Прекрасное табу

— Соня… моя девочка.

Я очнулась и поняла, что меня всю трясло. Вцепившись пальцами в рубашку Стаса и прижимаясь к его горячей груди, я всхлипывала, а он гладил меня по волосам и целовал. Его запах и объятия меня немного успокоили. Поняла, что я с ним, что это было просто воспоминание, которое я подавляла в себе долгие годы, не давая ему возвращаться. В тёплых и крепких объятиях моего мужчины, я почувствовала себя защищённой и стала успокаиваться.

Подняв взгляд, я увидела в любимых глазах испуг, недоумение и немой вопрос. Но он ничего не спрашивал, ждал, когда я сама заговорю. Понимал, что сейчас мне нужно только это — его уверенность, спокойствие и защита.

— Увези меня отсюда, — прошептала я…

Стас понимающе посмотрел на меня и, взяв за руку, увёл. Он посадил меня в машину и тихо перекинулся парой слов с риэлтором. Я достала из сумочки бумажный платок и, опустив солнцезащитный козырёк над лобовым стеклом, посмотрела на себя в зеркало. Вытерла глаза, лицо и посмотрела на Стаса. Он задумчиво наблюдал за мной и молчал. Видно было, что мой неожиданный срыв его ошеломил, но он был спокоен. Он просто ждал.

Я кинула взгляд на дом за невысокой светлой стеной, увитой плющом и жимолостью у калитки, и вздохнула.

— Прости, — тихо сказал он, накрыв ладонью мою руку. — Если бы я знал, что тебя это так расстроит… — он поднёс к губам мою руку и прижал к своей груди.

Смотрела в его глаза и тонула в его любви, нежности и заботе. Сердце разрывалось от того, что я должна ему открыть правду о своём прошлом, которое возможно навсегда его оттолкнёт от меня.

— Мама… — я снова шмыгнула носом, вытерев его платком. — Мама утонула в нашем бассейне, когда мне только исполнилось семнадцать.

Я не сдержалась и слёзы снова стали стекать по моим щекам.

— В то утро именно я… нашла её там и… — облизнула губы, снова вытирая нос платком, — пыталась вытащить…

Горло сдавило спазмом. Больше я была не в силах выдавить из себя ни одного слова. Слёзы снова душили меня, а слабость не дала говорить больше. Стас молча прижал меня к себе, положив мою голову на своё плечо. Гладил рукой и качал, прижимаясь щекой к моим волосам.

— Моя девочка, прости, я не знал… — шептал он.

— Это просто воспоминания… ты не виноват… и дом не виноват… — всхлипнула и дрожащим голосом добавила: — Я всё равно его люблю… Он также красив, как и в моих воспоминаниях.

Стас поцеловал меня в висок и ещё крепче прижал к себе. Понемногу я стала успокаиваться в его руках. С ним было так спокойно, не страшно, уверенно… Я глубоко вздохнула, наслаждаясь его теплом, запахом, и прошептала:

— Здесь рядом есть красивое озеро. Покатаешь меня на лодке?

— Ты уверена? Может, вернёмся домой?

— Уверена, — кивнула я, вытирая остатки слёз с лица.

Стас с сочувствием посмотрел в мои глаза, и через мгновение его губ коснулась еле заметная улыбка.

— Поразительно насколько ты сильная.

— Это вовсе не так, — грустно возразила.

— Минуту назад ты плакала и была такой беззащитной, а сейчас хочешь кататься на лодке, — он большим пальцем вытер слезинку с моей скулы. — Дорогу покажешь?

Улыбнувшись, кивнула. Стас тронулся, а я показала ему направление и где нужно свернуть. Озеро было совсем недалеко. Мы с родителями, потом с друзьями в юности, ходили туда пешком.

Держась за руки, мы подошли к лодочной станции. Вокруг никого не было. Царила умиротворяющая тишина, лишь тихий плеск воды о бортики лодок, пение птиц и шелест листвы нарушал её. Старая лодочная станция была такой же как я её помнила. Свежий слой краски деревянного строения и лодки у причала говорили о том, что ею ещё пользуются. Я окинула взглядом окружающий пейзаж и подняла глаза к небу. Ярко голубое, с белыми барашками облаков оно напомнило мне о беззаботном детстве, о том, как мы приходили сюда с родителями, и папа катал нас с мамой на лодке. Я любила покачивание лодки на воде, плеск вёсел, мамин смех, папины рассказы. Снова окунулась в тёплые воспоминания о родителях, о нас. Мы были счастливы… они были счастливы… Мне всегда нравилось наблюдать за ними: как они с любовью смотрели друг на друга, трогательно и нежно прикасались. Тогда я смотрела на мир наивными, детскими глазами, считала, что у всех так, что по-другому просто не может быть, и всегда верила, что и у меня когда-то так будет.

— Эй, хозяин! — позвал Стас, постучав в дверь деревянного домика. — Есть кто?

Стас посмотрел на меня, и мы услышали шарканье ног за дверью, кашель. Дверь со скрипом открылась, и перед нами предстал старик с седой бородой и лохматой шевелюрой, которую прикрывала фуражка. На загорелом лице, испещрённом морщинами, под густыми бровями я увидела знакомые голубые глаза.

— Деда Ваня, — тихо сказала я, — здравствуй.

Старик прищурился и замер, вглядываясь в моё лицо. Я улыбнулась, и его, поблёкшие с годами, глаза заискрились.

— Соня… Сонечка, — он улыбнулся. — Ты вернулась? Но как же…

Дед Ваня смотрел на меня с недоумением и сочувствием.

— Вот, решила посмотреть, как здесь всё изменилось.

— Э-э. Да почти всё как прежде. Только вот я совсем… — он снова закашлял, — А я думал, домой вернулась.

— Это уже не мой дом давно, — грустно сказала.

— Слыхал… слыхал… — покачал старик головой. — Но всё же…

— Дадите нам лодку?

— А чевой-то не дать. Это за раз, — улыбнулся он, посмотрев на Стаса.

Старик открыл сарайчик, где хранились вёсла и спасательные жилеты, и кивнул в его сторону:

— Справитесь, молодой человек?

— Обижаете, — улыбнулся Стас, доставая два весла.

Закинув их на плечо, он достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и протянул старику купюру. Тот покачал головой.

— Э-э… Это много.

— Воспоминания стоят дороже, — ответил Стас. Деда Ваня глянул на меня и, увидев мою улыбку, принял оплату.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Я пошла следом за Стасом по деревянному причалу, а старик смотрел нам вслед.

Спрыгнув в лодку, Стас положил в неё вёсла и протянул ко мне руки. Обхватив меня за талию, как пушинку спустил вниз и помог сесть. Отвязав лодку и оттолкнувшись веслом от причала, он ловко установил вёсла и стал грести. Я наслаждалась тёплым солнечным днём, озёрной прохладой и тишиной природы. Встретилась со взглядом Стаса и улыбнулась.

— Жарко сегодня, — сняла джинсовую курточку, оставшись в цветастом сарафане с открытыми плечами.

— Это точно, — поддержал он и тоже снял пиджак.

Он снова стал грести, а я любовалась им: его сильными руками, плечами, которые обтягивала белая футболка, его улыбкой, карими глазами, в которых искрилось солнце, и хотела как можно ярче запечатлеть этот момент в памяти. Неприятные предчувствия, посетившие меня вчера, снова стали тревожить. Тоска по ускользающему из моих рук счастью накатила новой волной. Мне захотелось ощутить объятия любимого мужчины, его тёплое дыхание на щеке, в волосах, услышать стук его сердца в груди.

Стас всё время смотрел на меня и казалось, что вновь читает всё в моих глазах. Бросив вёсла, он протянул мне руку и сказал:

— Иди ко мне.

Я взяла его за руку, и мы устроились на дне лодки. Я положила голову ему на плечо, и Стас прижал меня к себе. Слушала умиротворяющий ритм его сердца и смотрела в голубое небо. Лодка качала нас как в колыбели, и о её бортики мягко плескалась вода. По небу бежали рваные облака, словно барашки волн по морской глади. Стас нежно гладил меня по волосам.

— Жаль, что нельзя остановить мгновение, — вздохнула я, — чтобы наслаждаться им всю жизнь.

— Если счастливые мгновения будут длиться бесконечно, они потеряют свою ценность, — тихо ответил Стас, поглаживая пальцами моё плечо. — Это как всё время есть мёд, или профитроли, — усмехнулся он, — их вкус станет обыденным и перестанет доставлять удовольствие.

— Хочешь сказать, что нельзя всё время быть счастливыми?

— Можно. Счастье состоит из множества мгновений, наполненных нашими эмоциями. Разных. Не только хороших, а даже горестных. Если есть человек, с которым ты можешь их пережить, преодолеть. В этом счастье.