Жестокий мучитель

Она отпускает ремень и кивает.

— Хорошо, просто держи руки подальше от Элиаса.

Я смеюсь над этим.

— Почему?

— Потому что он всегда был моим.

Я качаю головой.

— Элиас никогда не был твоим, Джинни. Прошло уже шесть лет, а он до сих пор даже не взглянул на тебя таким образом.

Ее лицо краснеет, и она сердито смотрит на меня.

— Не то чтобы он хотел тебя таким образом. - Она хмуро обводит меня взглядом. — Он тебя ненавидит.

— Раньше я тоже в это верила, - говорю почти про себя. Я уворачиваюсь от нее, и на этот раз мне удается пройти мимо. — Мне нужно идти.

Джинни издает разочарованный звук позади, когда я ускользаю от нее по коридору. Она всегда была мелочной и ревнивой, но чтобы понять это, потребовалась ее реакция на то, как Элиас отмахнулся от меня в первый день в кафетерии.

И при этом она всегда хочет быть в центре внимания или рядом с теми, о ком больше всего говорят.

К примеру, это было чертовски классически для Джинни, когда она подошла к Еве, узнав, что та замужем за Оакли Бирном. Она всегда гоняется за самыми горячими сплетнями.

Я пытаюсь выкинуть этот разговор из головы, когда выхожу из парадной двери академии и нахожу Попова, прислонившегося к машине.

Он улыбается, когда видит меня.

— Самое время.

Я качаю головой.

— Было бы лучше, если бы меня заранее предупредили.

Он открывает для меня заднюю дверь.

— Думаю, Михаил хотел сделать Вам сюрприз.

— Считай, что я удивлена. Он даже не сказал мне, что они помолвлены.

— По-моему, все произошло довольно неожиданно. - Он пожимает плечами. — Михаил Вам все объяснит.

Я киваю и сажусь на заднее сиденье машины, бросая взгляд из окна на академию.

При обычных обстоятельствах я была бы рада сбежать из этого места и от Элиаса, но прямо сейчас я не могу избавиться от чувства неуверенности.

Когда Финн угрожает моей семье, а наша судьба находится в руках моего мучителя, трудно чувствовать себя спокойно. Все, что я могу, – это надеяться, что Элиас все исправит. Остальное не в моей власти, и я ничего не могу с этим поделать.

 



 

 

 

Михаил ждет у дверей, когда подъезжает машина, хотя уже почти полночь.

Я хмурю брови, пока Попов открывает дверцу машины, а я выскальзываю наружу.

— Что ты здесь делаешь в такое позднее время?

Он пожимает плечами.

— Хотел встретить тебя.

— Наверняка ты должен пить и веселиться в свой последний холостяцкий вечер.

Он поднимет бровь.

— Тебе не кажется, что я достаточно нагулялся за эти годы?

Я действительно верю, что он изрядно повеселился на вечеринках, и именно поэтому так рада, что он наконец остепенился. Это значит, что у него может быть ребенок, наследник, который сможет занять моё место. Мы оба знаем, что я никогда на самом деле не была подходящим вариантом для того, чтобы возглавить братву, и меня это устраивает.

— Наверное, - говорю, заглядывая в дом. — Мать здесь?

Он качает головой.

— Всё было организовано слишком быстро, и я не собирался откладывать свою свадьбу ради нее. Она в России.

Я киваю в ответ, поскольку могу понять, почему его не волнует, здесь она или нет.

— Как насчет Яны?

Его челюсть сжимается. После того Рождества, которое у нас было, их отношения стали натянутыми. Яна по глупости продала нашу семью братве Петровых из Нью-Йорка, но, к счастью, Михаил смог объединить усилия и договориться о мире с двумя другими влиятельными семьями в Бостоне, чтобы остановить Андрея Петрова и его интриги.

— Нет, я ее не приглашал.

Я тяжело вздыхаю.

— Ты знаешь, что она действовала из страха за своих детей, Михаил.

Он кивает.

— Да, но я пока не готов простить и забыть, Наталья. - Он бросает на меня многозначительный взгляд. — А теперь прекращай это нытье и заходи в дом. У нас будут блинчики. Ты, наверное, проголодалась с дороги.

Я смеюсь.

— Не совсем. Я поужинала перед тем, как покинуть академию.

— Но для блинчиков всегда найдется место, - говорит он.

— Конечно.

Я следую за Михаилом в дом и испытываю странное чувство облегчения, как только оказываюсь внутри. Бегство от проблем, конечно, не решает их, но убежать от них приятно.

Мы сворачиваем на кухню, и я запрыгиваю на табурет у кухонного островка.

Михаил берет сковороду, достает ингредиенты из холодильника и смешивает их в миске. Странно видеть его на кухне, за готовкой.

Он готовил для меня много лет назад, еще до смерти нашего отца, но сейчас кажется, что это было целую вечность назад.

— Когда ты в последний раз пёк блинчики?

Он пожимает плечами.

— Честно говоря, не могу сказать. Это было так давно.

Я киваю в ответ.

— Ты любишь Сиену?

Он резко дергает голову вверх и смотрит широко раскрытыми глазами.

— Ты всегда была прямолинейна в своих вопросах, да?

Я улыбаюсь.

— Лучше сразу переходить к делу. Ненавижу людей, которые обходят проблему стороной.

— Верно. - Он вздыхает, откладывая венчик, берет сковороду и ставит ее на огонь. — Конечно. Иначе я бы на ней не женился.

Мне приятно это слышать, хотя Михаил всегда избегал привязанностей. Думаю, он стал относиться к идее любви с еще большим отвращением после того, как увидел, как мама переживала смерть нашего отца. Это разрушило её.

Он тяжело сглатывает и окидывает меня взглядом, который мне не нравится.

— Честно говоря, Нат, я устроил твой брак с другим парнем. На самом деле, с тем, кого ты, возможно, знаешь.

У меня сводит живот, и я задаюсь вопросом, почему он думает, что ему это сойдет с рук так скоро после шантажа.

— А как насчет информации о нашем деде?

Он пожимает плечами.

— Решил, что за тем письмом стоит кто-то, кто хотел остановить тот конкретный союз. Я заключил соглашение с братвой Крушева о вашем с Николаем браке.

Николай Крушев.

К горлу подступает тошнота: хотя он и привлекательный парень, от одной мысли о том, чтобы переспать с ним, мне становится плохо. Он жесток и мстителен, очень похож на Элиаса.

Печаль растекается по моим венам, пока я невесело смеюсь.

— Значит, ты женишься по любви? А со мной речь идет о самой выгодной сделке, которую только можно заключить? - Я качаю головой. — Не знаю, почему я верила, что моя судьба будет чем-то отличаться от судьбы моих подруг.

— Мне жаль, Нат. Я не хотел, чтобы всё было именно так, но мужчины ясно дали понять, что не пойдут за женщиной. - Его челюсть сжимается, и в глубине души я понимаю, что на самом деле это не то, чего он хочет. — Если бы все было по-моему, ты бы справлялась со всем в одиночку и ждала, когда любовь всей твоей жизни появится у твоей двери, как это сделал я.

Он переворачивает блинчики на тарелку и выливает еще смеси на сковороду. Я так отвлеклась на новости, что почти не заметила, как он приготовил первую порцию.

Элиасу не понравилось, что Михаил организовал мой брак с наследником филадельфийской братвы, но Ник Крушев – намного хуже. Это будет похоже на личное оскорбление, и я знаю, что Элиас будет в бешенстве. Еще одна проблема, с которой придется разбираться.

Михаил подталкивает ко мне тарелку с блинами и бутылку кленового сиропа. Я поливаю его сверху и принимаюсь за еду, пытаясь утопить свои переживания в сиропе.

— Давай больше не будем об этом говорить. Во всяком случае, сейчас. - Он улыбается мне, но улыбка не касается его глаз.

— Верно. Я здесь, чтобы праздновать с тобой, а не хандрить из-за принудительного брака с Ником Крушевым.

— Не будет никакого принуждения, Нат. Если ты действительно не хочешь выходить за него замуж, мы можем найти кого-нибудь другого.

Я знаю, что Михаил хочет как лучше, но мои возможности среди русских ограничены, и от этого у меня болит в груди. Наверное, потому, что в глубине души я тоскую по члену мексиканского картеля, который сумел так глубоко вонзить в меня свои когти, что я не знаю, как их вытащить.