Это была любовь

— Эй, малыха, двигай свою красивую попку сюда.

Я не договариваю и сразу же замолкаю. Оборачиваюсь и смотрю в сторону четвертого столика, за которым сидит кучка местных байкеров. Они частенько бывают у Вэнди и каждый раз не упускают возможности обвести меня сальным взглядом или пустить в мой адрес грязные словечки. Один из них, с черной банданой на лысеющей голове и татуировкой дракона на шее, всерьез предлагал мне прокатиться с ним и обещал устроить незабываемый секс на пляже. Обычно в таких ситуациях меня спасал Том, который обслуживал их, но сейчас он на складе принимает поставку. Поэтому я лишь окидываю их быстрым взглядом, затем вновь возвращаю глаза на Клайма.

— И яйца. Там еще перепелиные яйца.

Я бубню себе под нос, раздосадованная тем, что Клайм все слышал. Уверена, он не упустит возможности напомнить мне, что я привлекаю только таких мужчин, как эти наркоманы в кожаных косухах. Клайм сидит к этим байкером спиной и даже не шелохнулся, когда они начали звать меня. Бейкер смотрит вперед, в одну точку, но на удивление, игривая ухмылка с его лица исчезла, а вместо нее плотно сжатая челюсть и бегающие по скулам желваки.

— Записывать цезарь? — на выдохе произношу я.

— Нет. Только содовую.

Он сцепляет обе руки в замок и кладет их на стол. Больше на меня не смотрит. Я кривым почерком записываю заказ в блокнот, словно я смогу его забыть, и ухожу на кухню.

Чтобы налить в широкий стакан содовую, кинуть туда лед и кусочек лайма мне требуется две минуты, но я продолжаю стоять возле стойки и тянуть время. Не хочу туда возвращаться. Чтобы поставить стакан на поднос еще минута. Я хмурюсь и проклинаю само существование Клайма Бейкера, как неожиданно в кухню вбегает встревоженный Том.

— Рита, срочно вызывай пожарных!

Я дергаюсь и задеваю поднос бедром, от чего он падает и стеклянный стакан разлетается на мелкие осколки. Содовая оказывается разлитой по серому кафелю, лед закатывается под раковину и только несчастный кусочек лайма оказывается целым и невредимым.

— Что случилось?

Я смотрю на парня, вытирая влажные руки о свой фартук. Мы выходим в зал и видим, как все посетители столпились у окон и с особым изумлением наблюдают за картиной на улице.

— Не знаю. Кто-то поджег байки тех придурков, что вечно приставали к тебе.

Как только я открываю входную дверь, меня сразу обдает тяжелым жаром огня. Том быстро достает телефон и начинает набирать пожарную службу. А я продолжаю смотреть на то, как взрослые дядьки в кожаных куртках с вышивкой AC/DC на спине, в шипованных ботинках, с татуировками дьявола на ладонях и пирсингом в губе, носятся вокруг своих горящих мотоциклов, воют и хватаются за голову, словно малые дети. Кто-то из них даже попытался потушить высокое пламя огня, накрыв его своей курткой, которая мигом вспыхнула.

Кто-то из зевак снимает происходящее на телефон, кто-то смеется, наблюдая за беготней байкеров, другие ахают, и бояться приблизиться к огню. Тот, кто осмелился тронуть эти мотоциклы — настоящий псих. Мой взгляд скачет влево, на высокую фигуру парня. Клайм стоит в стороне один, далеко от других, его лицо непроницаемо и бесстрастно. Он медленно подносит к губам тлеющую сигарету, затягивается и выпускает из легких серое облако дыма. Он смотрит прямо на горящие байки, в его глазах отражается яркий огонь и сейчас он больше похож на самого дьявола.

Глава 12

— Бетти, мне нужно с тобой поговорить! — я влетаю в домик для прислуги, словно смертоносный шторм, и бросаю свою сумку в угол комнаты. — Что было между моей матерью и мистером Бейкером?

Бетти уже собиралась спать, но после моего внезапного заявления она широко распахивает глаза и ошарашенно смотрит на меня.

— Господи!

Бетти поправляет свою белую хлопковую ночнушку, сует ноги в пушистые тапочки и за руку выводит меня из комнаты под удивленным взглядом своей соседки Глории.

— Будь тише! Глория еще та сплетница, — женщина тихо прикрывает дверь в комнату и говорит почти шепотом, словно Глория может слышать сквозь стены. Пока мы отходим к концу коридора, я слежу за лицом Бетти: она поджимает полноватые губы, и с каждым шагом сильнее сжимает мою кисть. С растрепанными волосами и в этой белой сорочке она очень похожа на милую овечку.

— Ну? Говори же!

Пока Бетти молчит и подбирает слова, меня разрывает от волнения и желания узнать правду. Я знала, что тут нечисто, когда только вошла в этот дом.

— Откуда ты знаешь?

— Я сказала мистеру Бейкеру, что хочу уехать, а он запретил мне этого делать, добавив, что Мэри ему этого не простит. Еще недавно Клайм сказал, что моя мама разрушила его семью. Что это все значит?

— Ох, милая, это все очень сложно, — Бетти достает голубой платочек и начинает вытирать с лица испарины пота. — Мэри была очень скрытной, даже несмотря на то, что мы были лучшими подругами. У них с мистером Бейкером действительно было общее прошлое. Я это поняла сразу же, как она устроилась на работу в этот дом. Но, что именно было между ними я не знаю. Твоя мама никогда не говорила об этом и они оба умело скрывали свои тайны.

Бетти замолкает, давая мне возможность усвоить информацию. Так значит, между Диланом и моей мамой действительно что-то было?

— Неужели они любили друг друга?

— Не знаю, милая. Никто не знает. Мэри унесла с собой в могилу эту тайну, а мистер Бейкер никогда ничего не расскажет. Насчет слов Клайма: после вашего внезапного отъезда десять лет назад у Сандры и Дилана действительно начались постоянные ссоры, весь дом стоял на ушах. Ходили разговоры, что они собирались развестись, но, как видишь, это были лишь пустые слухи. Возможно, дело было в твоей матери. А может и нет.

— В голове не укладывается…

Я начинаю ходить из стороны в сторону по узкому коридору. Лунный свет проникает в маленькое окошко, и белые блики падают на коричневый ковер. Я тру переносицу, пытаясь справиться с тяжелой правдой.

— В любом случае, тебе не о чем переживать, Рита. Это дело десятилетней давности. Многое изменилось. Мэри нет в живых. Сейчас все иначе.

— Я знаю… Просто у меня ощущение, что история повторяется, понимаешь? Я чувствую, что должна знать правду. Сандра и Дилан укрывают от меня истинную причину моего приезда. Я до сих пор не могу понять, зачем я им здесь нужна. Еще и Клайм подпитывает меня сомнениями. Он меня доводит, Бетти, я так не смогу долго.

— Что этот парень тебе сделал?

Интересно, как моя крестная мать отреагирует на то, что Клайм Бейкер меня ненавидит, винит в раздоре в своей семье, всячески отравляет мне жизнь и… Ах, да, хочет меня трахнуть.

— Он меня ненавидит. Что он, что его отец — самые гадкие мужчины в моей жизни. Я даже своего отца так не ненавижу, как их. Я хочу уехать, Бетти, я хочу вернуться в свою Луизиану. Мне здесь очень сложно.

— Неужели все так ужасно, дорогая? Клайм мне казался неплохим парнем.

Мягкие ладони Бетти накрывают мои плечи, и в груди моментально разливается тепло. Ее большие и добрые глаза смотрят прямо в мои, а легкая улыбка заставляет меня улыбнуться. Бетти дает мне ту любовь и поддержку, которую когда-то давала мама.

— Почему ты не можешь оформить надо мной опекунство? Пожалуйста, давай уедем вместе. Начнем все с чистого листа, только ты и я?

На моих глазах наворачиваются слезы, и лицо Бетти расплывается. Я сжимаю в своей руке ее ладонь и отчаянно желаю, чтобы она поддержала мою идею.

— Моя красивая девочка, все не так просто. Опекунство мне не дадут из-за низкого заработка. А если ехать, то куда? У нас с тобой ничего нет. Точнее, у меня ничего нет. У тебя, моя милая Рита, все впереди. Тебе нужно лишь немного потерпеть. Ты даже представить себе не можешь, какие двери откроются перед тобой благодаря Бейкерам. Какими бы они людьми не были, они дают тебе элитное образование, новые знакомства с людьми из высшего общества. И ты должна идти вперед, чтобы не быть прислугой, как я.

— Мне этого ничего не нужно. Я не просила.