Дань

- Не будем ворошить прошлое, лелея былые обиды, - произнесла девушка. – Станем смотреть вперед вольно и свободно, а обиды лишь тянут назад.

- Ты права, моя Хайрат Эхнер, - кивнул Хан.

Они оба шагнули вперед, подхватили с двух сторон женщину под руки и бережно помогли ей подняться на ноги.

- Я не знала своей матери, - сказала Анире Эйлин. – Можно, я буду звать вас матушкой?

Сайхан Эмегтэй снова заплакала, но теперь от счастья.

- Конечно, дитя, - ответила она, и женщины обнялись.

Народ ликовал. Примирение всегда лучше любой вражды, если оно искреннее. Однако, Эйлин чувствовала, что сердце наложницы хана Данияра не успокоилось, а ее слова всколыхнули в Кайсаре неприятные воспоминания, но продолжала улыбаться всем, кто ее приветствовал.

- О чем говорила твоя мать сегодня, Кайсар, - спросила Эйлин, когда кровь, подогреваемая страстью, немного остыла, и пришло время разговоров.

- О проклятье, которое мне напророчила одна боо еще до того, как я стад Великим Ханом, - нехотя ответил он. – Не беспокойся, мое северное солнце. Этой старухи уже, наверное, и в живых-то нет.

Но княжну беспокоило все, что тревожило мужа.

- А что она тебе напророчила? – спросила девушка.

Мужчина нахмурился, припоминая слова старой Мэргэн.

- Она предрекла смерть отца, а потом сказала нечто такое, что разозлило меня.

- Скажи мне, Кайсар, - прищурилась княжна и, облизнув губы, добавила: - И я сделаю твою жизнь еще слаще…

- Мой северный мед… - простонал мужчина и потянулся к источнику наслаждения, но девушка отдалилась.

- Скажи мне, мой Хан! – велела она.

- Старуха бредила! – выпалил повелитель. – Сказала, что не пройдет и года, как я, а следом и все ханство падет от руки той женщины, которую я полюблю.

Кайсар признался, озвучив страшную вещь, которую со времен посещения пещеры видящей, носил в себе. Он всматривался в лицо княжны, ждал, а она…

Эйлин рассмеялась. Ее смех, как перезвон колокольчиков, наполнил спальню, и на душе хана потеплело.

- Я готов умереть от твоей руки, Эйлин. Это намного лучше, чем жить без тебя, - прошептал он и, схватив за руку, подмял девушку под себя. – Попалась… Так что же тебя рассмешило в этом страшном пророчестве?

- Прости меня, муж мой, - ответила ему княжна. – Но я смеялась над тобой. При всей твоей смелости, отваге, силе и мудрости, ты слишком несдержан, Кайсар. Уверена, что и тут, не дослушав пожилую женщину, ты поступил также. Мы умрем вместе, так предрешено.

Он хотел ее поцеловать. Просто смять эти сладкие манящие губы вероломным поцелуем, но Эйлин снова рассмеялась.

- И потом, ты забыл…

- Что я забыл? – нахмурился Хан. – Однажды мы с тобой уже умирали, так стоит ли ждать новой смерти?

Кайсар усмехнулся. Мудрость его жены могла сравниться лишь с ее отвагой и красотой. Теперь никто не мешал ласкать Эйлин долго, наслаждаясь каждым мигом обладания ею.

***

Ханскую свадьбу играли с размахом. Вся степь стала дворцом, где вольный саинарский народ чествовал молодых. Песни разлетались, уносимые ветром, и отовсюду слышались пожелания счастья. Нарядные девушки, словно дивные бабочки, кружились в танце, а мужчины с восхищением поглядывали на них.

В положенный момент к Хану подвели жену. Сопровождали Эйлин самые близкие женщины – эмегтэй Анира, ундир Алия, которая уже избавилась от палочки и шла проворно, и, конечно, дорогая ее сердцу Сувда. Бывшая служанка теперь стала важной, но дружбы и доброты ни на миг не забывала. Теперь к ней сватались многие, но она не спешила, пообещав княжне обсудить с ней свой выбор. Ох, трогательной была их встреча! Ох, и слез было пролито! Нет, на море бы не хватило, но озеро бы вышло приличное.

Невеста, словно тари Матери Всех Степей, будто спустилась с небес, и теперь своим сиянием согревала людские сердца. Эйлин нарядили в алое платье, щедро расшитое золотом и рубинами. При каждом шаге девушки оно сверкало так, что было больно смотреть.

Из рук в руки передали они ханское сокровище. Хан и сам преобразился. Кайсар, в расшитом коротком халате, ханском поясе, при верном мече встал рядом с княжной, крепко держа ее ладонь в своей руке.

Все лица обернулись к нему. Люди ждали, ведь на их глазах творилось то, чего давно не случалось, и каждый ощущал себя значимой частичкой этого мира, частичкой истории, которую запомнят, сохранят, сложат песни и обязательно передадут тем, кто придет после них, и после-после тех, кто за ними, и так до скончания времен..

- Мои ближайшие нукеры, доблестные воины и все свободолюбивые люди Саинарского Ханства! – начал говорить повелитель, и тишина воцарилась над степью. Даже ветер стих, перестав играть травинками и лентами в косах девушек. – Представляю вам свою избранную, свою единственную Хайрат Эхнер. Служите ей, как служите мне, слушайте ее, как слушаете меня, почитайте ее, как почитаете меня, цените ее, как цените меня. Отныне Эйлин, жена моя - ваш утешитель и судья, я же оставляю за собой лишь военную власть и, полностью доверяя ее мудрости, стану ей опорой на этом посту.

Тишина все еще висела, когда девушка робко улыбнулась.

- Хан шутит, - тихо сказала она. – Это я стану ему опорой и буду защищать от всех невзгод.

Люди переглянулись, зашушукались и рассмеялись, так и не осознав, кто из молодых говорил правду. Хотя… Их устами в тот день говорили боги, а значит, истина была везде.

И снова сыпались поздравления, звучала музыка, преподносились подарки. Все боо Саинарского Ханства произнесли свои предсказания, обещая блага, богатство, процветание, счастье и много-много хорошего. Но Эйлин видела, что Кайсар все еще беспокоится и часто всматривается вдаль, словно ждет кого-то. Его волнение передалось и ей.

И вот в разгар праздника прямо перед ханской скатертью появилась старуха. Она выросла словно из-под земли. Домотканую рубаху покрывали вышитые руны, а бус на шее было столько, что старушка должна была согнуться под их тяжестью, однако держала плечи расправленными, хоть и опиралась на посох.

Эмегтэй Анира охнула и побледнела. Кайсар словно заледенел внутри, застыв изваянием. Княжна в первые секунды растерялась, но потом улыбнулась и приветливо кивнула гостье.

- Доброго дня, бабушка, - произнесла Эйлин.

- А тебе счастливого века, деточка, - ответила старушка.

Снова стало тихо. Только шепот пронесся по рядам: «Боо Мэргэн пожаловала».

- Свадьба у нас, - снова сказала княжна, потому что никто не пришел ей на помощь. – Присядьте, разделите нашу радость.

- Доброе у тебя сердце, северная княжна, - усмехнулась видящая. Хотя как она могла видеть, когда ее пустой взгляд был устремлен куда-то очень далеко. – И мудрость, и такт, и славные речи делают честь твоему супругу. А вот он меня на свадьбу не позвал. Так я сама явилась!

- Зачем? – грозно спросил Хан, наконец, взглянув на ведьму.

- Досказать то, от чего ты так поспешно сбежал в прошлый раз, - хохотнула старушка, словно не услышала стали в голосе правителя. – Горяч ты, Кайсар. А терпению тебе у жены поучиться стоит.

- Ты мне уже предрекла смерть! – выдохнул он.

И люди, кто это услышал, охнули.

- Да разве ж смерть? – продолжала издеваться Мэргэн.

- «Не пройдет и года, как падешь…» - рыкнул Кайсар и поднялся. Эйлин последовала за ним.

- И где ж там про смерть твою? – старушка веселилась вовсю. – А дослушал бы, не носил бы на душе тяжесть, ведь по-моему все и вышло – пал ты, Великий Хан, жертвой любви и все ханство свое бросил к ногам любимой женщины, не прошло и года. Старые люди плохо видят то, что рядом, но порой заглядывают далеко.

Княжна видела, как разрумянилась Анира, как тайком выдохнул Хан, и тоже успокоилась.

- Запоздалое приглашение примешь? – спросил старушку Кайсар.

Он подошел к видящей боо, взял старушку под локоток, и улыбка удовольствия растянула старый почти безгубый рот.

- Давненько я на свадьбах не пировала, - сказала она. – Про счастье и процветание слушать будешь, али другие боо надоели?