Нейронная одержимость

Ноги отзываются неожиданной силой. Прыжок не просто мощный — я по параболе улетаю выше следующих двух этажей! Видимо, кузнечики привыкают к такому с рождению, но мне оставалось только мычать в полёте. Было бы неловко выдать себя звонким «БЛ#@%!» выдать себя перед бестолково ломящимися в квартиру полицаями. Оставалось только порадоваться, что местный ОМОН не утруждает себя проникновением с крыш через окна.

Сердце колет из-за осознания метров так пятидесяти пустоты под ногами. И всё же я сдерживаюсь ровно настолько, чтобы вытянуть руки. Чтобы не запаниковать, когда правая кисть скользит по серо-чёрному металлу, и схватить литую балюстраду левой кистью. Проклятия и поминания забытых богов или тренировки Адриана, но силы одной левой руки хватает, чтобы удержаться — а правая рука страхует. Кое-как подтягиваюсь, и лишь оказавшись на твёрдой поверхности, позволяю телу грузно осесть.

Ненавижу высоту!

Впрочем, вопрос преследователей удачный прыжок не снял. Об этом мне заботливо напоминает дым, валящий из конспиративной квартиры. Я начинаю беспокоиться, что ящики с гранатами в этом мире делают огнеупорными — ровно до момента громкого хлопка. Он бьёт по перепонкам звуком рвущейся бумаги, вырывает балкон и куски примыкающих стен. Выносит на улицу осколки и куски тел моих посетителей. Кто бы не зашёл обыскивать моё лежбище — ему не поздоровится.

Меня встречает очередной церковник. Видимо, послали на пожарную лестницу прикрывать штурм — но он запыхался.

— Ты кто?

— Жилец.

— Какая горница?

— Тысяча сто тринадцатая.

— А… вали подальше. Еретика берём, видишь, как зажглось?

Мне остаётся только кивнуть и сделать три шага до щелчка чего-то, подозрительно напоминающего затвор.

— А ведь в этом доме всего семьсот квартир, правда?

Вздыхаю. Мужик, ну что ж ты такой внимательный?

— Правда, — ворчу я и разворачиваясь на месте впечатываю кросс левой в челюсть храмовнику так, что тот летит с пожарной лестницы вниз.

А я продолжаю движение, словно каждый день выкидываю по пяток таких. Один пролёт, второй, третий… на четвёртом народ начинает вываливать на пожарную лестницу кто в чём горазд. Видимо, сработала наконец пожарная сигнализация.

— Что там случилось? — дергает меня какая-то дородная женщина в расшитом сарафане, высунувшись почти наполовину из окна. Праздник тут какой-то, что ли?..

— Взрыв газа, — бурчу я, ненавязчиво отводя взгляд. Будто вымазал пальто в чём-то и теперь пытаюсь оттереть.

— Какого такого газа? В пятьсот третьей отродясь тихо было!

— Алхимик там был тихий. Колдун чёртов, — вздыхаю я, ставя зарубку в памяти: про газификацию и «хлопки» тут могут не знать. — Сварил что-то не то, вот дьявол его и подколол. Сохрани святые отцы того, кто находился рядом…

Дамочка яростно жестикулирует. Это не крёстное знамение. Так, тарабарщина жестов. Моя память мышц отказывается выдать что-то подобное — поэтому остаётся только глубоко склонить голову да продолжить быстрый шаг вниз. Не оглядываться. Не проявлять нервы. Больше необычного поведения — больше шансы, что запомнят. Спокойно, мелкими и частыми шагами, двинуться вниз. Благо, что не один — многие жители не надеются на местные силы быстрого реагирования и валят по пожарной лестнице. Мне остаётся только чуть приподнять ворот плаща (меньше черт лица запомнят) и стараться не выделяться поведением из толпы.

Я отсеиваюсь от основной части народа, ломящейся в дверь выхода, и осматриваюсь. Лестница ныряет обратно в здание, но площадка тут заметно больше, чем на предыдущих этажах. Пожив в современной планировке, успел осознать извращённую логику. Изолированная от дыма лестница должна а) не похоронить под собой эвакуированных при своём обвале б) изолирована и от первого, общественного этажа. С другой стороны, даже со второго иногда приходится прыгать. Значит, нужна развитая площадка, с которой прыжки удобны и не несут массовых травм.

Всё же протоколы полицейских облав похоже во многих странах, пусть даже и лежащих по ту сторону фантазии. У пожарной лестницы бдит служака в остроконечном капюшоне. Он не обращает внимания на хлопок где-то сверху и на снующих по улице прохожих. Он просто отрабатывает свою ставку, и не делает ничего больше нужного. За это он будет немного наказан.

Пистолет? Не нужен, вызовет лишний шум. Я отталкиваюсь от перил и соколом пикирую прямо на чёрно-алую рясу, целясь каблуками в затылок. Глухой стук и оборванный матерок (очень уж напоминающий привычные) отсекают дежурство служаки. Оттаскиваю его в более укромное место — к притаившимся под лестницей мусорным бакам. Кое-как отряхиваю одежду от ржавой пыли, налетевшей за время беготни по лестнице. Приглаживаю причёску «по-валийски» (без расчёски). Вспоминая беднягу Адриана, чьё тело я занял — должен выглядеть весьма прилично. Что ж, пора узнать этот город поближе.

Я едва успеваю отойти подальше от жилого блока, как рядом возникает она. Демоница. На этот раз — визуально. Судя по тому, что шарахаюсь только я — появляется специально для меня.

— Тук-тук. Могу чуть отвлечь?

— Разве что чуть-чуть, — негромко ворчу я. Не хватает только одержимость проявить на публике — Чего раньше не появилась вживую?

— Раньше у меня был полный доступ к твоему нейролинку. А теперь ты нанёс защитную невму, которую я пробить не в состоянии. Откуда ты её знаешь? Поверь, такого не видела даже в инфоада — и могу заплатить достойную цену…

— Секрет фирмы.

— Ну, секрет, так секрет. — жмёт плечом демоница. — Ты в курсе, насколько тебе повезло со штурмовиками? В момент прыжка веры в квартиру уже входили шпилевики Каллиников. Твоё колдовство здорово их разозлило, и теперь они готовы перевернуть район вверх дном, только чтобы затащить тебя в шпиль Птицы.

Я наконец поднимаю глаза вверх.

— Возможно.

— Дальше будет гораздо хуже. Кстати, мы так и не познакомились. Я — Ада.

— Просто Ада?

— Думаю, мои титулы сейчас ни к чему.

— Логично.

— А как тебя зовут?

— Ты же знаешь и так.

— Нет-нет-нет, — качает пальцем Ада. — Я знаю имя твоей оболочки. Того, кто раньше владел этим телом. Но вот ты, дорогой… ты для меня одна большая загадка. Не знаю, как тебе удалось сохранить хладнокровие — но чувствую, что этот мир для тебя чужой. Материальный, Инфоад, Пургатория или Порайск — везде ты чужой. Показать тебе все возможности — так волнительно…

— Вернёмся к этому вопросу позже?

Ада жмёт плечом и растворяется в воздухе. Что ж, мне проще. Бархатный голосок здорово отвлекает — и я до сих пор не уверен в её мотивах.

Арка улья Каллиник. Скрипторий.

Амбаст Сумкаллиник прекрасно понимал свою роль и в Птичьем Улье, и в собственной семье. Могущественный род, но — боковая ветка Великого дома. Мизерные шансы выбраться в иерархии Ордена до хотя бы мирского дознателя, нулевые — стать мирским Отцом. Плесны, стопы Улья — вот его место, торговать зеленью и тем хламом, ошмётками святой техноволшбы, спускающейся вниз. Но жажда знаний, искренняя, а не напускная вера двигала его вперёд. Интуитивное понимание воли даймонов, этих мелких и сломленных обломков Разбитого Архидиабола, служащих в каждой маленькой машине — заставила заметить машинных дознателей. Они собрали откуп роду и отправили учиться в улей Лаодикий — с условием вернуться в скрипторий.

И Амбаст вернулся. Он увидел в этом новую дорогу. Новый путь подняться выше. В неполные тридцать циклов он уже имел пост машинного дознателя, и власть больше, чем было в его семье за последние поколения. Нужно было лишь идти дальше. И Сумкаллинник шёл, выискивая кибергрешников и отступников. Начальство только удивлялась тому, как легко херувимы-охотники слушали молодого человека.

— Территория под оком Божьим, — массивные цифровые очки в медной оправе. Шесть отдельных, «паучьих» линз, каждая — на своего херувима. Корпус защищён невидимыми обычному оку невмами, филигранной вязью технославословий и сургучовыми защитными печатями. Кто бы не уходил от людей Ордена — им не скрыться от херувимов. — Можете замыкать ловушку, сыны мои. Херувимы патрулируют периметр, уходя от краёв вглубь. — Амбаст прочёл сигнатуры «подопечных» и решил передать кое-что ещё. — Коллега, перейдёте на закрытый канал?