Богач Корах

– Все мы, простые рабочие, так думаем. А разве нет? Вот придем в Ханаан, обустроимся сперва. Потом станем собираться для учения в теплом шатре. На столах угощение, питьё. Ты, Аарон, или кто из учеников твоих, будете слово Божье молвить, а наше дело повторять за вами и заучивать!

– Есть у меня вопрос к тебе, Шломо, – перебил Моше мечтательную речь гостя, – вот, ты говоришь, что господином над ханаанцами станешь, а ведь они по доброй воле к тебе в рабство не пойдут! Что воевать тебе придется – догадываешься?

– Догадываюсь, Моше.

– Боишься, небось? – уколол Аарон.

– Избранному народу нечего войны бояться! Мы иудеи, и с нами Бог! Не допустит Он нашего осрамления. Ибо победа избранников Его – Его победа!

– А почему ты без жены пришел, Шломо? – решился на вопрос Аарон, – или овдовел?

– Неможется супруге моей, слаба она, да и питания дома не хватает.

– Мы с Моше будем молиться за ее выздоровление! – пообещал Аарон.

– Премного благодарены! – хором ответили Шломо и дети его.

– А есть ли у твоей семьи враги? – ни с того ни с сего поинтересовался Моше.

– Немного, но есть.

– Кто такие? – продолжал допытываться Моше.

– Голытьба, вроде нас. Чтобы завидовать нам – нет такого, ибо завидовать нечему, а просто сердца у них злые. Праведников из себя строят, говорят, мол, мы с женой уставом пренебрегаем, и детей безбожию учим. Вранье!

– А известно ли тебе, Шломо, какой день сегодня? – как бы невзначай осведомился Аарон.

– Право, насмешник ты, первосвященник. Кто ж в нашем стане не знает, что нынче святая суббота!

– А заповеди Божьи ты соблюдаешь? – строго прозвучал неожиданный вопрос начальника над народом.

– Все мы, в Ханаан идущие, блюдем закон.

– Почему же тогда ты в священный день субботний развел огонь в очаге? – грозно вскричал Аарон.

– Так ведь жена больна, холодно ей, последний хворост в очаг бросил!

– Шломо, ты грубо нарушил Божью заповедь! – возвысил голос Моше.

– Нарушил, чтобы душу живую спасти! Нельзя разве?

– Один пожалуется на холод в доме, другой подхватит, дескать, голодно ему, а третий скажет, мол, ноги мои босы. И поразит маловерие нестойкие сердца! Так за отговорками да за увертками народ Бога забудет! – возмутился Аарон.

– Эй, охранник, – гневным голосом позвал Моше, – отправь Шломо и выводок его в соседний шатер и двери за ними запри. Пусть посидят ночь и о жизни подумают!

Охранник увел испуганных гостей, вернулся за новыми указаниями.

– Слушай меня хорошенько, – строго обратился к стражнику Моше, – завтра ты с товарищами выведешь Шломо за границу лагеря. Доставишь туда врагов его. Объявишь во всеуслышание, что за нарушение субботы подвергается Шломо справедливой каре – смертной казни через побитие камнями. И пусть враги нарушителя забросают его тяжелыми глыбами на глазах детей его и, якобы, недужной жены!

– Не слишком ли ты крут, братец? – удивился Аарон.

– Пример Шломо – другим наука! На переломе судьбы наш народ. Пропадет он без моей твердой руки! – отрезал Моше.

Глава 2

Из предыдущей главы читатель несомненно вынес безрадостное впечатление о жизненных тяготах, свалившихся на плечи покинувших Египет иудеев. По обоюдному мнению начальника над народом Моше и первосвященника Аарона, беглецы сами виноваты в том, что Бог отмерил им сорок лет скитаний в пустыне. Такова цена духовной незрелости племени.

Несомненность вины беженцев, тем не менее, не охлаждает горячего сочувствия в отзывчивых сердцах наших современников, и последние истинно сострадают беднейшим и слабейшим из страстотерпцев. Умей мы справляться с проклятием необратимости времени, непременно протянули бы руку помощи попавшим в беду. Ведь сострадание к другому есть надежное эгоистическое чувство. Это способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные бедствия, которых нам, скорее всего, не миновать.

Благополучные и сильные из пилигримов не испытывали невзгод благодаря своему золотому запасу прочности. Обобщая, заметим, что крепко стоящие на ногах люди, составлявшие энергичное меньшинство, являются обыкновенно затейщиками перемен, в то время как вдохновленный им бессчетный простой народ эти перемены воплощает.

Так уж, видно, с древних времен повелось – выгоды переворотных оказий присваивают себе немногие высшие, а множеству неприметных добытчиков достаются сопутствующие перевороту убытки. Иными словами, тяготы жизни облегчить нельзя, но их можно переложить с одного плеча на другое – с сильного на слабое.

***

Пришло время ближе познакомиться с главным героем повести, а именно с Корахом. Что мы знаем о нем? Во-первых, он непримиримый противник Моше и Аарона, во-вторых, у него есть идейные союзники, и, в-третьих, Корах чрезвычайно богат. Каждое из названных обстоятельств заслуживает внимательного рассмотрения, каковое добавит нам правильного понимания характера упомянутой личности и ее роли в истории с исходом иудеев из Египта.

Итак, касательно Кораха мы назвали три значительных факта. Важнейшим из фактов для нас является богатство. Вернее, его происхождение. Постижение путей, коими пришел Корах к обладанию несметными сокровищами, прольет свет и на прочие решительные события его жизни.

Важно заметить, что Корах, как Моше и Аарон, принадлежал к колену Левия, то бишь Корах являлся левитом. Согласно Святому Писанию, главными занятиями сей привилегированной категории иудеев стало служение Богу и храму Его, а также исполнение всевозможных обязанностей, необходимых для поддержания доброго мнения Всевышнего об избранниках. Поначалу сам Господь установил левитам их должностные функции. В последующие века перечень, содержание и смысл последних были существенно расширены и детализированы мудрецами.

Для поддержания физической жизни и духовной деятельности тружеников веры, Господом предусмотрено было, что иудеи прочих колен должны отдавать левитам десятую часть своих доходов. В придачу к обязательной повинности приветствовались любые добровольные виды щедрости – пожертвования, подаяния, всевозможные дары.

Идея оказалась удивительно удачной. Она великолепно работала в прошлом и поныне не утратила своей актуальности, изменивши форму, но сохранив суть. Практическая ценность ее состоит в том, что получающий налоги и подношения непременно становится надежной опорой постановителя сего узаконения.

Не умаляя значимости доходов левита, положенных ему по праву рождения, все-таки надо признать, что эти средства не могли создать того сказочного богатства, коим обладал Корах. Да и в самом деле, от кого левит брал причитающееся ему? От иудеев! Среди последних в Египте хоть и встречались люди состоятельные, но, во-первых, достаточно редко, а, во-вторых, щедрость оных не выходила за рамки инстинкта самосохранения. Это означало, что в первую голову богач заботился о собственной казне, а что не помещалось в закрома – то искренно и задушевно, с неподдельной сердечностью отдавал на нужды Господа.