Жестокий мучитель

Она кивает, опуская глаза на мой член, который блестит от ее соков.

— Прекрати болтать и трахни меня.

Я наклоняю голову.

— Теперь ты главная?

Её горло сжимается, когда она сглатывает.

— Нет, хозяин. Я просто очень хочу, чтобы твой член был внутри меня, - хнычет она, ее голос такой чертовски сексуальный, что я не могу ни в чем ей отказать.

Вместо этого я прохожу вперед и становлюсь на колени между ее ног на скамье. Медленно провожу головкой члена по клитору, и ее глаза закрываются.

— Пожалуйста, Элиас, пожалуйста, трахни меня. - Ее голос хриплый и задыхающийся. — Мне нужно кончить на весь твой большой член.

Я рычу. То, как она разговаривает со мной, сводит меня с ума. Схватив ее за горло, я сильно сжимаю его, а затем вгоняю свой член на всю длину. Яйца упираются ей в попку, пока я смотрю в ее глаза, завороженный выражением в них. А потом целую ее, что, кажется, застает ее врасплох, так как сначала она напрягается, прижимаясь ко мне.

Я раздвигаю ее губы своим языком и ласкаю их, отчего она стонет и расслабляется. И затем трахаю ее, удивленный потребностью целовать ее в то же время. Ничто из того, что происходит между нами сегодня, не имеет логического объяснения, и все же это кажется более правильным, чем все, что я когда-либо делал раньше.

Наталья стонет, выгибая спину, когда толкается в меня.

Я отпускаю ее губы и смотрю на нее сверху вниз, восхищаясь прекрасным зрелищем передо мной. Загорелая кожа Натальи приобрела приятный розовый оттенок, а темно-каштановые волосы разметались по деревянной скамейке самым естественным и в то же время красивым образом. Я вонзаюсь в нее сильнее, зная, что больше не будет поддразниваний или балансирования на грани. Нам обоим нужна эта разрядка.

— Блядь, ты так хорошо принимаешь мой член, - бормочу, проводя рукой по передней части её платья, чтобы освободить грудь. Я наклоняюсь и посасываю ее твердые, сжатые соски, за что она вознаграждает меня резким шипением удовольствия. — Такая хорошая девочка, принимаешь каждым дюйм в свою маленькую нетерпеливую киску, - стону я.

Наталья в ответ хнычет.

— О, Боже, Элиас. - Она цепляется за мою шею, впиваясь ногтями в кожу. — Я так близко, что не знаю, смогу ли остановить себя, чтобы не кончить. Пожалуйста, пожалуйста.

Я улыбаюсь, понимая, что она пытается сдержаться, потому что я сказал ей, что она не может кончить без моего разрешения.

— Такая хорошая девочка, - бормочу, наклоняясь ближе, чтобы прижаться губами к ее уху. — Кончи для своего хозяина.

Она кричит, звук пронизывает воздух и заставляет меня задуматься, слышно ли её в академии. Ее мышцы сжимаются вокруг меня, как гребаные тиски, сдавливая так сильно, как будто она пытается выдоить из меня сперму.

Я стону, мои губы впиваются в ее шею, когда я толкаюсь сильнее, чем когда-либо. А затем я рычу в ее кожу, мои яйца взрываются, а тело дрожит, когда я выпускаю каждую каплю спермы в ее киску.

Она стонет еще громче, продолжая царапать мою шею.

— О, черт, - бормочет она снова и снова.

Нам обоим требуется несколько минут, чтобы прийти в себя, мы тяжело дышим, пока я остаюсь лежать на ней сверху, а мой полутвердый член все еще находится внутри нее.

Спустя пару минут взаимное чувство эйфории рассеивается и воцаряется тишина, если не считать завывания ветра вокруг нас. Я выскальзываю из нее, когда в воздухе сгущается напряжение.

Мои яйца опустошены, а с ее киски капает сперма и ее соки. Я не могу подавить стон при виде зрелища, которое невероятно привлекательно, но вызывает у меня смешанные эмоции. Я натягиваю на нее платье и пытаюсь поправить порванные трусики, прежде чем схватить ее за руку.

— Пора идти на танцы, bonita. Мы опаздываем.

Ее взгляд опускается на мой член, который все еще полутвердый и блестит от спермы.

— Тебе, наверное, стоит сначала надеть штаны.

Я посмеиваюсь над этим.

— Почему? Думаешь, люди будут болтать?

Она закатывает глаза, но на ее губах появляется тень улыбки.

Я неохотно отстраняюсь от нее, хватаю свои брюки и боксеры, натягиваю их и застегиваю. Когда оборачиваюсь, Наталья стоит, обхватив себя руками за талию, и выглядит немного уязвимой.

У меня внутри что-то сжимается, очень похожее на чувство вины. Может, она и была добровольной участницей практически с того момента, как мы сюда спустились, но я знаю, что заставил ее оказаться в этой ситуации своим шантажом, и по какой-то гребаной причине это кажется неправильным. Я встряхиваю головой, пытаясь прогнать оцепенение, вызванное чувством вины.

— Давай, - говорю я, протягивая ей руку. — Пойдем.

Наталья берет мою руку и позволяет вести ее обратно к школе. Между нами возникает новая атмосфера, которая мне не нравится, когда мы молча поднимаемся по ступенькам и заходим через главный вход.

Музыка с танцев окружает нас как только мы входим в академию, и я ускоряю шаги, отчаянно желая попасть в зал. По крайней мере, это должно снять напряжение между нами, когда мы окажемся среди других студентов.

Я веду нас в парадный холл и вздыхаю с облегчением, в тот момент, когда нас окружают люди. Никогда прежде я не чувствовал такой неловкости наедине с Натальей.

— Потанцуем? - Спрашиваю, глядя ей в глаза впервые с тех пор, как мы покинули руины.

Она слегка приподнимает бровь.

— Верно, потому что ты обычно приглашаешь девушку на танец после того, как трахнешь ее, - бормочет она.

Я наклоняюсь к ее уху и шепчу.

— Не притворяйся, что тебе не понравилась каждая секунда.

Ее ноздри раздуваются, но она не отрицает этого.

— Отлично, - говорит она, кивая на танцпол.

Я тяну ее в центр зала и притягиваю к себе, покачивая в такт музыке и заглядывая в глаза. Странное жжение в груди, когда я смотрю в них, заставляет меня задуматься о том, будет ли что-то между нами когда-нибудь по-прежнему. Сегодня вечером динамика наших отношений изменилась.

— Люди смотрят на нас, - бормочет Наталья, обводя взглядом комнату. — Думаешь, они знают?

Я качаю головой.

— Нет, они пялятся на нас, потому что нет никакого смысла в том, что ты пошла на танцы с парнем, который мучил тебя все эти годы.

Ее темные глаза устремляются на меня, в них горит ярость.

— Ну, не то чтобы у меня был выбор.

Я сжимаю челюсть, так как часть меня желает, чтобы она сказала, что хочет быть здесь, со мной. Это странно и сбивает с толку, и мне это ни капельки не нравится. Я наклоняюсь к ее уху.

— И все же ты наслаждаешься каждой секундой этого вечера, не так ли?

Ее дыхание сбивается, когда мои губы касаются раковины ее уха.

— Не совсем, - бормочет она, но это звучит нерешительно.

Я прикусываю мочку ее уха.

— Ты могла одурачить меня, когда умоляла о моем члене.

Из ее легких вырывается воздух, и я чувствую, как она напрягается напротив меня.

— Тебе всегда нужно быть таким засранцем?

Я отстраняюсь и встречаю ее пылающий взгляд.

— Это что-то вроде рабочей инструкции.

— Что это за работа? Пытаться вывести меня из себя?

Я ухмыляюсь.

— Именно так. - Снова притягиваю ее ближе, прижимаясь губами к ее уху. — Но ты сегодня чертовски хорошо справилась, принцесса, - бормочу, вспоминая, как сильно она любит, когда я хвалю её.

Она отстраняется, поджимая губы, щечки краснеют. Похоже, комментарий не разозлил ее, как я ожидал. Вместо этого она обхватывает рукой мою шею и притягивает меня к себе так, что ее губы касаются моего уха.

— Когда мы сделаем это снова?

Блядь.

Я чувствую, как натягиваются мои штаны, хотя мы только что трахались.

— К сожалению для нас обоих, не раньше следующего семестра. Завтра рано утром я уезжаю в Чикаго.

— Жаль, - бормочет она, отпуская мою шею и выпрямляясь.

Я тяжело сглатываю, глядя в её темные глаза, и понимаю, что всё изменилось. Теперь, когда ее девственность не стоит между нами, и она наслаждается этим так же, как и я, боюсь, что динамика отношений между нами изменилась. Я всегда предполагал, что это будет для нее мучением, но никогда не задумывался о том, что произойдет, если ей это понравится так же сильно, как мне.