Поводырь

Получаем странный, и даже страшный итог: царствующие родители прекрасно осведомлены о том, что Никса — не жилец. И дело лейб-медика, всего-навсего, спровадить неудобного парня на Тот Свет быстро, эффективно, и, по возможности, безболезненно. Саша, пусть и не такой умница и красавец, как Коля, зато — здоров как бык… Страшно? Еще как! А теперь — представьте меня в этой схеме со своими тревожными письмами. Кем я стану для давно все предусмотревших царя с царицей? По меньшей мере — человеком, лезущим не в свое дело. И слишком много знающим. А значит — достойным поста губернатора Аляски. И это еще не самое плохое назначение было бы. Подозреваю, что все может закончится шелковым апокалипсическим шнурком на шею, или прорубью в Неве.

Однако, что мы видим в той, уже случившейся истории моего мира? После смерти наследника, доктор Шестов вылетает из лейб-медиков, как пробка из Асти-Чинзано. И профессуры лишается. Оставшиеся одиннадцать лет жизни проводит в каком-то небольшом городке вроде Пензы земским доктором. Если этот товарищ был вовлечен в «заговор родителей», то я угол дома. Разве так благодарят за честно выполненное политическое убийство? Но тогда выходит, что и не было никакого заговора. Ибо, никто другой, кроме нашего профессора, такое дело провернуть бы не смог.

И тут возникает вариант второй — героический. А что если Никса, и правда, не был так уж болен до своей поездки по Европам⁈ Что если заговор таки существовал, но не родителей против своего чада, а кого-то могущественного против всей Империи? Лишить Россию подающего блестящие надежды наследника, больно ударить по Царской семье. Показать, что у этого «злоумышленника» длинные руки. Вариант? Отчего нет?

Могли ли Николая отравить? Существуют ли яды, способные обмануть прекрасных врачей — профессора и лейб-медика Николая Федоровича Здекауэра и Николая Ивановича Пирогова — человека, в чью честь в мое время улицы и институты называли? Теоретически — возможно. Но технически — вряд ли. Яды всегда оставляют следы. И, думаю, проверку на яды тело усопшего прошло в первую очередь. Вопрос-то нешуточный.

Хотя. Терроризма еще не существует, даже как понятия. Термин — «политическое убийство» уже есть, но все еще принято считать, что совершать его должны «разъяренные подданные», а не неведомый ниндзя-отравитель. И обязательно на территории Родины. А то ведь и конфуз может выйти. То-то французский король самолично в Ниццу прибыл, едва только царевич слег. Это ведь не князь какой-то. Это Наследник Императорского Престола. И идеальный повод для войны, по совместительству, стоило только заподозрить возможность отравления!

С другой стороны, разве не существует других причин, способных лавинообразно запустить механизм быстрого развития спящей болезни? Почему после купания в Голландии Никсе хуже не стало, а в Венеции — он почти сразу свалился? Коварные итальяшки отравили? Тю! Так не было еще Италии, как государства. Да и, кроме, может быть — Англии, смерть Николая Александровича никому никаких осязаемых выгод не принесла бы. Тем не менее, именно в Венеции болезнь проснулась. Почему?

А не могла ли стать причиной банальнейшая акклиматизация? Санкт-Петербург и Голландия — примерно одна климатическая зона. Болезнь — спит. Климат Средиземного моря — резко отличается. Теплое море, масса морепродуктов, фруктов и солнца — нате вам: обострение и кризис.

Возможно? А хрен его знает. И посоветоваться не с кем. Врачей тут еще нужно учить руки мыть с мылом и место укола йодом мазать. А о влиянии климата на организм им и подавно не ведомо.

Другой вопрос — мне-то что с того? Допустим, что именно писать в посланиях — я примерно себе представлял. А вот что мне за это будет? И чем это может закончиться? Ведь не поверят же — брякни я о климатических зонах. За чудака и карьериста примут. А яды? Могут они тупо усилить охрану наследника, сообщи я им о возможности отравления? Легко! Но, Колю это уже не спасет. Охрана ни акклиматизацию, ни болезнь не победит. А я стану черным вестником, «накаркавшим» трагедию. Вроде и «спасибо», а на самом деле — глаза б на тебя не смотрели…

Но что-то мне подсказывает, что и одной природой тут не ограничилось. И все, как всегда, гораздо сложнее. И проще.

Вариант третий — наиболее благоприятный. Даже мечтать приятно…

Итак, я весь в белом, сообщаю, что врач Шестов — дундук, и просмотрел у царевича серьезное заболевание. Что Николая ни в коем случае нельзя отправлять в Европу. Что теплые моря ему, что меч острый. Что нужно немедленно созвать консилиум светил медицины и принять меры к излечению. Царь тронут, царица вся в слезах. Врачи берут анализы и выявляют воспалительный процесс. Я поручаю Высочайший карт-бланш на всевозможные эксперименты в своей губернии, три… нет! четыре ордена и какое-нибудь придворное звание… Все рады, на Рождество я получаю в подарок открытки собственноручно нарисованные младшими братьями и сестрами Николая. Фрезе умирает от расстройства и АГО отдают мне…

Фиг! Не поверят. Лейб-медики рапортуют о полном телесном здоровье Никсы, а какой-то хрен-с-горы, сидючи во глубине Сибирских руд, доносит нечто совершенно обратное. Яб и сам не поверил…

Всех трех, участвовавших в лечении наследника, врачей, кстати, тоже Николаями зовут. Господь часто делает людям намеки, только мало кто на них внимание обращает. Благо — я не такой. Мне и меньшего бы хватило.

Решить-то спасать будущего Николая Второго, я решил. А вот как именно, мне в голову пришло, только когда я увидел пароходную «Уфу» и обещанную Юзефом Адамовским баржу. Правда, до этого было еще две недели напряженных раздумий, первая, майская прибавка к жалованию от Фонда и активная подготовка к походу на Алтай. А еще, небольшая лекция для столоначальников, председателей комиссий и прочих начальничков моего присутствия.

Итак, утром в субботу, 2 мая на стене коридора неподалеку от финансовой части Первого отделения, где обычно государственные служащие получали жалование, появились списки чиновников с указанием денежной прибавки от Фонда. Поименно, и с комментариями — кому, за что начислено больше или меньше. Конечно, основными причинами снижения была волокита и вымогательство мзды. Часто одно подразумевало другое. Еще чаще сумма «штрафа» от Фонда во много раз превышала размер полученной взятки. В воспитательных целях.