Неповторимая любовь

Слоан взял ее за руку и повел из дома. Холод ударил Сабрине в лицо, словно хлыстом, ветер норовил сбить с ног, но Слоан крепко поддерживал ее, ведя сквозь метель. Сабрина закрыла глаза, чувствуя, как лицо покалывают снежинки. Она не знала, куда идет, и даже не пыталась узнать. Наконец они оказались перед длинным одноэтажным деревянным строением. Слоан приоткрыл дверь и втолкнул Сабрину внутрь.

— Добро пожаловать, сэр и мэм!

На пороге стоял молодой рядовой Смит, который встретил супругов у ворот форта. Рядом с ним переминался с ноги на ногу пожилой мужчина с бакенбардами.

— Я — сержант Доусон, мэм. С приездом! Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Надеемся, вам здесь понравится… сэр! — добавил он, вытянувшись в струнку и обращаясь к Слоану.

— Вольно, сержант. Благодарю вас.

Доусон кивнул и быстро вышел за дверь, словно не замечая бури. Смит направился следом.

— Рядовой Смит! — окликнул его Слоан.

— Да, сэр.

— Вопрос не относится к вашим служебным обязанностям: неужели это ванна с горячей водой?

— Так и есть, сэр! — порозовев, ответил Смит.

— Для меня или для моей жены?

— Для вас обоих, сэр… но даме, попавшей в такой буран…

— Ясно, рядовой. Примите нашу благодарность.

Вспыхнув, Смит улыбнулся, поняв, что командир добродушно подшучивает над ним. Он выскользнул за дверь, тщательно прикрыв ее за собой.

Жилье Слоана состояло из нескольких комнат; спальню н кабинет разделял дверной проем в виде арки, и хотя огонь горел в камине в глубине спальни, обложенная изразцами голландка наполняла остальные помещения приятным теплом. По обе стороны от печки располагались шкафы, перед печкой стоял небольшой обеденный стол.

Ванна, упомянутая Слоаном, была деревянной, окованной медью, и выглядела гораздо просторнее, чем ванны, к которым привыкла Сабрина. Над нею поднимался пар: рядовой и сержант постарались нагреть побольше воды.

— Забирайся побыстрее, — предложил Слоан. — Ванну приготовили специально для тебя.

Сабрина неуверенно кивнула и прошлась по комнате, понимая, что она станет их первым домом. Она нервничала, чувствуя на себе пристальный взгляд Слоана. Очевидно, ей предстоит стать предметом жадного любопытства всех обитателей форта — от мужчин до детей.

— Разве ты… не обязан доложить о прибытии? — неуверенно спросила она.

Слоан рассмеялся, снял шинель и повесил ее на крюк у двери.

— Я вернулся из утомительной экспедиции несколько недель назад, дорогая. Нет, докладывать о прибытии я не обязан. Давай сюда плащ.

Он забрал у Сабрины плащ, повесил его и прошел в небольшую нишу. Здесь стоял секретер красного дерева, заваленный газетами и письмами. Слоан вскрыл первый конверт и углубился в чтение содержимого.

С подавленным вздохом облегчения Сабрина продолжила осмотр.

Возле голландки стояло два мягких кресла, а в спальне, помимо кровати, помещались огромный шкаф и две тумбочки вишневого дерева. Сабрина с удивлением заметила на стенах несколько картин: она не ожидала, что Слоан ценит уют, и уж тем более не надеялась увидеть в его жилище слияние культур двух народов. Над кроватью висело ружье, на противоположной стене красовался портрет величественного мужчины в парадном мундире армии США. Сабрина не сразу сообразила, что этот мужчина — дед Слоана по материнской линии.

Картина над каминной доской изображала молодого воина с развевающимися на ветру черными длинными волосами. Обратив лицо к небу, он простирал руки вверх. Эта картина отражала все лучшее, что видели белые в индейцах: мужчина на ней был силен, свободен и способен всю жизнь отстаивать свои права.

— Это мой отец, — прозвучал над ухом Сабрины голос Слоана, и она вздрогнула: он подошел совершенно бесшумно. — Медведь Охотник.

Сабрина кивнула:

— Он был видным мужчиной. Слоан ответил ей мимолетной улыбкой.

— Мне жаль прерывать твой осмотр, но вода остывает.

— Постой, а другой мужчина…

— Мой дед. Генерал Трелони. — Слоан прошелся по комнате и указал на другой, маленький портрет в красивой рамке, стоящий на тумбочке.

— Я помню его, — заметила Сабрина.

— Что ж, я рад, что он тебе симпатичен — по крайней мере хоть один из Трелони нравится тебе. — Не дожидаясь ответа, Слоан показал третий портрет. — А вот и еще одна родственница. Моя мать.

Женщина на портрете была прекрасна и молода — лет двадцати, не более. В отличие от смуглокожего Слоана она была светловолосой и бледной, однако он унаследовал ее высокие скулы и изящно изогнутые брови. Теперь Сабрина понимала, в кого Слоан уродился таким красавцем.

— Она прелестна.

— Я рад, что она тебе понравилась.

— Должно быть, твой дед был убит горем, когда ее похитили.

Слоан направился в другую комнату.

— Об этом ты как-нибудь расспроси его сама, — бросил он через плечо.

Сабрина последовала за ним.

— Значит, мы с ним вскоре увидимся?

Слоан рассеянно перебирал бумаги на столе, всем видом показывая, что не расположен продолжать разговор.

— Не знаю, поэтому не стану тебя обнадеживать. Скажу одно: я не намерен отправлять тебя в Джорджтаун.

— Тебе следует чаще навещать его. Он уже не молод.

— Несмотря на преклонный возраст, он еще крепок и здоров. Дед поглощен делами и не стесняется высказывать вашингтонским политикам все, что о них думает, — заверил ее Слоан. — Возможно, он переживет всех нас. — Он присел к столу и прищурился, читая лежащую перед ним бумагу.

— И все-таки твой дед очень стар. Ты должен почаще бывать у него.

Слоан пристально взглянул на жену.

— Сабрина, в ближайшее время я не собираюсь на Восток, поэтому ты тоже останешься здесь. Мне жаль терять время. Не так давно я понял, что больше не могу позволить себе им разбрасываться.

Сабрина слегка смутилась, размышляя: неужели она затеяла битву, в которой вовсе не хотела победить?

— Слоан, я по-прежнему считаю, что нам будет лучше пожить отдельно, вдали друг от друга, и серьезно подумать о разводе…

— Ты слишком настойчива.

— Я не понимаю, почему ты так упрямишься! Слоан вскинул голову и долго смотрел на нее в упор.

— О разводе не может быть и речи. До тех пор, пока судьба не свела нас, я и не подозревал, как мне нужна семья. Этой цели я не достигну, если отправлю тебя на Восток.

Сабрина прикусила нижнюю губу, подавив вздох досады. Выкидыш потряс ее сильнее, чем можно было предположить, но даже теперь она не собиралась обзаводиться детьми — особенно здесь, на границе, где опасность подстерегала людей каждую минуту.

— А если я вообще не смогу иметь детей?

— Джеймс сказал, что стоит тебе пожелать, и у тебя будет дюжина малышей.

— Как всякий человек, он способен ошибаться.

— Вряд ли, скорее уж Земля способна столкнуться с Луной. Сабрина, мне надо разобраться с почтой, а твоя ванна остывает.

Но Сабрина не уходила.

— У меня создалось впечатление, что десятки женщин были бы рады рожать тебе детей.

Слоан отложил бумаги и пристально взглянул на нее.

— Но женился я не на них, а на тебе. Тебе помочь выкупаться?

— Нет! — раздраженно отрезала Сабрина и направилась к ванне, с вожделением поглядывая на поднимающийся над ней пар. Однако мысль о том, что ей придется раздеваться в присутствии Слоана, по-прежнему вызывала у нее недовольство.

Но Слоан остался в другой комнате. Сабрина слышала, как он шелестит бумагами.

Взяв полотенца и мыло, лежащие на кровати, Сабрина заспешила, стаскивая обувь, чулки и остальную одежду с такой скоростью, что чуть не разорвала шнуровку корсета. Поспешно погрузившись в ванну, она чуть не вскрикнула: вода по-прежнему была обжигающе горячей.

Но вскоре приятное тепло разлилось по телу.

Ванна была огромной и глубокой — предназначенной для солдат, с улыбкой подумала Сабрина. Для мощных, высоких мужчин. А для женщины среднего роста эта ванна могла послужить настоящим бассейном. Сабрина погрузилась под воду с головой, чтобы намочить волосы, а затем принялась яростно мыться. Через несколько минут она забыла обо всем на свете, кроме чувственного прикосновения теплой воды и чистого аромата мыла. Откинув голову на деревянный бортик ванны, она закрыла глаза, блаженствуя в ласковых объятиях воды.