Канарейка для миллионера

А что, если тогда его слова были настоящими? Может он и правда устал от фальшивых моделей и хочет большой настоящей любви, без заморочек, без взаимных претензий, без недомолвок и обид? Серьёзности, семьи, детей. Миллионеры же тоже люди. Каждому человеку нужна опора и поддержка. И это объяснило бы зачем он всеми способами старается наладить мою жизнь. Работа личной помощницы в его офисе, участие в ТВ-шоу, которое даст мне неплохой старт для карьеры певицы, эта поездка к оленям. Это же всё не просто так. Может, если я расскажу о беременности, ничего страшного не случится? Степан Ефимович может обрадоваться такой новости…

И тут же всплывает новый флешбек, тот несладкий разговор про его бывшую жену.

" — Я замечала, как вы на неё смотрите.

— Да. Тяжело забыть, когда ты человека готов от пуль защищать голым телом, а тебе такой плевок в душу.

— Вы её ещё любите?

— Да. Она, кстати, тоже понимает, что с Орловым у неё ничего не выйдет. Тянется ко мне. Ревнует к тебе, стерва. И я пока не знаю, чем это закончится."

Канарейкина, соберись! О беременности никому говорить нельзя, тем более Волкову. Если Эвелина захочет вернуться к нему, то он её примет. С большим удовольствием!

Я же всё видела своими глазами.

Видела, как статусный взрослый мужчина нервничает при виде бывшей, как пульсирует вена на его шее, как он яростно злится, что рыжеволосая женщина не принадлежит ему. Миллионер просто одержим Эвелиной, а я, серая мышка Ника, никак не могу быть частью любовного треугольника. Я сыграю свою роль и осторожно, незаметно отойду в сторону.

— Ну что, идём? — Степан Ефимович обнимает меня за талию и ведёт к лифту.

_40_

В номере пахнет лавандой и мятой. В большой постели так одиноко одной, что я случайно засыпаю уже пятый раз, хотя обещала Степану Ефимовичу, что дождусь его из душа.

Что можно так долго намывать? Енот полоскун этот господин Волков, не иначе.

— Ника, — сладкий голос звучит где-то над ухом, и я улыбаюсь в полусне. — Моя маленькая девочка.

Меня накрывает приятной волной. Мне снится золотой песок, тихий шорох солёного океана и сладкие поцелуи Степана Ефимовича куда-то в уголки моих губ. Яркий закат полыхает над водой, золотисто-красные полосы расстилаются по небу, облака подсвечены розовым светом и похожи на кусочки тающей сладкой ваты. А прикосновения мужчины по моей горячей коже отзываются в глубине души коктейлем счастья с разбитым стеклом. И чем ближе тело Волкова к моему, тем темнее становится небо над океаном, тем больнее моей душе.

.

— Вероника, проспишь, и все олени обожрутся без нас, — требовательный голос заставляет меня вынырнуть из царства сна и распахнуть глаза.

Степан Ефимович лежит рядом, его размашистая ладонь по-хозяйски расположилась на моей талии, подушечки пальцев щекотно ласкают кожу. Было бы здорово, если бы он знал о моей беременности, и так же нежно гладил живот. Возможно даже разговаривал бы с крошкой-малышом.

— Сколько время? — я выкарабкиваюсь из его объятий и неохотно сажусь на кровати.

Эх, мечты…

— Пора собираться, если хотим погладить оленей, — снова посмеивается, наблюдая за мной горящими глазами. — Ты такая красивая с утра пораньше.

Встаю и подхожу к зеркалу. На лице остались вмятины от подушки, глаза сонные, волосы взъерошены, будто меня кто-то за них всю ночь таскал. Ещё и прыщик вскочил на носу.

Да, очень красивая.

— Я буду готова минут через двадцать, — бормочу я и скрываюсь в ванной.

После недолгих сборов, мы выходим на улицу. Мороз сегодня ещё крепче, чем вчера. Деревья припорошило снегом, и теперь они похожи на сказочных персонажей. Ветки елей побелели и блестят на восходящем солнце разноцветными красками.

Держась за руки, мы идём к загонам с оленями. Я вновь отмечаю, что у Степана Ефимовича настолько тёплая ладонь, что я не могу от неё оторваться. Приклеилась. Навсегда.

Завидев издалека зверушек, моё сердце начинает по-детски трепетать. Я улыбаюсь и ускоряю шаг.

— Ника, оленей распугаешь, — Степан Ефимович с нежностью сжимает мою ладонь.

— Они такие милые! — перевожу взгляд на мужчину. — И вообще, олени скорее испугаются тебя, господин Волков. Фамилия, знаешь ли, у тебя вовсе не дружелюбная.

— Скоро и ты будешь Волковой, — лучистый добрый блеск в глазах.

— Да, фиктивно, — не упускаю возможности напомнить.

Мужчина хитро сужает глаза, смотрит на меня с лукавым прищуром.

— Что-то в тебе поменялось, — стреляет словами. — Не пойму только, что именно. Но ты какая-то другая.

"Да, поменялось. Я беременна!" — выпаливает внутренний голос, и я, не издав ни звука, испуганно закрываю открывшийся рот.

Нельзя, нельзя проболтаться. Тем более вот так глупо!

Останавливаемся рядом с вольером. Пять больших пятнистых оленя стоят возле кормушки и жуют сено.

— Пойдём гладить? — Степан Ефимович открывает замок на калитке, и тот звонко тренькает.

— А точно можно? — я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу.

Странно, что никого нет из персонала. Я то думала, мы встретимся с кем-то, кто ухаживает тут за этими милыми зверушками.

— Я купил этот комплекс, поэтому нам теперь тут можно всё, — Волков проскальзывает в вольер, заманивая меня за собой.

Миллионер в загоне с оленями. Забавно.

Неторопливо прохожу вслед за ним, осторожно ступаю по скользкой дорожке. Боюсь напугать животных.

— Мама, смотри! Мама! Олени! Олени! — звонкий детский смех разливается в воздухе, отзывается эхом в еловом лесу, животные пугаются и разбегаются в стороны, а один проносится рядом со мной, почти сбивая с ног.

Степан Ефимович успевает обнять меня за талию и прижать к себе.

Маленькая девочка стоит около калитки и пристально наблюдает за оленями, сбежавшими на другой конец клетки. Её маленькие пальчики в розовых перчатках цепко впились в прутья, и без того большие голубые глаза восхищённо расширились.

— Эй, малышка, — миллионер осторожно подходит к двери. — Хочешь погладить оленей?

— Хочу! Хочу! — радостно визжит ребёнок.

— Только тебе нужно перестать кричать, это очень пугливые звери, — Волков даёт малышке руку и заводит в вольер.

Я сглатываю ком, застрявший глубоко в горле и мешающий дышать. Степан Ефимович рядом с ребёнком выглядит так… потрясающе мило… Сложно поверить, что это действительно он. Тот мужчина, при виде которого у меня когда-то дрожали коленки от страха. Малюсенькая ручка незнакомой девочки крепко уцепилась за указательный палец Волкова, они вместе в абсолютной тишине крадутся к самому маленькому оленёнку. А малышка, кажется, даже дышать перестала, только таращит выразительные глазки и ждёт, когда сможет прикоснуться к пугливому животному.

Степан Ефимович протягивает руку к оленёнку, и сейчас я вижу, что в его ладони морковка. Животное делает шаг навстречу, шумно нюхает, а потом осторожно чмокает губами. Слышится хруст, довольный олень стоит рядом и уминает угощение.

— Хочешь покормить его? — мужчина вкладывает девочке в ладошку морковку и, придерживая малышку, вытягивает её руку вперёд.

Оленёнок вновь причмокивает губами и хватает лакомство с детской руки.

— Как круто-о-о! — шепчет зачарованный ребёнок.

Наверно, Степан Ефимович был бы потрясающим отцом. Он бы мог подарить своей дочери загон хоть с оленями, хоть с крокодилами. Бросил бы целый мир к ногам маленького человека. Любил бы и заботился, пылинки сдувал!

Но тот крошка-малыш, который живёт у меня в животе, не сможет почувствовать эту любовь. Я фиктивная невеста. Фиктивная! И я точно знаю своё место. До меня вдруг доходит одна простая истина, словно гром среди ясного неба: страшнее всего не то, что Волков отправит меня на аборт, а то, что он позволит мне родить и оставит малыша себе, а меня выкинет. Свою роль отыграла — свободна.

Кажется, кровь резко приливает к щекам, и я горю пожаром.