Следопыт

Граната грациозно скользнула под крышу из мешков с песком. Сначала была ослепительная вспышка детонации, а затем взрывная волна шрапнели пронеслась по позиции. Крыша слегка приподнялась, тела подбросило в воздух, и из открытых боковин повалило густое облако удушливого дыма. Мгновение спустя тяжелая крыша, набитая мешками с песком, обрушилась сама в себя, придавив обитателей бункера.

Несколько секунд спустя мы пронеслись мимо последней позиции противника и выехали с другой стороны. Пока мы продвигались вперед, уцелевшие вражеские бойцы выпускали бешеные очереди в темноту позади нас, но мы невидимыми убегали в черные объятия ночи. Мы миновали засаду номер три. Чертовски невероятно. Как, черт возьми, им не удалось прижать нас к ногтю?

В Следопытах у нас есть выражение: используй Силу. Конечно, это заимствование у воинов-джедаев из фильма «Звездные войны», но оно по-прежнему отражает большую часть духа подразделения. Если вы откроете свой разум вашему шестому чувству солдата, это может позволить вам одержать победу в том, что, казалось бы, невозможно. Мы почувствовали вражескую угрозу, и это позволило нам нанести по ним удар. Это означало использование Силы, и, возможно, именно это нас и спасло.

Мы продвигались вперед, но к этому времени Джейсон уже выжимал из своей машины все возможное. Стив увеличил скорость, чтобы не отстать от него, и вскоре колонна мчалась со скоростью около 100 км/ч. Я все гадал, что же заставило Деза нажать на педаль газа. Может быть, у них кто-то был тяжело ранен и истекал кровью. Возможно, это превратилось в гонку, чтобы добраться до американской линии фронта и спасти его. Или, может быть, были раненые в машине инженерной разведки. Поскольку между транспортными средствами не было связи, я никак не мог этого узнать. Все, что я знал, это то, что их машины, как и наша собственная, должно быть, подверглись невероятному удару.

Стив боролся с рулевым колесом, в то время как тяжело нагруженная задняя часть машины продолжала пытаться обогнать мчащуюся переднюю и отправить нас в ужасный, стремительный штопор. Единственный способ безопасно управлять таким тяжелым Пинки — это делать это медленно. То, что у вас был полный привод, не имело большого значения. Это не делало его безопасным. Независимо от того, ехали ли вы по снегу, льду или твердому сухому асфальту, как мы сейчас, если два ваших колеса потеряли сцепление с дорогой, это все равно что сесть за руль «Ниссана Микро».

Я продолжал проверять, нет ли каких-либо признаков отряда охотников-федаинов. Возможно, они догоняли нас, и именно это заставило Джейсона развить максимальную скорость. Но нигде позади нас не было никаких признаков каких-либо огней. Если только федаины, как и мы, не ехали без огней, они все еще должны были сильно отставать от нас.

Я загнал третью ленту на 200 патронов в приемник пулемета. Две коробки ушли, осталось четыре, включая ленту, которая теперь заряжена. Я полагал, что с боеприпасами у меня все в порядке. Настоящим чудом было то, что все три машины, по-видимому, все еще были пригодны для движения. Или, может быть, я сглазил.

Впереди машина Джейсона начала заметно замедлять ход. Разогнавшись до скорости 100 км/ч, Дез сбросил скорость ведущего Пинки чуть больше, чем до ползания, используя передачи, чтобы снизить инерцию фургона больше, чем тормоза. Это был самый бесшумный способ перевести фургон с высокой скорости на предельно медленную, так как тормоза издавали громкий пронзительный визг и поскрипывания.

Машина инженерной разведки в свою очередь замедлила ход, и мы замедлились вместе с ней, и все это время я задавался вопросом, в чем, черт возьми, проблема с головной машиной. Если бы мы потеряли одну машину, мы могли бы пересадить Джо, Деза и Джейса на две другие. Но если мы теряли две машины, мы либо разделяли патруль, чтобы одна машина двигалась дальше в одиночку, либо бросали машины. Это оставило бы нас девятерых пешими, без нашей тяжелой огневой мощи, а противник почти наверняка знал бы, где мы находимся.

Я прикинул, что нам осталось пройти около 25 километров, прежде чем мы наткнемся на позиции американцев на передовой, и я ни в коем случае не хотел терять машины на данном этапе. Мы ползли со скоростью менее 10 км/ч, и я понятия не имел, в чем может заключаться задержка. Я умирал от желания снова заставить нас двигаться, потому что почти чувствовал, как отряд охотников-федаинов дышит нам в затылок.

Я продолжал осматривать свои дуги на востоке и юге. Мне показалось, что на горизонте я едва различаю теплый куполообразно-оранжевый ореол уличных фонарей — это, должно быть, город Насирия. Это было похоже на несбыточное обещание надежды. Я сказал себе, что мы еще не достигли цели. С таким же успехом Насирия могла бы находиться за целым миром отсюда.

И тогда я увидел эту причину, по которой Джейсон замедлился до ползания трусцой. На фоне слабого оранжевого зарева города вырисовывалось то, что должно было быть еще одной базой иракской армии. Я мог видеть припаркованные неподалеку машины, а также то тут, то там стоявшую на часах фигуру, силуэт которой вырисовывался на фоне ночного неба. Джейсон, должно быть, первым почувствовал позицию противника, он использовал Силу, следовательно, замедлил движения конвоя.

Никто еще не открывал огонь и не бросал вызов, и Джейсон, должно быть, пытался проскользнуть незамеченным. Мы ползли вперед со скоростью 5 км/ч, шины мягко гудели на дороге, двигатели тихо урчали. Я увидел мгновенную вспышку в темноте, но это была всего лишь искра от спички. За этим последовала слабая, мерцающая вспышка света, когда иракский солдат глубоко вдохнул дым и никотин.

Мне самому до смерти хотелось выкурить сигарету. Иракский солдат был почти достаточно близко, чтобы я мог протянуть руку и схватить одну из них. В этот момент наш фургон налетел на невидимую кочку на дороге, и одна из перфорированных стальных панелей, песчаных лестниц, ударилась о металлический борт фургона. Поскольку панели кузова «Лендровера» были алюминиевыми, а не стальными, лестница издала мягкий, глухой стук, а не лязг. И все же в суровой тишине ночи нам это показалось мощным барабанным боем. «Боооом!»

Я прицелился в этого курящего солдата. Я затаил дыхание, как будто одним своим дыханием мог предупредить его о нашем присутствии здесь, на дороге. Я молился, чтобы никто из иракских часовых не услышал стука песчаной лестницы, а если бы и услышал, то не распознал бы его как шум проезжающей машины.

Мы прокрались мимо этой позиции противника без единого выстрела и без окрика на арабском, раздавшегося в темноте. Это было гребаное чудо, что мы это сделали. Мы выехали на открытую, пустынную местность и постепенно снова набрали скорость. Мы с грохотом мчались на юг, отчаянно желая наверстать упущенные мили.

Впереди, по какой-то причине, Джейсон внезапно включил фары своего автомобиля. Я видел, как водитель машины инженерной разведки последовал его примеру. После столь долгой работы в темноте казалось странным и неправильным — почти шокирующим — иметь возможность видеть едущие впереди машины. Я повернулся к Стиву и вопросительно поднял бровь.

— Мы уже почти приехали? — съязвил он, протягивая руку вперед, чтобы включить наши собственные фары. — Я думаю, что так оно и есть … И вот почему Джейс включает гребаный свет, чтобы предупредить янки, что мы приближаемся.

Я почувствовал прилив возбуждения.

— А что еще это может быть, приятель?

Стив ухмыльнулся.

— Дэйв, я никогда так сильно не любил Корпус морской пехоты США, как сейчас!

Я ухмыльнулся ему в ответ.

— Первого бритоголового «ворчуна», которого я увижу, я собираюсь обнять и расцеловать, черт возьми!

Машина Джейсона замедлила ход. Я видел, как он начал резко поворачивать на восток. Я так понял, что он ехал по бездорожью, и в этом случае, я предположил, что мы столкнулись с серьезным препятствием на дороге. Возможно, американцы продвинулись вперед в темное время суток и установили новую передовую позицию здесь, на дороге. Возможно, Джейс пытался обойти их самые передовые — и потенциально, готовые открыть огонь части, чтобы мы могли выйти на более расслабленные и, надеюсь, менее смертоносные позиции янки.