Страница 11 из 71
— Наказание за противозаконные действия в разных землях могут отличаться, и поэтому, когда вам в следующий раз захочется сильно выступить — поинтересуйтесь, чем это чревато лично для вас. Это был добрый совет, а сейчас о конкретных событиях. Позавчера некая группа лиц учинила вырубку в землях Белого Ворона. Ситуация усугубилась тем, что вырубка оказалась на краю священной рощи. Повреждение священной рощи приравнивается в наших землях к разрушению храма. Кроме того, вырубка священных рощ — смертельное оскорбление диаспоре эльфов. Хвала богам, эти бестолковые лесорубы не успели совершить непоправимого, иначе сейчас я разговаривала бы с вами не так.
Вторым отягчающим обстоятельством является то, что эти люди не распознали знак берлоги и подняли из спячки семью медведей: мать восьми лет с двумя новорождёнными медвежатами и пестуна, трёх лет. Если бы эти люди удосужились познакомиться с нашими обычаями, они бы узнали, что уже более шестидесяти лет в землях Белого Ворона установлен договор с родом медведей. Мы не нападаем друг на друга. Но эти люди не захотели познакомиться с обычаями страны, в которую пришли. И они выстрелили в медвежонка. А когда увидели мать — сбежали. Они знали, что оставили в лесу медведя-подранка и матёрую медведицу, которую подняли из спячки. Зимой. Судя по следам их бегства, они решили, что звери смертельно опасны — и эти люди никого не предупредили об опасности.
Раненый медвежонок, находясь в состоянии аффекта, выскочил на троих детей на обрыве реки, в результате чего один из детей упал в полынью и сломал спину. Двое других вытаскивали его из реки и сильно простыли. Все трое едва не умерли. Косвенно в этом несчастье так же вина этих рубщиков.
Я говорила и смотрела на этих людей. Даже теперь среди них не было единства. На некоторых лицах было смущение и даже раскаяние, на многих — упрямство, а на самой плотной центральной группе — чванливое превосходство. Они походили на зажратых мажоров, по недоразумению сбившихся в кучу, и каждый раз при взгляде на них мне хотелось не только вымыть руки, но и вытереть ноги.
— Далее, при осмотре прилегающих к вашей земле территорий были обнаружены места предыдущих вырубок со следами, ведущими в ваш лагерь. Поскольку свидетелей не было, вира за них ложится на всех вас поровну, — вот тут котелок с говнецом явно начал бурлить. Очевидно, платить не хотелось никому.
Я обернулась к Василисе, слегка покачала головой, она в ответ кивнула — ясен пень, миром не разойдёмся — и вполголоса начала раздавать своим ученикам корректировки.
— Итак, вольные жители вольной земли. Сейчас я спрашиваю вас: разде́лите вы виру за лес, за детей и за медведей на всех — или платить будут только непосредственные участники?
Вот тут крышка у котелка конкретно захлопала. Послышались возмущённые выкрики типа «не буду я платить!», «да пусть сперва докажут!» и «у себя пусть командуют!».
Энлиль сложил чёрные брови домиком; вид у него был такой, словно ему и вправду предложили нюхнуть из такого котелка.
Я немного послушала и дала знак сигнальщику, который тут же выдал пару резких и неприятных пассажей, заставив толпу поутихнуть.
— Спокойно, свободные люди. А вдруг вы действительно невиновны? Именно поэтому мы попросили сегодня свидетелей прийти с нами.
В толпе послышалось:
— Да не было там… — голос подавился и замолчал.
— Метресса Андле, пригласите свидетелей, пожалуйста, — Андле кивнула и прикрыла глаза. — А вас, свободные люди, попрошу выходить вперёд и строиться группами по десять человек для опознания, мы закончим быстро.
Стоящие справа от нас воины подались в стороны, пропуская крупную взъерошенную медведицу и прижимающегося к ней испуганного медвежонка. Толпа ахнула. Друида поспешила к зверям, обнять и успокоить.
— Ну что же вы, свободные люди. Прошу.
Из всё более распаляющейся толпы протолкалось вперёд несколько человек. Да, это были те, что не вызывали немедленного желания инструментально подправить выражение лица. Один из них, в элегантной дублёнке, обратился к Андле:
— Освидетельствуйте нас, пожалуйста, барышня.
Толпа в ответ на этот демарш возбудилась ещё больше.
Андле кивнула:
— Хорошо, встаньте здесь, в линию, — метресса показала рукой и обернулась к остальным: — Мне нужно сейчас ещё три человека, — Андле шагнула в толпу, — вы, вы и вы, пройдите вперёд.
Да, потом, рассуждая за рюмкой чая, мы разбирали произошедшее со всех сторон — как ни крути, расслабились мы: и я, и Андле — с самого основания острога, по большому счёту, ей никто не перечил. Да во всех окрестных землях уже лет пятьдесят, наверное, её считали практически святой, неприкосновенной, близкой к богам! А тут…
Андле безо всякого смущения вошла в бурлящую недовольством толпу и начала распоряжаться людьми, указывая на них зажатой в руке перчаткой.
Стоявший напротив высокий парень, в которого она ткнула первым, ощерился и крикнул ей в лицо:
— А ты кто такая, мне указывать⁈ Вали их, ребята! — и ударил её в грудь зажатым в руках самострелом.
Дальше всё произошло быстро и сразу. Андле упала под ноги орущим мужикам. Бешено заржали и рванулись вперёд кони, закричал медвежонок, размытым пятном мелькнула медведица, окружённые люди поднимали оружие, навстречу которому уже веерами неслись сгустки огня, двойняшки поднялись в стременах, с их рук сорвались горсти ледяных игл и огненных жалящих искр…