Стальной цветок долины

Глава 2

— Что? — изумлённо переспросил, тот что рыжий с недоумением переглянувшись с тем что блондин.

— Говорю, проходите мимо и не задерживайтесь.

— Богдан, по-моему, нас послали, — хмыкнул рыжий, уставившись на меня, словно на неведомую зверушку.

— Дошло, — проговорила, насмешливо вскинув бровь, отвернувшись к молодцам задом, тихо, как будто, между прочим, добавила, — мда… природа здесь славно отдохнула.

— Ах, ты трясогузка, — рыкнул сердитый мужской голос, — ну я тебя сейчас задам.

— Только подойди и останешься без того, чем так гордишься, — рыкнула в ответ, резко обернувшись, я выставила перед собой нож, грозно сведя брови, не мигающим взглядом следила за спешивающим Богданом.

— А ну её, безголовая девка, — окликнул парня, рыжий, — точна маруха в неё вселилась.

— Ага, она самая.

— Дура! — напоследок бросил Богдан, быстро взлетел на лошадь и сжав ногами бока пегой, рванул от поля подальше.

— Малуша, ты самого Богдана напугала, — восторженно пискнула Агнешка, стоило обоим гарным молодцам исчезнуть за поворотом.

— Хам и наглец, — проронила сквозь зубы, мысленно выругавшись на себя. Всё же надо быть сдержанней, но как это сложно. День! Всего день мне позволили отлежаться, а после представили к работе. А там желающих укусить девушку, то есть меня оказалось слишком много. Ни минуты не проходило, дай Малушу обидным словом назвать. Накипело!

— Он всегда же к тебе цепляется, ты больше пряталась от него, — неопределённо пожала плечами девочка.

— Значит уже хватит.

— А нож зачем взяла, неужто и правда порезала, — вдруг спросила Агнешка, удивлённо вытаращив свои глазёнки.

— Если бы понадобилось, то да, — глухо ответила, возвращаясь к работе, — давай драть сорняки, немного осталось.

— Ага... Ой! Колючий какой!

Ещё, наверное, около часа мы провели на поле. К нам никто не лез, вопросов глупых не задавал, дополнительную работу не подкидывал. Жаркое по-летнему солнышко уже давно скрылось за высокими деревьями, птицы умолкли, но всё равно нет-нет, а из густой дубравы раздавался переливчатый свист.

Мошка и комары, обрадованных скорой кровавой поживой, сдул в сторону реки поднявшийся ветерок. Тишина и полное спокойствие окружало нас. Возвращаться в дом, где опять будут сыпаться со всех сторон ехидные замечания, где тётка Бажена наверняка даст новое задание, не хотелось. И нет, я никогда не была ленивой, но здесь было откровенная наглость, когда все уже разбредались по лавкам и полатям, я либо вычёсывала в подклете шерсть, либо выщипывала перья с курицы.

— Пошли домой, скоро вечерять будут, — прервала мои не радужные мысли Агнешка, вытирая о траву испачканные ручки.

— Идём, — тяжело вздохнула, поворачивая к дому.

На ужин опаздывать никак нельзя, в лучшем случае останешься без него, в худшем получишь от тётки. Уж не знаю, как с ней живёт дядька Силуан, но Бажена, баба склочная, вредная, хотя хозяйство у неё доброе и всем одна управляется. Да и детей сестры не бросила, приютила, хотя своих хватает. Да, ласки не увидишь, но и к родным она не лучше относится. Просто Малуше не повезло, сама девка егозой была, а тётка баловства не любит.

— Явилась, — недовольно буркнула Бажена, расставляя на столе горшки, — неси с погреба сметану.

— Хорошо, — покладисто кивнула, быстро исчезая в двери.

— Малуша, и мёду прихвати, — крикнула вдогонку женщина, — тот, что с краю стоит.

— Ладно.

Ужин был сытным и невероятно вкусным. Что примеряло меня с этим временем, так это настоящая, не испорченная химией и всякой дрянью еда. Сегодня на столе стояла в горшке гречневая каша с разварившимися на волокна мясом, пахнувшая дымком. Капуста квашеная с клюквой, и мочёные яблоки. Пироги с рыбой, с капустой. На сладкое детям раздали по ломтю хлеба с мёдом, те запивали всё это молоком. Дядька Силуан кряхтя от удовольствия шумно пил мёд, ну а я довольствовалась ядрёным квасом, пахнувший хлебом и яблоками.

— Малуша, надо к завтрашнему обеду шерсть додрать, Заряна с Годимиром на Холмовку поедут, сказали, отвезут.

— Хорошо, — мысленно хмыкнула, ощущая себя золушкой, в очередной раз утвердившись, что нужно это менять. Иначе так и буду ходить битой.

— Или к утру они рядились? — задумчиво промолвила женщина, взглянув на мужа.

— К обеду, — ухмыльнулся дядька Силуан, быстро смекнув задумку своей супружницы.

— Слышала? — недовольно сказала тётка, — иди, что сидишь.

— Пошла, — подорвалась, уже зная, что, если Бажена завелась, её не остановить.

До самой полуночи я драла эту шерсть, радует, что руки Малуши были привычные к тяжёлой работе и новых кровавых мозолей не появилось. Уставшая от непростого труда, вымотанная мыслями, я, свернувшись клубком, разместилась на узкой лавке и стоило моей голове коснуться подстилке, как я тут же забылась беспокойным сном.

— Малуша, вставай, пора, тётка Бажена ругаться будет, — шептал писклявый детский голосок, дёргая меня за руку. Не сразу я поняла, что обращались ко мне, всё никак не свыкнусь с этим именем, — ну Малуша.

— Ещё минутку, а, — промычала, переворачиваясь на другой бок, как всегда надеясь, что этот странный сон вскоре пройдёт.

— Малуша! Лентяйка эдакая, ты ещё лежишь! — Неожиданно громко крикнули над ухом, больно ткнув мне в спину, — Радим скоро на выпас погонит, а коровы не доены! А ну, быстро пошла.

— Иду, — буркнула, поднимаясь с лавки, — и нечего так кричать.

— Совсем дурная девка стала, ещё и грызается, — продолжила ворчать тётка Бажена, покидая тёмную крохотную комнату, размером около восьми квадратов, в которой спала ребятня от трёх до десяти лет, и я сними, поставленная присматривать за малышнёй ночью.

— Ну вот, говорила тебе, — тихонько прошептала Агнешка, — она с утра сердита.

— А когда она бывает доброй? — задала риторический вопрос, направляясь к умывальне, — полей пожалуйста.

Пять коров! Пять, которых я должна была подоить, прежде чем их на выпас уведут. И не знаю, кто из нас больше мучился. Я или бедные бурёнки. И сразу не приступишься, они паразитки, видно, чувствовали мою растерянность и бодались, одна так самая вредная, с чёрной звездой на лбу, вообще лягается. Но я научилась быстро ведро выдёргивать, главное — вовремя заметить подрагивающий мускул на ноге и недовольное размахивание хвостом.

— Стой! Стой, кому сказала, будешь бодаться, на колбасу пущу, — рыкнула, отпихивая рыжую морду от себя.

— Малуша, ты как в первый раз, — хихикала Агнешка, которая быстрее меня управилась со своей работой.

— Почти, — пропыхтела, снова рявкнув, — да стой ты окаянная!

— Малуша, совсем безрукая! А ещё до Любима просилась, — раздался ехидный голосок Волыни, моей заклятой подружки.

— Иди отсюда, куда шла.

— Тебя и дед Желан в супруги не возьмёт, — продолжила девица, худая, словно жердь, лицо блеклое, а тонкие губы всегда вытягивались в ниточку, от постоянного недовольства.

— Что сама на деда Желана заглядываешься, — насмешливо бросила, — ты смотри, не под стать ему, он мужик славный, а ты мышь серая.

— Да ты…, — задохнулась от возмущения Волыня, разом покраснев, я честно даже испугалась, впервые вижу, чтобы так быстро кровь к голове приливала.

— Я, я, иди отсюда, не мешай работать, — уже тише проговорила, а то хватит девицу кондрашка, а я крайней опять останусь.

— Малуша! Всё ли закончила? — окликнул дядька Силан, чем спугнул малахольную Волыню, — ты сказать чего хотела.