Цугцванг

– Чего надо! – старик замахивается клюкой.

– Ты чего дерешься? – Данила смеется. – Утром закурить просил! Забыл? Сына встречал из армии, открытку показывал. Помнишь?

– Аферисты! Ничего я не забыл! Сейчас милицию! Где она проклятая? – старик вертится по оси.

– Военная полиция, – Роман достает удостоверение. – Пара вопросов. Открытка с собой?

– Нет у меня никакой открытки! Что выдумали, фашисты?! Накинулись на инвалида, еще с автоматами, – старик показывает клюкой им за спину. – Вон командир ваш!

Парни оборачиваются, а старик кидается наутек, зажав палку под мышкой.

– Ты куда, старый! – Данила в два прыжка его догоняет, ловит за прыгающий капюшон.

– Эй, ребята! Вы чего к деду привязались, – пожилая дачница стоит неподалеку. – Не стыдно?

– Военная прокуратура! – Роман показывает удостоверение. – Вы его знаете?

– Он местный, из соседней деревни. «Москвич» у него есть, – женщина теряет интерес к происходящему, уходит. Роман поворачивается к старику.

– Ну что, дедушка, пойдем к участковому или в город поедем? Карета подана, – он показывает рукой на припаркованную рядом с платформой машину.

– Оборотни! Что я сделал? Показал открытку, подобрал, потом выбросил! Зачем она мне?

– Все, парни, – Платон устает от комедии. – Никуда дедушка не убежит, мы поговорим без вас.

– Видно воспитанного человека! Утром в форме был, теперь студент. Высшее образование? Проводи меня, сынок. Этих видеть не хочу. В Нюрнбергский трибунал надо звонить, президенту Путину, он там главный. Тоже из немцев, разведчик. В Германии до войны работал.

Они отходят, спускаются по ступенькам платформы, останавливаются на тропинке, ведущей к лесу. Платон смотрит на проходящих мимо дачников с рюкзаками и тяпками.

– Вас как зовут?

– Тебя Платоном зовут, знаю. А меня-то зачем звать? Вот он я, не прячусь, – старик говорит тихо и внятно. – Ты зачем друзей притащил? Я же написал, приезжай один, без хвостов.

– На электричку опоздали, пришлось на машине ехать, ребята подвезли. Какая разница. Дедушка, давай, рассказывай. Где сестра? Я приехал вовремя.

– Яна! Хорошая девочка, смышленая. Меня зовут Валерий Петрович, – очки старика на солнце задорно блестят. – Будем знакомы?

– Будем, – Платон оглядывается, Роман и Данила идут к машине. – А вы кто, дедушка?

Старик необычайно радуется.

– Я папу твоего знал! Вместе бандитов ловили. А вот попутчика твоего век бы не видел. Полковник Секачев! Пойдем, прогуляемся, а то стоим у всех на виду.

– Удивляете, Валерий Петрович. А про полковника как узнали?

– Ты, сынок, сам ему не проболтайся. Яну вечером увидишь! Тебя я не просто позвал, мы план составим, как шпиона поймать. Тебя на свете не было, мы жуликов ловили. Таких лохматых! Под прикрытием. Вот это специалист! Сейчас нет таких агентов, жидкий народец в органах, за версту видно. Насмотрелись разбитых фонарей, а пороху не нюхали. Деньги! Вот где мировое зло. Россию ливером не купишь, за деньги работать не будем, только за идею. Хочешь с папой поговорить? – старик достает телефон из кармана. Провод от наушника подключен к телефону.

– С каким папой?

– Яны Борисовны! Умная девочка, взрослая, – старик отключает гарнитуру, нажимает вызов. – Не доступен. Эх, вечером увидитесь! Поговорим? Расскажи деду, как служилось.

Прогулочным шагом они углубляются по тропинке в лесок. Братья смотрят им вслед.

– Шустрый старик. – Роман озадачен. – Не глухой он совсем.

– И бегает хорошо! – Данила смеется. – Когда только до шашлыков доберемся?

•

Еловая шишка падает на капот джипа, отскакивает в сторону. Меркулов вздрагивает, хватается за автомат, смотрит в окно. Он сидит в охотничьем домике на табурете. На столе бутылка водки, железная кружка. Под столом валяются банки консервов, пара пустых бутылок. Взгляд осоловевший. Он походит на солдата, не спавшего несколько суток. Он готов подняться во весь рост, умереть геройски, или спасаться бегством, без разницы. Приказа нет, время остановилось, что творится в штабах жизни, понять невозможно. Он убеждается, за окном спокойно, ставит автомат к столу, наливает очередную порцию. Выпить не успевает. На этот раз шишка прилетает в окно. Тут сомневаться не приходится. Решимость читается на лице. Оставаться в доме опасно. Двери припрут, в окно гранату, и все. Танец со смертью в теплых объятьях. Меркулов выпивает, ставит кружку. Берет автомат наизготовку, ударом ноги выталкивает дверь наружу. Сразу не выходит, автомат смотрит в тайгу из дверного проема.

•

Охотничий домик таится под разлапистыми елями. Перед домом поляна, на поляне джип. Мутное оконце, проем двери. На углу ржавая бочка для дождевой воды. В проеме Меркулов с автоматом в руках. Он прыгает через порог кувырком вперед. Тучная фигура действует неожиданно проворно. Следует перекат в сторону. Он сидит за бочкой, спиной к стене, ноги поджаты. Ствол смотрит вверх. Сам невидим, поляна открыта, он держит сектор широким глазом, на малейшее движение или шум готов среагировать. Сидит неподвижно минуту, другую.

– Джонсон!! – голос Меркулова, похожий на хриплый рык, разрывает окрестности, заставляя смолкнуть птичий гомон. Над поляной повисает напряженная тишина. Однако скоро одна птичка возмущенно чирикает, другая весело отвечает, через минуту лесная жизнь восстановлена. У пернатых свои дела, не менее важные, чем людские разборки.

– Леня! Ермаков!! Ты здесь?! Выходи!.. Поговорим! А?! – Меркулов высовывает глаз из-за бочки, снова прячется. Безответная тишина. – Тогда стреляй, выхожу! – Меркулов кряхтит.

Подняв автомат над головой, он кладет его поперек бочки, берется за ржавый край, поднимается, по сторонам не смотрит. Отряхивает со спортивного костюма мелкий мусор, налипший во время боевых маневров. Каждое мгновение ждет оклика, нападения со спины, удара, но не показывает страха, кладет руку, опирается на автомат, поворачивает голову в одну сторону, другую.

Убедившись, что никто на него не покушается, Меркулов с автоматом идет по поляне, обходит джип. Взяв автомат наизготовку, идет дальше, издалека смотрит за угол дома, там нетронутые заросли кустарника. Обходит поляну по периметру, не забывая смотреть вокруг и под ноги, нет ли примятой травы. Ни одного дерева он не минует вплотную. Сделав полный круг и не заметив постороннего присутствия, он возвращается к домику с обратной стороны. Заросшая тропинка уходит в кусты шиповника. Продираться не имеет смысла.

Меркулов возвращается к дому. Окинув поляну повеселевшим взглядом, он шагает в темноту проема, заходит в дом, и пугается по-настоящему. Лицом к дверям, спиной к стене, сидит Джонсон в темных очках, в руке охотничий нож с оранжевой рукояткой.

– Ты кто такой? – Меркулов поднимает ствол, сдерживая искушение нажать на курок. Легкое движение пальцем, и ничто не спасет незваного гостя от очереди поперек. Деваться некуда, помещение слишком маленькое. Джонсон это понимает.

Резкий стук возле уха. Меркулов видит краем глаза: из косяка торчит оранжевая рукоятка. Он сморгнул. А Джонсон где?! Острая боль в шее заставляет Меркулова судорожно сжать палец. Грохот! Очередь идет наискосок, поперек стены, труха летит из бревен. Что толку? Автомат сползает на пол.

•

Лицо Меркулова в оспинах, налитые кровью глаза. Толстая осина, под осиной шатается чурбан. На нем стоит Меркулов, с трудом удерживает равновесие. Свободной рукой пытается ухватить автоматный ремень над головой. Петля на шее, ремень зацеплен карабином, второй конец захлестнут на суку.

– Джонсон, – хрипит генерал. – Сними меня!

– Я хотел поговорить, ты стрелять начал. Сниму. Обязательно! – Джонсон фотографирует Меркулова на телефон. – Мучиться не будешь. Хруст! И порядок.

Джонсон отставляет табурет, достает сигареты, смотрит снизу.