Принцесса на горошине

Бокал я ей отдала, отклонилась назад, прижавшись затылком к прохладной стене. На секунду закрыла глаза. Гул голосов за стеной не давал мне покоя.

- Не хочу к ним идти, - пожаловалась я негромко. – Когда они все уедут?

- Они папу твоего поминают. Нельзя людей выгонять. Неправильно это.

- Я знаю.

Необходимо было собраться с силами. Шура права, мне нельзя показывать свою слабость. Верить в то, что в этот трудный, страшный день в нашем доме собрались исключительно близкие и друзья нашей семьи, было бы крайней степенью наивности. Большинство из присутствующих слетелись сюда словно коршуны, в предчувствии добычи. Теперь все с нетерпением ждут оглашения завещания. Хотя, никто никаких сюрпризов не ожидает, я – единственная наследница, но нужно понимать, кто встанет во главе компании отца. Если честно, меня охватывал озноб при одной мысли о том, что толкового, честного человека, на которого я, на самом деле, смогу положиться, не найдется. Что отец его не нашел. Он же не мог всерьез думать, что я смогу?..

Я спрыгнула с подоконника, сделала несколько успокаивающих вздохов, а Шуре кивнула. Сказала:

- Я пойду.

Та ободряюще погладила меня по плечу.

- Молодец.

Наверное, мой траурный наряд уже не выглядел так идеально, как утром. Платье где-то помялось, прическа немного растрепалась, идеально натуральный тон помады на губах, померк и растаял. Но, перед тем как выйти в гостиную, я заставила себя гордо вскинуть голову, мысленно сжать зубы, убрать из глаз несчастное выражение, и тогда уже вышла из отцовского кабинета.

- Марьяна, держись. – Меня тут же кто-то схватил за руку, сочувственно её пожал. Какая-то женщина с немыслимо короткой стрижкой, больше похожей на мужскую. Я эту особу знать не знала, была уверена, что впервые вижу. Наверняка, какая-то знакомая отца.

- Спасибо, - чуть слышно проговорила я.

Я осторожно поглядывала по сторонам. Кажется, поминки ещё не заканчивались. Официанты сновали, гости негромко беседовали, некоторые даже посмеивались. А что, жизнь продолжается.

На каминной полке большой портрет отца в траурной рамке, рядом цветы. Темно-бордовые розы. Всегда ненавидела такие розы.

- Марьяна, - давний друг отца, Григорий Филиппович остановил меня. После короткой заминки обнял. Давно он меня не обнимал, наверное, с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать и это стало неудобно. Сегодня я позволила ему это сделать. – Девочка, ты как?

Я отстранилась, посмотрела на Лысовского, растянула губы в дежурной улыбке.

- Держусь, спасибо.

- Тебе надо держаться, надо. – Григорий Филиппович взял меня под руку, отвел чуть в сторону. – Ты же понимаешь, всё самое трудное ещё впереди.

- Что вы имеете в виду?

Лысовский был намного выше меня, и, не смотря на возраст, казался бравым молодцом, высоким и подтянутым. Отец тоже был таким, ещё пару лет назад. Мне казалось, что ещё вчера, а теперь его не стало. Я огляделась по сторонам, будто загнанный в угол зверек. Все эти люди в моем доме, их негромкие перешептывания за моей спиной, меня настораживали и пугали.

- Через несколько дней к тебе приедет адвокат. Необходимо будет обсудить завещание.

- Я знаю.

- А ты знаешь, что в завещании?

Я лишь плечами пожала. Как я уже и говорила, особых сюрпризов я не ждала. А Лысовскому сказала:

- Нет. Мы с папой это не обсуждали. Но, уверена, что он всё сделал так, как нужно.

- Очень на это надеюсь. Ты не против, если я поприсутствую при оглашении завещания?

Я на Григория Филипповича взглянула. Не знаю, что я пыталась высмотреть, само как-то получилось, и то ли он прочел в моём взгляде какой-то вопрос, или недоверие, потому что снова взял меня за руку.

- Я просто хочу помочь, Марьяна. Но ты ведешь себя правильно. Не спеши никому доверять, даже мне. Ты должна быть начеку в ближайшее время.

У меня из груди вырвался вздох. Я совсем, совсем не ожидала, что в моей спокойной, охраняемой от всех ветров жизни, неожиданно развернется всё так, что всех нужно будет подозревать в корысти. К такому я не была готова.

Но кому-то, хоть кому-то, я должна верить, правда?

- Хорошо, дядя Гриша, - согласилась я.

- Ты стала очень богатой невестой, Марьяна, - проговорил он, с чуть заметной улыбкой. – Нам всем нужно быть осторожными.

- Я не невеста, - проговорила я супротив его словам. Во рту появилась горечь. – Я просто очень богатая женщина.

Кому только нужны эти деньги. Я бы их все отдала за то, чтобы отец был жив и здоров.

Я шла через гостиную, мимо собравшихся на поминки людей, и все на меня смотрели, провожали взглядами. Это было трудно терпеть. Мне все сочувствовали и сопереживали, даже дикторы выпусков новостей на федеральных каналах. Новость о смерти моего отца обсуждалась уже третий день. Обсуждали его достижения, его работу, заработанное им состояние, но на самом деле всем было интересно, кому всё это достанется. Потому что в меня, как в будущее компании, никто не верил. И правильно, между прочим, делали. Потому что я и сама в себя не верила, и совершенно не понимала, что предпринять в дальнейшем. И так же, как и многие присутствующие сегодня на похоронах отца, ждала оглашения завещания. Не знаю, для чего ждали они, а я ждала в надежде, что часть проблем упадет с моих плеч.

Мне не хотелось ни о чем думать, ни о чем заботиться. Я хотела сесть в уголочке и плакать. Но на данный момент, позволить себе этого не могла.

- Марьяна, примите наши соболезнования.

Я остановилась, будто споткнувшись, посмотрела на женщину, что неожиданно оказалась прямо передо мной. В первый момент я смотрела на неё в полной прострации, потому что снова не представляла, кто передо мной стоит. Потом перевела взгляд на мужчину за её плечом. Нахмурилась, но следом вспомнила о воспитании и коротко поблагодарила.

- Спасибо.

- Ваш отец был чудесным человеком, - продолжила женщина, а я её разглядывала. Миниатюрную фигурку, симпатичное личико, встретила милую улыбку. Поинтересовалась:

- Вы были знакомы?

- Да. – Женщина кивнула, но тут же смутилась, оглянулась на мужа за своим плечом. Принялась объяснять: - Как сказать знакомы? Мы с Александром Гавриловичем встречались несколько раз на совместных мероприятиях. Вы же знаете, он любил общаться с сотрудниками и их семьями. Он был очень душевным и отзывчивым человеком.

Я уже смотрела не на женщину, а на мужчину за её спиной. Тот тоже на меня смотрел, и взгляд его был… извиняющимся, что ли? Дмитрий Абакумов был управляющим самого крупного по стране филиала компании отца. Талантливый, успешный, подающий с каждым годом всё больше и больше надежд. Дмитрий Алексеевич знал себе цену, выглядел горделиво и вёл себя чуть вальяжно с большинством людей, что встречал. Я прекрасно знала, что одно время отец всерьёз раздумывал о том, чтобы назначить Абакумова своим личным замом, это открыло бы перед Дмитрием Алексеевичем колоссальные перспективы. Но повышения так и не случилось, оно застопорилось, и никто не понимал причины. Абакумова ценили и не раз пытались переманить на другую работу, но он отказывал. До сих пор. Все эти странные решения и непонятные телодвижения неизменно удивляли, всех без исключения, кроме меня.

Я отвела глаза от лица Дмитрия Алексеевича, а его жене вежливо кивнула.

- Да, мой отец был именно таким. – Мои губы тронула дежурная улыбка. – Спасибо, что пришли проводить его в последний путь. Мы это ценим.

Не знаю, кто это «мы», но я произнесла это с особым официозом, и направилась дальше. У меня не колотилось сердце, не горели щёки, и не щипало уши от стыда или волнения. Я просто ушла. Наконец дошла до стеклянных дверей, толкнула их и вышла в сад. Воздух показался мне прохладным, я сделала глубокий вдох и зажмурилась.

- Я хочу, чтобы все ушли, - проговорила я твердо, когда двери за моей спиной закрылись как бы сами по себе. Я знала, что это не так. Я знала, что, как только я покину гостиную, рядом со мной, точнее, за моей спиной, возникнет Пал Палыч, начальник охраны отца. Он появился в нашем доме лет пятнадцать назад, я была подростком, и с тех пор, кажется, никуда и не отлучался. Так же, как и Шура. Стал неизменной частью этого дома, нашей семьи. Просто всегда был рядом. До смерти отца, был его тенью. Кажется, отныне станет моей.