Страница 12 из 61
С этими воспоминаниями мы дошли до дома. Еще через полчаса на общей кухне Айжан на большой сковороде жарила «грибную лапшу».
— Папа, а когда мы в следующий раз в лес пойдем? — спросила меня Маша.
— Не знаю, дочка, — честно ответил я. Мне и самому хотелось бы это знать.
Незаметно подошел вечер. Уже стемнело. А мне завтра опять в море… Хотя в бригаду должен прибыть мой однокашник по институту. Так что надежда на скорый поход с дочкой в лес была. Когда я все это сказал Айжан, она только улыбнулась. Женщины мудрее нас, мужчин, и, возможно, чувствуют будущее. Хотя… Блажен, кто верует.
С этими радужными надеждами мы улеглись спать. В сон я провалился почти мгновенно, сказывалась усталость за месяц.
— Товарищ капитан-лейтенант, тревога!
Я услышал топот ног в коридоре еще до того, как отчаянно заколотили в дверь.
Бросив китель, который хотел надеть, я открыл дверь:
— Тише ты, семью разбудишь!
Но матрос уже бежал дальше по коридору, колотя во все двери подряд.
Лихорадочно одеваюсь. Наверное, опять эти клятые японские нарушители границы. Маша спит в своей кроватке, чему-то улыбаясь во сне. Айжан, как и я, уже на ногах. Подает мне фуражку и тревожный чемодан.
Молодец! Настоящая жена офицера!
Быстрым шагом идем гуськом по тропинке в сторону моря. Время — шесть ноль девять. Военный городок бригады, пирс, где стоят корабли, в двухстах метрах от нашего жилья. Еще через пятнадцать минут мы, офицеры управления бригады, стоим в строю перед приземистым двухэтажным зданием штаба.
— Товарищи офицеры! Сегодня рано утром американская авиация нанесла бомбо-штурмовые удары по нашим военным объектам. — Видно, что наш начальник штаба, высокий представительный капитан второго ранга, с трудом сдерживает волнение. — Информация по времени начала атаки пока противоречива. Данные по потерям тоже уточняются. На данный момент известно, что полностью уничтожен один аэродром флотской авиации.
Кавторанг замолкает, пристально вглядываясь в лица. Затем продолжает говорить:
— Следующее. Согласно мобилизационным планам, наша бригада переходит в оперативное подчинение Тихоокеанского флота. Задачи по большому счету не меняются: охрана и оборона государственной границы, несение дозорной службы, охрана водного района. Поиск и уничтожение вражеских подводных лодок. С этого момента все находимся на казарменном положении. Все по рабочим местам, товарищи офицеры. Разойдись!
Минут через десять в кабинете нашего отдела зазвонил телефон внутренней связи. Я поднял трубку:
— Капитан-лейтенант Черкасов слушает.
— Черкасов, слушай внимательно, — в трубке послышался голос начштаба. — Поступаешь в распоряжение начальника Особого отдела бригады. Он тебе поставит задачу. Твой непосредственный начальник в курсе. — Все ясно?
— Так точно, товарищ капитан второго ранга, — бодро отвечаю я. Хотя мне абсолютно ничего не ясно. Пока понятно одно: кажется, нас снова ждет большая война.
Еще через двадцать минут я сижу на заднем сиденье в машине Особого отдела. Наш «газик», покрытый брезентовым тентом, куда-то едет по грунтовой дороге. Рядом с водителем сидит наш бригадный особист, хмурый молчаливый капитан третьего ранга.
Едем молча. Мне никто ничего не объяснил в отличие от матроса-водителя. Куда мы едем, я понятия не имею.
Хотя за время службы в армии и на флоте к этому пора привыкнуть. А если быть более точным, то не в армии, а в войсках НКВД и не на флоте, а в морских частях погранвойск. Хотя хрен редьки не слаще.
Долго едем по незнакомой для меня местности. Осматриваюсь. Так, солнце светит сзади и чуть правее машины. Понятно, что едем на запад. Кажется, это Хасанский район. Издалека виден высоко поднимающийся столб черного дыма. Понятно, горит авиационное топливо. Через несколько километров подъезжаем к проволочному ограждению полевого аэродрома. Насколько хватает глаз, вижу, как на длинной взлетно-посадочной полосе горят обломки самолетов. Справа от взлетки дымят два длинных барака. Возле них вижу несколько пожарных машин. Стоят машины и возле кирпичного трехэтажного здания с выбитыми стеклами.
Мы подъехали к КПП [58] аэродрома. Особист вышел из машины и показал свои документы дежурному, длинному нескладному старшине. Открылись ворота, мы заехали на территорию аэродрома. Здесь уже хватало машин. Возле некоторых стояли водители — не только во флотской форме, но и армейцы. Кто-то курил. Я автоматически пересчитал технику: пять грузовых полуторок, три санитарных автобуса и четыре «газика».
Капитан третьего ранга вышел из машины и подошел к группе офицеров, стоящих метрах в двадцати правее машин. Кто-то был в морской, кто-то в сухопутной форме.
Мне по-прежнему никто ничего не объяснял. Задачу тоже никто не ставил. Поэтому я решил поспать. Не зря говорится: солдат спит, служба идет. Но подремать мне удалось только минут пятнадцать. Я услышал шаги возле машины и открыл глаза.
К «газику» подошел офицер в форме морской авиации. Открыв заднюю дверь машины, он козырнул и представился:
— Капитан Василенко. Оперуполномоченный отдела контрразведки авиационной дивизии.
Из-под фуражки выбивался чуб пшеничного цвета. Цвет глаз у капитана был небесно-васильковый.
— Вы едете со мной, товарищ Черкасов. Это приказ вашего начальника, — пояснил офицер.
Ну ладно, хоть что-то мне сказали. Мы пересели в точно такой же тентованный «газик» и поехали обратно, в сторону моря.
— Андрей. — Капитан протянул мне руку, повернувшись с переднего сиденья.
— Виктор, — протягиваю я ему руку в ответ.
— Можно на «ты», — говорит Андрей. — Сейчас мы едем на пост воздушного наблюдения, оповещения и связи, — начинает он вводить меня в курс дела. — На пост произошло нападение перед ударом по аэродрому. Есть убитые. Но подробности неизвестны.
С этого поста данные о воздушной обстановке поступают на командный пункт ПВО и ВВС флота. Цепочка таких постов идет по всему побережью. С этого поста сигнала об атаке не было.
— Ну, а вас, то есть тебя, Виктор, определили мне в помощь как специалиста в данном вопросе. — Андрей посмотрел на меня.
— Ладно. Чем могу, помогу.
Для меня хоть что-то прояснилось.