Я не вернусь

— Эй, я ведь тебе не ответила, согласна с тобой встречаться или нет? — мне нравится, когда Паша вот так обнимает меня. Рядом с ним я чувствую себя совсем маленькой девочкой.

— Не отвечай, — спокойно ответил парень.

— Но это же так важно! Что ты будешь делать, если я скажу «нет»?

— Например, вот это, — и он поцеловал меня.

Первая мысль — мороз! А вдруг мы примерзнем губами друг к другу? Дети же примерзают языком к качелям, когда пытаются лизнуть ее? Вторая мысль — вау, мой первый поцелуй! А потом мыслей вообще не осталось. Так приятно было…

Паша обнимал меня крепко-крепко. Я слышала его сердце даже через зимнюю теплую куртку. В животе порхали те самые пресловутые бабочки. Кайф…

Шел снег, и на фоне февральского вечера пейзаж вокруг нас был поистине сказочным. Мы стояли на аллейке в заснеженном парке и никак не могли отпустить друг друга. Как в каком-нибудь дурацком кино про любовь.

Вечер… снег… сердцебиение… Все отпечаталось в памяти настолько глубоко, что даже если захочу — все равно не забуду. Это одно из самых сильных моих воспоминаний. Я тогда еще не знала, сколько боли мне принесет этот человек, сколько слез будет пролито…

Кто-то скажет, что в девятнадцать лет первый поцелуй в нашем современном веке — это анахронизм. Но слишком много он для меня значил. Наверное, уже тогда, когда наши губы впервые соприкоснулись — да, уже тогда я знала, что этого человека буду любить всю жизнь. Не потому что цыганка когда-то нагадала, а потому что ни к кому до этого времени я не чувствовала такого притяжения, когда физически было необходимо видеть его, когда с каждым днем я зависела от него все больше.

На самом деле, все начиналось очень красиво. Хотя любая история начинается красиво, особенно та, в которой рассказывается о любви. Разве не так?

— Это будет наше место, — уверенно сказала я и для пущей убедительности даже топнула ногой по брусчатке тротуара. Паша в ответ лишь улыбнулся — не каждая пара может назвать «своим местом» небольшую аллейку рядом с парком — чаще какие-нибудь кафешки или скамеечки. А у нас — тротуар…

— Глупости это, — отмахнулся Паша.

— Нет, не глупости, — я вдруг сделала серьезное лицо и, чего-то неожиданно испугавшись, медленно проговорила: — Если мы когда-нибудь расстанемся, я буду приезжать каждый год в наш с тобой день именно сюда. И буду тебя ждать.

— Зачем?

— Потому что всегда буду тебя любить. Но… мы ведь не расстанемся? — мне почему-то стало очень страшно при одной мысли о возможной разлуке.

— Не думай об этом, — обнял меня мой любимый, а потом потянул в сторону остановки — вот-вот должен был подъехать наш автобус…

После первой совместной ночи все изменилось — притяжение стало и вовсе неимоверным. С Пашей было… хорошо? Да, с ним было очень хорошо. Паша умел свести с ума одним своим прикосновением. Один поцелуй — и внизу живота начинало гореть. Одно слово — и я кричала чуть ли не на всю квартиру. Но первое место в наших отношениях все же занимала любовь. Сейчас я понимаю, что желание отдаваться ему — именно так, с криками, стонами, объятиями до хруста костей — было связано в первую очередь не с физиологией, а с чувствами. Я так сильно хотела быть с ним, что если бы была возможность, я бы приросла к нему как сиамский близнец, вошла бы как вьюнок под кожу — в кровь, мышцы, мысли…

Я не знаю, что такое хороший любовник. Точнее, кто может быть лучше того, кто в один момент сделал меня своей и кому я продолжаю принадлежать до сих пор. Я прекрасно понимаю своих знакомых девчонок, которые меняют парней в поисках лучшего. Но сама к ним не отношусь. Для меня Паша — лучший. Первый. Единственный.

— Пашенька… я так по тебе соскучилась…

— Я тоже.

— Правда? — хитро прищурилась я.

— А что такое?

— Ну, я вот, например, по тебе во всех смыслах соскучилась.

— Как это? — Паша в праведном недоумении изогнул бровь и улыбнулся.

— Вот так… — и развела руками.

— Ну, как?

Я тут же почувствовала, как запылало лицо — наверняка я сейчас на спелый помидор стала похожа. А Паша продолжал так же делать вид, что не понимает меня. Вот же странный человек! Сначала открыл мне новую сторону отношений, которая мне безумно понравилась, а теперь издевается и не дает ощутить это снова!

Пришлось ему действенно объяснять — начала его целовать и одновременно задирать ему футболку. Как же приятно чувствовать под своими руками его кожу… Очень по нему соскучилась — целых две недели не виделись!

Родной мой… Мне очень нравится, когда он меня вот так в шею целует — ласково, мягко, едва касаясь губами, и в то же самое время крепко прижимает к себе руками. Нежность и сила — обалденный контраст.

Даже не поняла, как мы на диван переместились. И как платье мое оказалось на полу — когда успели-то? Пыталась связно думать, хотя бы немного контролировать себя — и не могла. Как у него так получается? Я не то что связно мыслить — я вообще мыслить не могу! Хватаюсь за его плечи и кусаю губы, чтобы не закричать в голос на всю квартиру, и все равно едва сдерживаюсь. Зато Паша превосходно себя контролирует. Еще и улыбается с победным выражением на лице:

— Один-ноль?

Такое впечатление, что он в футбол играет! Но как же хорошо… «Родной мой, милый, любимый… я больше без тебя не смогу… не хочу без тебя… не буду…» — и эта мысль так четко пришла в сознание, что я даже испугалась. Я и раньше-то начинала осознавать свою зависимость от Паши, а теперь он будто какую-то печать на мне поставил. Клеймо. Это как невидимая татуировка на теле, говорившая, что я навсегда принадлежу только ему…

С каждой последующей встречей у меня будто какие-то клапаны в голове щелкали. Гормоны? Черта-с два! Гормоны не могут запретить с интересом разглядывать других парней. А для меня других вообще не существовало.

— Так любить невозможно, — с сомнением покосилась на меня Таня после того, как я рассказала ей и Ивару о своих переживаниях относительно Паши.

— Возможно, — сидя в кресле, я прижала колени к груди и спрятала в них лицо. — Не могу без него, и все тут. Хоть ножом режь!

— Кать, этот Паша слишком… — Ивар попытался подобрать нужное слово. — Он подавляет тебя. Ты задыхаешься своими чувствами. Тебе нужен кто-то попроще…

— Психолог нашелся? — обиделась я. — Как-нибудь без тебя разберусь в своей личной жизни!

Таня любит Ивара. И он ее. Между ними сильные взаимные чувства, и врядли у них может быть то, что происходит у нас с Пашей. Таня не такая зависимая, а ее избранник — не такой эгоистичный. У них все ровно, четко, как на кассе. Как и у многих других нормальных пар — все чувства на поверхности, и скрывать нечего. Проблемы и обиды просматриваются как на ладони. А вот мы с Пашей — пара совсем даже ненормальная. Когда все хорошо — обязательно появится подвох. И чтобы увидеть проблему, нужно не плавать на поверхности, а заплыть на самую глубину, потому что все знакомые видят в нас вполне счастливых влюбленных.

И зачем я, спрашивается, об этом думаю? Откуда возникают эти дурацкие мысли? Мы ведь все еще вместе…

Мне было вполне комфортно в нашем небольшом мирке. Может быть, планета Земля и не крутилась вокруг Паши, но планета имени меня крутилась вокруг него. Паша был моей самой настоящей слабостью, но я ни о чем не жалела. Если ради его поцелуя и ощущения его рук на своей коже нужно было чувствовать себя слабой, то я была готова на все сто.

Я никогда не называла Пашу сопливыми словечками, обозначающими «заек», «котиков» или «рыбок», да и «дорогим» и «милым» пренебрегала. Только «родной» — всегда, едва ли не с самого начала знакомства. Паша стал мне именно родным человеком, а для меня это гораздо важнее самого ласкового слова.

Никогда не забуду, как впервые поцеловала его в ладонь. Мы сидели в кино, я в шутку щекотала его по внутренним линиям, а Паша в отместку ущипнул меня за нос. Я даже не поняла, как это произошло — сначала клюнула его руку, а потом крепко прижала его ладонь к губам. Казалось бы — мелочь, пустяк, но что со мной в этот момент творилось! Зашкаливающая нежность! Я даже не сразу сообразила, что произошло — настолько сильные были эмоции. И впоследствии мне нравилось целовать Пашу именно в его ладонь — широкую, сильную, слегка мозолистую.