Поводырь

Легкая промышленность. Имея Китай и Киргизию под боком — просто преступление не обзавестись ткацкими фабриками. Хлопок и шерсть. Но для их транспортировки требуется дорога. В идеале — железная. Но об этой мысли пока лучше забыть. Мне бы хотя бы гужевой тракт, приемлемый для повозок соорудить. Пустить паровозы вдоль Катуни даже большевики не решились, а уж они-то были большие затейники. В сторону Алма-Аты дорогу лучше строить со стороны Омска. Никаких преград. Степь. А вот об организации торгового маршрута в Семипалатинск можно подумать. В степи — овцы. Где овцы — там шерсть. Где шерсть, там сукно. Записал: проверить — доходят ли пароходы до Семипалатинска и можно ли оттуда вывозить шерсть в промышленных масштабах!

Что я упустил? Деревообработка? Строительные материалы? Да полно уже этого. Только в Томске больше десяти кирпичных заводов. И пять лесопилок. Казаки говорили — стекла мало, да и дорого оно. Кто у нас здесь производство стекла развивать не торопится? Кому придать ускорение? Записал.

Цемент. Известняки в районе будущего поселка Яшкино. Огромное, просто колоссальное месторождение. А без цемента мы мосты для паровозов только временные, деревянные выстроить сможем. Значит — пишем.

Асфальт. Это из нефтяной оперы. Пишем — проблема глубокого бурения. Промышленная нефть в версте к северу от Колпашево. Но на глубине свыше двух километров. Меня одна нефтеносная дыра сделала бы на год счастливым и навсегда сказочно богатым. И асфальт — это только малая часть того, что из жидкого золота можно делать. Керосин! Мазут и органические смазки. И, главное — толуол. Я весьма далек от химии, но думаю, легко найду человека способного нитрировать производную нефти. И товарищ Альфред Нобель отправится нервно курить в стороне со своим динамитом. Пишу — патент на тринитротолуол. Письмо Менделееву.

От Менделеева мысли плавно переползли на туземное чиновничество.

Тут нужно обязательно рассказать — что же представляло собой губернское управление образца 1864 года.

Структура управления обширным, размером с половину Европы, краем делилась на стратегическую — так называемое, общее правление, и тактическую — правление частное. Первое состояло из меня — гражданского губернатора и председателя Губернского Совета. В самом же Совете — слово-то какое-то — рабоче-крестьянское — состояли первые «шишки» туземной «ёлки». Председатели Губернского правления, Казенной Палаты, Губернского Суда и господина губернского прокурора. Плюс еще трое советников — по одному от каждого из отделений частного правления.

Совет, как не трудно догадаться, решал вопросы, связанные с общим направлением деятельности чиновничьего аппарата в губернии. Вроде как — что будет сегодня на ужин — решает частное правление, а вот стоит ли НАТО бомбить Югославию — это уже общее. Шучу — конечно. В основном Совет занимался адаптацией к местным условиям многочисленных инструкций и предписаний, регулярно поставляемых героями бюрократического труда из Санкт-Петербурга. А вот исполняло адаптированную до неузнаваемости версию — уже частное правление.

Правителем тактической части был естественно председатель. Управлять всеми сразу ни теоретически, ни практически невозможно. Поэтому мудрое правительство разделило всю толпу по принципу — чтоб у всех хватало дела — на четыре отделения. Стола. Со столоначальником во главе. Это в России. В Сибирских губерниях отделения было почему-то три.

Первое ведало вопросами обнародования законов, присматривало за исполнением распоряжений губернатора и Совета. В него входили Статистический департамент, Отдел Кадров и Хозяйственное управление. В Томске первый стол «наградили» еще и сбором налогов, пошлин и недоимок.

Второе занималось делами, касающимися сохранения правопорядка и общественного спокойствия. По сути, второй стол исполнял функции губернского полицейского управления. Кроме того, оно же ведало вопросами цензуры и отслеживало настроения в обществе.

Третье — это Стол Правосудия и Возмездия. Государственный надзор за судопроизводством, ссыльными и тюрьмами с каторгами на территории губернии.

Сверх того были еще Акцизное управление, Соляная Комиссия, Приказ Общественного Призрения, Врачебная Управа и Госконтроль.

Гера, охотно поведавший мне о хитросплетениях губернской власти, потряс меня до глубины души. Во всем этом нагромождении столов, табуретов и кресел, не нашлось даже маленькой скамеечки для промышленности, транспорта и дел, связанных с переселенцами.

Зато для меня, исправляющего должность начальника губернии — то есть исполняющего обязанности гражданского губернатора — в схеме предназначено было даже не кресло. Трон! С пьедесталом, как у памятника головы Ленина в Улан-Уде! И примерно с такой же доступностью для рядовых обывателей, как у бриллиантов из Алмазного фонда Кремля. А я-то еще удивлялся, от чего многие люди, с кем я пытался разговаривать по-человечески, попросту в ступор впадали. Оказывается, сам факт, что я изволил к ним близко подойти, сравним с явлением Царицы Небесной на облаках, верхом на белом коне и с черным знаменем Анархии в руках. Что-то из области очевидного, но совершенно невероятного.

Об отчетности губернатора и различных департаментов разным министерствам, я уже говорил. Теперь скажу о моих правах. Иначе, вы можете не понять, почему совещание в моем новом кабинете прошло так, как прошло.