Лодка на двоих

— Лина, — позвала Айлил герцогиню, с которой была на «ты» и считала ее подругой по несчастью, — Лина, он ушел. Он ушел. Но прежде он сказал мне что-то страшное.

Герцогиня открыла глаза и посмотрела на Айлил.

Между Алвизом и Айлил была большая разница в возрасте, целых двенадцать лет. Между старшим братом и младшей сестрой у четы правителей были еще дети, но некоторые из них умерли в младенчестве, а некоторые уже были мертворожденными. В общей сложности, герцогиня произвела на свет десять детей, но в живых остались только двое — Алвиз и Айлил. Оба они были крепки здоровьем, в детстве практически не болели. Только вот Алвиз, всегда отличался злым нравом, в свободное время, занимал себя тем, что мучал кошек и собак, а став постарше даже младшую прислугу. С рождением сестры ситуация изменилась. Теперь взор будущего герцога был обращен на Айлил. Пока девочка была слишком мала, наследник не докучал ей, но как только сестре исполнилось пять лет, Айлил была вовлечена в жестокие игры брата, который, не смотря на свое юношество, не упускал возможности мучать маленькую сестру. Герцогиня-мать, смотрела на происходящее сквозь пальцы, практически боготворя единственного наследника мужского пола, а вот герцог и отец единожды всмотрелся в забавы старшего и единственного сына, и ужаснулся. Мальчишка имел к маленькой сестре совсем не братский интерес, и едва сдерживал себя в присутствии Айлил. Тогда, Алвиз был избит отцом лично, да так сильно, что потом отлеживался неделю у себя в комнате. Как только сын пришел в себя, отец посетил наследника и между ними произошел тяжелый, но такой необходимый разговор. Когда герцог покинул комнаты сына, парнишка остался стоять пунцовый, но не от стыда, а от злости. Однако, слова отца, дошли до назначения. Будущий герцог ясно понял сестра — это политический резерв, девчонку следовало выгодно выдать замуж, а себе, найти жену и мать наследников. Алвиз Глацио смирился с положением дел, и только иногда бросал на сестру глубокие и темные взгляды, от которых девушке становилось дурно и невыносимо страшно.

Когда брат объявил о свершившейся письменной договоренности между ним и Даланом Амитоло, Айлил, не загрустила, как любая бы другая девушка в ее положении. Девушка, которую родственники хотят выдать замуж за не знакомого и не любимого мужчину. Напротив, Айлил наконец смогла выдохнуть, и хоть немного расслабиться, ведь теперь она точно была в безопасности, брат не тронет ее, опасаясь скандала с соседним королевством. Но помолвка подозрительно затянулась, Алвиз Глацио, становился все более не сдержан и резок со своей сестрой, положение усугубляло и то, что в браке герцог счастлив не был, жену свою не любил, а со временем стал испытывать к ней отвращение и брезгливость. По его мнению, женщина, которая не дала ему наследников, не заслуживала уважения вовсе. Лина Глацио очень быстро разобралась, что к чему, но не обозлилась к не вольной сопернице, а наоборот сблизилась с младшей сестрой мужа. Две девушки поддерживали друг друга, страдая от одного мужчины. За последние полтора года у герцога было четыре фаворитки, и три из них родили правителю бастардов. Становясь и становясь отцом, герцог ожесточался еще больше, дети, а двое из них были мальчиками, родились абсолютно здоровыми и не болели, однако в виду своего незаконного происхождения были абсолютно бесполезны для государства. Лина Глацио с тоской смотрела на беременных от мужа фавориток, а вот Айлил смотрела на них с ужасом. Каждая из них, была слишком похожа на нее саму.

Герцогиня смогла сесть, но вставать с пола опасалась и не спешила, а Айлил не настаивала, девушка боялась, что начни Лина вновь падать, она ее не удержит.

— Что он сказал?

— Он сказал, что никто не возьмет меня замуж, что мне двадцать три года… и беречь меня … больше нет смысла, — слова давались Айлил с трудом. В горле стоял ком. До нее, наконец, дошел весь смысл сказанных братом слов, и девушка почувствовала как ноги и руки становятся ватными. Айлил попыталась сжать правую ладонь в кулак, но не смогла. Бессильно расслабила руки.

— Айлил, ты завидная невеста. Ну и что, что ты несколько старше обычных девиц на выданье, это ничего не значит. Любой дворянин в герцогстве захочет породниться с Алвизом, ведь это сулит огромные перспективы по службе.

— Да, но все зависит от того как он себя поведет. Если Алвиз выставит меня виновницей расторжения помолвки, никто не посмеет попросить моей руки. Тогда он сможет делать все, что угодно. И мне конец.

— Он не сможет этого сделать, слухи разойдутся очень быстро, скоро весь двор и всё государство узнает, что Даллан Амитоло женился на другой. И ты в этом совершенно не виновата.

— Может быть, но моему брату достаточно проявить свое недовольство и пренебрежение, — Айлил чуть было не добавила «тебе ли не знать», но вовремя сдержалась, герцогиня и так поймет, что к чему: — Для того чтобы придворные, да и все наше дворянство осознали, что к чему. Поняли и сделали нужные для Алвиза выводы.

— Что же делать Айлил? Что же делать нам?

Айлил только молчала, она тоже, как и Лина, сидела на полу, не двигаясь. Ей было страшно, жутко от того, что никто не в силах им помочь.

Вечером в тронном зале, как обычно проходил прием, придворные и чиновники кружили по залу, дамы демонстрировали богатые платья, все никак не выходящие из моды пышные прически и голые плечи. Линалия Глацио и Айлил Глацио зашли в зал вдвоем, и младшая держала под руку старшую. Присутствующие в зале разом обернулись на вошедших, и Айлил сразу же выхватила из толпы множество лиц с кривыми пренебрежительными усмешками. Ее брат уже сказал слово. Двор в курсе, и двор понимает, кто виноват в произошедшем, по мнению герцога. Айлил сжала руку жены брата, и та ответила легким пожатием в ответ. Люди расступались перед ними и вновь смыкались, когда девушки продвигались вперед, словно речные воды огибающие камень. За спиной, каждая слышала свое. Герцогиня различала только шепотки, в которых вылавливала фразы: «…опять больна…», «…последнего не смогла даже доносить…», а вот Айлил Глацио слышала нечто новенькое: «…бесполезная…», «…никто не захочет…». Девушки дошли до трона, который стоял у северной стены украшенной гобеленами. На троне восседал Алвиз. Рядом с ним стоял его друг и правая рука — Анрест Инрейг. В противовес герцогу, который отличался крупным телосложением и высоким ростом, а голову венчала богатая, почти рыжая шевелюра, Анрест был небольшого роста, худощав, лицо его было тонкое, с четкими, благородными чертами, а волосы почти белые и легкие как пух. Инрейг напоминал изображения первых людей на древних фресках. Мужчина не был уроженцем герцогства, еще мальчишкой он вместе с бродячими артистами он попал в Лабланку, где в столице, на центральной площади они давали представление за представлением. Одно из них увидел сам герцог, отец нынешнего герцога. Маленький Инрейг своими кульбитами на сцене так понравился мужчине, что тот забрал его из труппы и приставил к сыну. Оказалось, что Инрейг на год старше наследника. Такие разные внешне, мальчики оказались очень похожи внутренне. Алвиз сам по себе был внутренне зол и беспощаден, а Инрейг мог приспособиться к любым условиям, в том числе и к новому, странному другу.

Подойдя к трону в плотную, жена и сестра герцога склонились в приветственном поклоне. Алвиз ответил пренебрежительным поклоном, и это видели все присутствующие в зале. Герцог поднялся с трона и перехватил руку жены, поле чего повернул девушку лицом к залу:

— Моя добродетельная и любимая жена опять заболела! Климат столицы не подходит для милой Линалии, через три дня она отправиться в поместье Падрайг у Красных Гор, для того чтобы поправить здоровье. А потом вернется ко двору, для того, чтобы, наконец, произвести на свет здорового наследника!

Лина побледнела, и все увидели, как молодая женщина чуть было не упала, так как ноги не держали ее. Герцогиня поняла, ее супруг и повелитель выписал ей билет в один конец, в поместье, которое находилось в десяти днях пути она либо тяжело заболеет и умрет, либо с ней произойдет несчастный случай. Герцог решил удалить нелюбимую жену с глаз долой и расправиться с ней без лишних глаз.