Страница 26 из 71
11. А ВОТ И ВЕСЕЛУХА!
ЗОЛОТО
Десяток преследователей был уже рядом. Они спешились, схватили парня и, видимо, связали — было плохо видно в этой сутолоке.
— Ну что, крысёныш? Будешь отпираться? — голос был хриплый, азартный, и, как мне показалось, не вполне трезвый.
— Это нечестно! — закричал сверху девчоночий голос. — Вы его неправильно поймали!
— А ты вообще молчи, шлюха рыжая! — ответил снизу ещё один. Ещё менее трезвый, мда.
— С тобой позже разберёмся! — они загомонили, расписывая, как ловко и здорово разберутся с одной девчонкой, но первого, очевидно, гораздо больше интересовал меркантильный экономический вопрос. Послышалась возня и вскрик, после которого первый снова проревел:
— Где золото?
Оборотень что-то ответил. И это что-то так не понравилось спрашивающему, что мы получили полное неудовольствие наблюдать, как толпа избивает раненого и связанного человека. Видно, конечно, было только тёмную шевелящуюся кучу, зато пыхтение, сопение и удары слышно даже слишком хорошо. Забьют ведь парня…
Я аккуратно потянулась к мутнеющему от боли сознанию. Вот так, дружок. Целительный сон с блокировкой всех неприятных ощущений, это полезно. И кровотечение остановим. И регенерацию потихоньку запустим, тут, конечно, деревяхи от стрел мешают, но с этим мы разберёмся чуть позже…
Они даже не сразу заметили, что объект их настойчивого внимания замолчал и обмяк. Потом некоторое время было условно тихо — только сопение и сосредоточенное копошение. Я добавила им нервозности — отключить дыхание и сердцебиение спящего пациента на минуту-другую — штука далеко не новая. Что, неприятно?
— Сдох, что ли? — с недоумением и даже с обидой (надо ж ты!) спросил кто-то.
— Ах вы, гады! — заверещала девчонка. — Вот вам ваше золото! Подави́тесь!
В ветвях зашуршало, и некий круглый метательный снаряд раскололся о чью-то голову со смачным «хрясь». За ним ещё!
— Звенит? — спросила я у Тиредора. Честное слово, можно было уже спокойно разговаривать, такой там стоял шалман.
— Похоже, — подтвердил он. — Монеты?
Это предположение тотчас же подтвердилось, потому как несколько голосов заорали:
— Золото-о-о!!! Золото-о-о!!!
Однако сцены из мультика про золотую антилопу не случилось. А всё продолжающаяся бомбардировка!
«Снаряды» вылетали один за другим, треск глиняных горшков смешался со звуками встретивших их «тупых и твёрдых предметов»*, свистящим шелестом листьев, воем попавших под эту артиллерию и, кажется, звоном.
Несколько хриплых глоток продолжали кричать и ругаться с разных сторон. Они разбежались и засели за соседними деревьями, опасаясь новых снарядов. Что, не хотят уже, значит, рыжую захватывать?
Вышла из-за туч одна из новоземских лун, и под дубом, вокруг лежащего в целительном сне парня, стало видно целую россыпь тускло отблёскивающих кругляшей, смешанных с глиняными черепками.
Спиной к нам, не замечая нашей засады, за ближайшим стволом (буквально метрах в пяти) сидели трое живописно-расхристанных уродов и препирались: кому попробовать выйти и проверить: есть у неё ещё горшки или уже нечем кидаться.
Фубля.
— Слушайте, что-то я уже насмотрелась на этот спектакль. Коле, прогони их, пожалуйста.
— Как скажете, матушка кельда.
В лесу раздался вой. Тоскливый, протяжный, овладевающий вашим вниманием даже против вашего желания… Вот только что он был вроде бы далеко — и вдруг как-то сразу приблизился. Он гулял под деревьями и перекатывался жутким эхом, от которого по коже бежали холодные мурашки. Пьяные, по-моему, враз протрезвели, и даже в голову ударенные приглушили свои стенания.
— Это ты? — на всякий случай подозрительно спросила я Колегальва.
Наш маг иллюзий только довольно кивнул.
На мгновение повисла тишина — и вдруг тихий смех, сухой, словно крылья мёртвых бабочек. Он рассы́пался, растаял, оставив за собой послевкусие безумия.
И на тропу, с той стороны, откуда мы пришли, вышел волк.
Большой. Нет, огромный. Я вполне могу поверить, что такой волк запросто проглотил бы Шапкину бабусю целиком. Волк смотрел на людей и улыбался.
Хрустнула ветка — там, в чаще, её один! И ещё, дальше — вон светятся глаза.
Первыми не выдержали кони, помчались в разные стороны, дико всхрапывая и прижимая уши. Это словно разморозило людей, и когда первый волк зарычал и бросился вперёд, они уже неслись с холма, отталкивая друг друга и вопя.
Волки, мягко ступая, скрылись за деревьями. Правильно, легенду надо поддерживать!
— Ну что? Никого? — Серегер бодро вышел из наших кустов.
— Ты смотри, — Тир придержал его за плечо, — дамочка ещё нервничает, — и громче: — Девушка, мы бы хотели оказать медицинскую помощь вашему другу. Вы не начнёте швыряться предметами?
Ответом была тишина.
— Ушла, что ли? — негромко спросил Абрам.
— Ну конечно! — Сер усмехнулся. — Сидит, боится.
— Одну минуту, — Коле ткнул пальцем вверх и кивнул Тиредору. — Сейчас.
Сверху раздалось громогласное «БУ!», девчачий взвизг, зашуршали ветки, пару раз «Ау!» и «Ой!», потом «Мяв!», Тир прыгнул вперёд и поймал за шкирку небольшую взъерошенную кошку.
В ветках дуба засветилось несколько фонариков.
— Спасибо, Женя.
Кошка при свете фонарей оказалась полосатой, разных оттенков рыжести.
— Девушка, обещайте мне вести себя прилично, — строго сказал Тир, — и я вас отпущу.
— Мяу! — жалобно ответила кошка.
— Врёт! — тут же припечатала Женька.
Кошка вытаращила зелёные глазищи.
— Я сейчас просто хочу уточнить, — вступила в разговор я. — Мы парня-то лечим? Или пусть так и лежит четырьмя стрелами протыкнутый? Или вы, мадмуазель, считаете, что у него недостаток дерева в организме?
Кошка прижала уши и вздохнула.
— Заг?
Орк понял вопрос правильно:
— Три формы у неё, все настоящие. Вот эта, человек, и ещё раз человек, только маленький.
Паззл сложился. Маленькие человечки, рыжие, золото… Я заглянула кошке в глаза:
— Лепреконы? — она вздохнула ещё горше. — Да не страдай, нафиг нам ваше золото не нужно. Обещай не проявлять к нам агрессии и не врать. И прими уже человеческую форму.
Я разбудила парня и вежливо поинтересовалась: желает он быть исцелённым или предпочитает дурить и показывать свои фокусы? Он посмотрел на свою нахохлившуюся товарку… и согласился лечиться.