Страница 13 из 47
Ещё Мия спрашивала Рю о нём: что ждёт от праздника? Бывал ли в «Северном ветре»?
— Я не очень люблю активную музыку и танцы.
— Как можно не любить танцевать? — искренне удивилась подруга.
— Наверное, это просто не моё.
— Не умеешь? — вставила я свои пол рона.
— Ну, почему же, научили, — Рю улыбнулся.
— Меня тоже многому учили, — продолжила я беседу, удивляя подругу многословностью, — но это не значит, что я всё могу.
— Например?
— Ну, — я сморщила носик и отвлеклась на ореховое пирожное, пожалев, что заказала всё то же, что и Мия.
Мия покусывала губы и смотрела на меня, пытаясь угадать, замолчала я совсем или продолжу. А я перебирала в голове, что можно ему рассказать? О том ли, как Оливер водил меня на рыбалку, а я зацепила крючком его штанину и порвала? О том, как наставник каллиграфии около полугода бранил меня и уверял, что искусству красивого письма способен научиться каждый, но в итоге подошёл к отцу заявлением об увольнении? О том, как мама записала нас с братцем на народные танцы, откуда меня выгнали? Пожалуй, последнее подходило лучше.
— Танцевать учили и меня. Только я в такт не попадаю до сих пор.
— И это ей ничуть не мешает! — радостно вклинилась Мия. — О, видели бы вы, как она танцует! Кстати, сходим сегодня вместе в «Северный ветер»?
— Боюсь, ночью я буду занят. Как и сейчас. Видишь хмурого? Мой друг.
Я повернулась по направлению его взгляда, ко входу в ресторан. Там в белоснежной маске стоял мужчина в простой серой рубахе и того же цвета брюках, заправленных в сапоги с высоким голенищем. Каштановые вьющиеся волосы собраны в короткий хвост на затылке. Он шёл в нашу сторону.
— В другой день я бы назвал это двойным свиданием, — тихо пошутил Рю, а потом добавил громче, что ещё полчасика он уделит нам обязательно, но после ему пора уходить.
— Это Сир, — представил он подошедшего.
— А ты тогда? — сморщил нос тот присаживаясь.
— Рю, — словно бы извинился мой спаситель. — Это Лея и Лели, хотя вторая просила называть еë Зайцем. Кажется, они сëстры.
Глава 10. «Лакрица». Часть 2
Я почувствовала, как краснею. Сир же улыбнулся на озвученную просьбу. Сир — имя богатому тенери не подходящее, а он выглядел именно таким. Хотя смотрелся проще спасшего меня. Ещё Сир почти всё время молчал. Он словно бы скучал, но ухмылялся каждый раз, когда Мия называла моего спасителя: Рю.
— Рю, разве вы не могли взять отдых на праздник? — посочувствовала Мия.
Подруга никак не хотела переходить на «ты» и продолжала выкать.
— В госпитале много выходных не наберёшь.
— Вы лекарь? — оживилась подруга, и, кажется, впервые за проведённые в ресторане часы, по настоящему заинтересовалась. В то же время голос её звучал удивлённо донельзя.
Я тоже удивилась, ведь он без труда справился с напавшими на меня мужчинами. Не думала, что лекарю такое по силам.
Рю не уклонился от ответа, как это постоянно делал Сир, если разговор заходил о его работе. Честно признался, что трудился в местном госпитале и не видит в этом ничего дурного. Мия, мягко говоря, была поражена.
— А что такого? — спросил вдруг Сир.
— Нет, ничего, — Мия опустила глаза в тарелку.
— Её тëтка, — я запнулась, — она говорит, что это грязная работа. И учиться на сестру милосердия не разрешает.
— А на лекаря не хочешь пойти? — спросил Рю.
— Женщина лекарь? — натурально удивилась Мия, а потом виновато посмотрела на меня. — Это возможно, только если она родилась с даром целителя. Я им обделена.
— И эта девушка говорит, что хочет спасать жизни, — беспощадно сдала я её. — А сама только читает в книжном о лекарственных травах и атласы тела.
— Ты местная? — больше заключил, чем спросил меня Рю. — Не бывала на севере? И родители твои, Лели, отсюда, верно? Тогда всё понятно. На полуострове проще взгляды на всё. А ты Мия откуда?
— Я тоже отсюда, вернее, родилась здесь, но вот росла… — она замолчала.
— Понимаю, — ободряюще заметил Рю.
Дальше он объяснял скорее для меня, чем для кого бы то ни было ещё.
Я никогда раньше не сталкивалась с тем, чтобы к целителям было какое-то особое отношение, кроме уважения. Именно оно проглядывалось в общении деревенских с мамой. Но, как оказалось, не всё было так солнечно в больших городах. Там в лекари шли только бедняки, потому как работа считалась грязной и могла занести хворь в дом. Ни одна семья не хотела бы навлечь на себя подобную участь. Да, богатые часто содержали госпитали, вот и маме кто-то помогал, но не деньгами, а инструментами и тканями. Я помнила, что иногда приезжала повозка для госпиталя от какого-то мецената. Мама благодарила, но всякий раз в сердцах посылала доброжелателя куда подальше и просила ему это передать.
Иногда дети с даром целителя рождались в богатых семьях, тогда малышей часто отдавали на воспитание к монахиням, где они заодно получали приходское образование. Семьи, которые придерживались кланового образа жизни, часто оставляли особенного ребёнка при себе. Такие целители зарабатывали в разы больше обычных лекарей, и их не боялись.
Целитель никогда не подхватит хвори, если только не заберёт её на себя сам. Как мама когда-то пожертвовала собой ради меня.
С того момента, как я рассказала о желании подруги работать в госпитале, её с Рю разговор лишь набирал обороты. Казалось, они нашли друг друга. Я со спокойной душой отдалась пирожным и травяному чаю, которые заказали после прихода Сира. Он молча наблюдал за мной и иногда вступал в разговор между нашими друзьями. Время текло незаметно быстро, забирая остатки дня.
— К сожалению, мне скоро пора, — заметил вдруг Рю, и в тоне его на самом деле звучало сожаление.
Рю расплатился, и мы вышли на улицу. Вслед нашей компании чопорно попрощался встречающий. Я сделала глубокий вдох, и прохладный ветерок приятно обдул моё тело. Прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной, и медленно открыла. Мия уже что-то заговорила, продолжая спорить о лекарственных травах с Рю. Тонкий полумесяц серебряной лентой повис над крышами домов. Солнце почти полностью скрылось, окрасив небеса в цвета крови. И запоздалая реакция на вчерашнее, наконец, пришла.
Дыхание перехватило. На глаза навернулись слёзы, размывая улицу. В груди заклокотало, а в ушах поселился нарастающий звон.
Со мной всегда так было. Ещё в детстве я пугалась, если неожиданно встречалась на прогулке с выскочившей из кустов собакой или птицей, да и в тот памятный день, когда свалилась с крыши госпиталя, я боялась. Пугалась, порой даже плакала, а после быстро отходила. И только ощутив себя в полной безопасности, когда, казалось, всё должно было забыться, воспоминания нахлёстывались беспокойными волнами, поглощая с головой. Треск юбки, на который не обратила вчера внимания, запах алкоголя и табака, прикосновения шершавых мужских рук…
Голова закружилась. И я упала бы, если б меня не поймали. Рю? Я вцепилась в мужчину, не слыша ничего, кроме звона в ушах. Тёплая ладонь коснулась лба и погладила, снимая боль и напряжение. Слёзы скатились из глаз, прочертив полосы по щекам и позволив мне увидеть спасителя.
Сир. Он обеспокоенно вглядывался в моё лицо и что-то спрашивал. За ним взволнованно переминалась с ноги на ногу Мия. И со спины кто-то, вероятней всего, Рю, поддерживал меня одной рукой, а второй предлагал ресторанный стакан.
— Это вода, выпей, — ласково попросил Рю.
Я выхватила холодный стакан и в два глотка осушила его.
— Ей надо присесть, — отдавал распоряжения Сиру мужчина и тут же отвернулся к Мие. — Часто с ней такое?
— Впервые.
— Ты как? — возле уха прошелестел голос Сира.
Я кивнула, не выпуская из рук стакана. Меня усадили на лавку под деревом. Я дрожала, но не от холода. И всё же, меня укрыли белым кафтаном, в который завернули вчера. Это оказалось последней каплей. Я до неприличия громко всхлипнула и разрыдалась, цепляясь за обескураженного Сира.