Страница 60 из 90
На улице была уже совсем ночь, народу почти не осталось.
— Что думаешь, Олег?
— Да нормальные вроде девки, никакого западла не чувствуется.
Палыч покивал.
— А с лошадьми что делать будем?
— Взять из заводных? Смотри: у нас есть неудобный для вьюков груз. Ставим своих лошадей им в повозку, и грузим туда же все неудобные предметы.
— Логично. Так и порешаем.
Три пары глаз встретили их настороженным ожиданием:
— Ну что, девчонки, посмотреть бы ваш фургон.
— Можем прямо сейчас пойти, — предложила Рут.
— Нет, давайте завтра по светлу посмотрим, — Тиша затормозила сестёр, — там сейчас такая темень, не разглядишь ничего.
— Я тоже думаю, что в темноте нет смысла лазить, — Лиззи лукаво улыбнулась, — так хорошо сидим! А давайте выпьем на брудершафт?
— Эх, девчонки, — искренне вздохнул Палыч, — к сожалению, сегодня я очень ограничен в возможностях. По нашей гостевой бирке — максимум бутылка вина. Вы какое предпочитаете в это время суток?
Рут, сидевшая рядом с ним, наклонилась совсем близко к нему. Глаза у неё были большие, тёмно-карие и казалось, что в них мерцают золотистые искорки. Голос её внезапно стал глубоким и бархатным.
— В это время суток я предпочитаю красное сладкое.
— А я, — промурлыкала Тиша, — полусладкое белое. И у меня в заначке есть несколько бутылок.
— Девочки, — Олег был само спокойствие. — По-моему вы подталкиваете нас к нарушению правил?
— Да! — заговорщицким шёпотом подтвердила Лиззи. — Но мы заберём с собой всю эту вкуснятину, запрёмся в комнате и будем сидеть тихо-тихо, как мышки!
Палыч вспомнил рекомендации дежурной — и попросил бутылку красного сладкого и торт.
ДЯТЛЫ
Новая Земля, Социалистическая коммуна имени товарища Сталина, 25.04.0055, утро раннее
Какой-то настойчивый дятел долбил телеграфный столб.
Нет, кто-то дёргал дверь, и шпингалет безжалостно брякал всеми своими деталями. Рядом завозились, и одеяло поползло наверх. Глаза не открывались.
— Виктор Палыч!
— Да не долбись ты! — раздался второй голос, и тоже из-за двери; о, Олег, а вроде вчера вместе сидели… — Гости у него. Чего тебе?
— Тут такое дело… — голоса удалились.
Палыч хотел было обратно уснуть, но не смог. Бывает же, во сне что-нибудь затечёт — и пока не разомнёшь… Вот сейчас он затёк просто весь. Он попробовал пошевелить руками:
— Ой, бля…
— М-м? Проснулся?
— Что, уже пора?
— Ой, какие вы ранние все…
Палыч проснулся мгновенно. На правом плече лежала белая голова, на левом — чёрная, почти целиком скрытая одеялом. Больше места в кровати, рассчитанной на одного, не было, и Тиша пристроилась прямо сверху. Она и сейчас на нём лежала, приподняв голову и одним разжмуренным глазом оценивая обстановку.
Ни фига себе — прозаический интерес!
Из-под одеяла глухо донеслось:
— А можно ещё чуть-чуть поспать, а? Два часа же только как легли.
Точно, тело чётко сигнализировало о многократном использовании.
С правой стороны одеяло решительно откинулось.
Лиззи прошлёпала к умывальнику и поплескала в лицо водой.
— Ой… Какое всё-таки счастье, что умывальники прямо в комнатах, а! Вставайте, девки, ещё прибраться надо!
Тиша, сползшая на её место по-кошачьи потянулась и села, взъерошивая волосы.
— Рут, кончай дрыхнуть. Тут у нас Мамай прошёл.
— Скажите ему, пусть завтра приходит, — донеслось из-под одеяла.
— Давай-давай, ещё с лошадьми надо вопрос решить.
Рут фыркнула, скинула одеяло и ме-е-едленно перетекла через Виктора всеми своими мягкими формами, глядя ему в глаза. А потом, наклонившись, начала искать в горе́ вещей на полу свою одежду. Палыч выдернул из кучи свои треники… и сбежал.