник, что рисует…

Появился в вагоне и колдун. Правда назвать его колдуном означало как минимум получить выговор, а как максимум с занесением, и чаще всего в морду, от того же колдуна, но я был уже ученым и потому называл его так, как он представился. А именно Барон Кох. Что меня всегда удивляло больше всего так это то, что вроде бы революция избавила нас от всех этих дворян, баронов и князей, так нет же, как не увидишь колдуна, так обязательно барон, граф, князь, или на худой конец шевалье. Я не имею ничего против одаренных, многие из них действительно делают много хорошего для моей страны, но вот эти титулы честно говоря нервируют и это еще слабо сказано.

Впрочем, приехавший барон оказался на своем месте и что удивительно совсем не брезгливым. Хотя и был во всем белом, без малейшего стеснения прошелся по вагону, заглянул в каждую камеру, а в девятке, долго что-то разглядывал, лазая по всем полкам, и водил руками, ища известные только ему следы пребывания исчезнувшего мальчишки, при этом, совершенно не обращая внимания на ту вонь, что там была. В конце концов, закончив свои исследования, повернулся к сопровождающему его человеку, и произнес.

— Похоже «Художник» проклюнулся. Стихийная инициация. Если сам дел не натворит, можно даже не искать. Бесполезно. Кстати пистолет у него. Дело конечно не мое, но вины караульного я не вижу. Против «Художника» даже я порой бессилен.

— Поясните, пожалуйста.

— Разумеется, только если можно давайте выйдем отсюда. Попахивает знаете-ли. Одно дело служба и другое беседа. Думаю все вопросы можно решить и там.

После того как все уселись в купе, где обычно находился караул, одаренный с титулом барон продолжил.

— «Художник» это не совсем одаренный. Точнее сказать его способности несколько иные. Вот например мое средоточие, своего рода преобразователь энергии которой я могу пользоваться находится здесь.

Барон показал точку на теле находящуюся в районе солнечного сплетения.

— А у Художника здесь. — Он показал на голову.

— Причем, если наличие моего средоточия можно засечь, магически или с помощью некоторых приборов, то у нашего подопечного оно ничем не определяется. То есть совсем ничем. В обычное время, он такой же человек, как и все остальные, отличить которого от любого неодаренного просто невозможно.

— И в чем же тогда его одаренность?

— Понимаете, товарищи, вот например, вернемся к потерянному оружию. Чтобы достать его из кобуры лежащего на полке солдата, я например должен буду прожечь в разделяющей нас стене отверстие, через которое смогу просунуть руку и попытаться оттуда, что-то достать. При этом за счет температуры, а сталь как известно плавится при температуре более тысячи трехсот градусов, боюсь за стеной не окажется не только оружия, но и сам солдатик, будет представлять собой обгоревший труп. Или обмороженный, если другой одаренный решил проделать отверстие, заморозив перегородку до абсолютного нуля. Вдобавок ко всему, в стене останется отверстие, или скорее дыра, ясно показывающая то, как она была создана. О звуковых эффектах, я уже не говорю.

Барон на мгновение прервался, достав из кармана портсигар:

— Вы, позволите?

— Да, разумеется.

После того как все закурили, барон продолжил.

У Художника все происходит иначе. Он просто рисует на любой поверхности то, что ему нужно в данный момент, а затем так сказать «оживляет» свой рисунок. То есть если он например нарисовал яблоко, или кисточку винограда, а после ее «оживил» то полученный плод он да и любой другой человек сможет съесть.

— Точно. — прервал барона я. — Перед самым Новосибирском, караульный стоящий на посту почувствовал аромат свежей груши, исходящий из девятой камеры. Причем по его словам, аромат был настолько силен, что перебил все запахи вагона, а они все-таки довольно специфичные. Правда, после он решил, что ему это показалось, но разговор об этом я слышал.

— Вот вам и подтверждение моим словам. Но я все же продолжу. В данном случае, на стене он скорее всего нарисовал, какой-то проем. Возможно это было окно, или форточка, неважно, «оживив» его, он получил доступ в соседнее помещение. Не факт, что рисуя этот проем, он стремился именно за оружием. Ведь по сути он вряд ли догадывался о том, что находится за стеной. Но например отвлечь от себя внимание, забросив в чистую половину ну предположим кусок дерьма, он вполне мог. Как вы думаете смог бы он создать этим, какой-то переполох.

Дождавшись моего кивка, барон продолжил.

— Вот как-то так. Но все оказалось гораздо интереснее для него открыв проем он увидел спящего солдата и лежащую на матраце кобуру с пистолетом, и наверняка решил, что потеря оружия создаст больший переполох, и как следствие отвлечение внимание от себя. После того, как был изъят пистолет, он скорее всего не стал ожидать обысков, а просто нырнул в заранее приготовленный проем находящийся на внешней стене и был таков.

— С чего вы решили, что все происходило именно так, барон?

— Понимаете. Когда рисуешь карандашом на стене, кроме оставленных на поверхности стены линий часть грифеля карандаша осыпается мелким порошком вниз, и может остаться на горизонтальной поверхности, как это произошло в нашем случае.

Барон протянул нам свою ладонь, где на подушечках пальцев мы увидели некий черный и желтый налет, похожий на то, будто кто-то мелко накрошил карандашный грифель, а барон потерся об эти крошки пальцами.

— Вот этот желтый налет был взят мною с верхней полки. Черный находится у внешней стены под нижней полкой.

— То есть в этих местах можно обнаружить то, что было нарисовано на стене.

— Нет, я немного не правильно выразился. Там можно собрать частично осыпавшуюся пыль от карандаша, появившуюся от того, что Художник что-то рисовал на стене.

— А сам рисунок.

— А самого рисунка уже нет. Дело в том, что «оживив» свое творчество, рисунок «живет» лишь то время, пока его использует сам Художник. Если это плод, то после того как он оказывается в руках человека, то тут же исчезает с листа бумаги. Если это рисунок на стене, например та же дверь, по стоит ее открыть и пройти сквозь нее рисунок тут же исчезает. Но! Со временем, более опытные одаренные этой специализации могут задерживать исчезновение рисунка, на какое-то время. Или скажем скажем вложить в рисунок какой-то предмет, а после, в нужное для себя время, просто изъять его с листа бумаги. При этом никаких энергетических эманаций никто не почувствует. Энергия разумеется расходуется, и скорее всего немалая, просто имеющиеся на данный момент средства или приборы, не в силах ее засечь. К тому же более опытный художник, это еще и мастер порталов. Впрочем, именно сейчас этот вопрос не актуален. Хотя если посмотреть с другой точки зрения, то нарисованные им проемы, по большому счету и являются порталами за стену, в данном случае вагона. И пожалуй еще маленький нюанс. После того как Художник воспользовался своим рисунком, и тот развеялся, поверхность, на которой он был изображен возвращается в исходное состояние. То есть никакие приборы, не покажут вам, что еще недавно здесь имелось отверстие.

Некоторое время мы курили, обдумывая сказанное, потом барон добавил.

— Поэтому искать мальчишку, опираясь на его суть просто бесполезно. Даже в момент проявления его таланта, выплеск энергии способный «оживлять» его рисунки, просто невозможно обнаружить из-за его чужеродности. Поэтому талант Художника, можно считать уникальным. Скажу более, если этого мальчишку в итоге смогут вычислить, ни о каких тюрьмах или исполнении уже вынесенным решением суда наказании не будет идти и речи, если он и будет найден, то скорее для того, чтобы предложить ему работу, а не добавить срок. К тому же ознакомившись с делом мне показалось, что оно просто грубо сфабриковано в угоду амбициям, зажравшегося чиновника от партии. И я официально предупреждаю, что по возвращении, обязательно укажу этот факт, в своем отчете. Художник это такая редкость, что проявляется у одного из возможно на пару миллионов. Причем не обычных людей, а тех кто действительно умеет рисовать. Чувствуете разницу? Последний художник, официально зарегистрированный в России, ушел из жизни более десяти лет назад. Это редкость и в тоже время талант практически бесполезный, в плане боевого применения. И в тоже время уникален хотя бы в том, что он единственный, кто может теоретически создавать порталы, для переноса живой материи.