Последний козырь

— Займитесь-ка теперь ремонтом, — кивает он Алехину. — Сделайте вид, что у вас испортилось что-то, и повозитесь немного в моторе.

Откатив машину на обочину дороги, Алехин снимает китель и начинает регулировать подачу горючего. Майор же, взяв из коляски портативный радиоприемник, устраивается в кустах за кюветом. Спустя несколько минут он возвращается к мотоциклу и сообщает Алехину:

— Скоро должно пройти мимо такси номер 45–97 с продукцией Березовской фабрики. Как только увидите ее, дайте машине пройти немного вперед и сразу же следуйте за нею.

Приходится прождать минут около десяти, прежде чем появляется легковая машина с номером 45–97. И боковые, и задние стекла ее заложены какими-то коробками и пакетами — набита она до отказа.

Алехин тотчас же садится за руль и настороженно оборачивается к майору. Миронов молча кивает ему. Евгений включает зажигание и заводит мотор.

— Поравняйтесь с такси и держитесь с ним рядом, — распоряжается Миронов.

Как только Алехин настигает машину Пивницкого, Миронов поднимает руку, приказывая шоферу остановиться. Шофер тотчас же начинает притормаживать и спустя несколько секунд останавливается. Майор вылезает из коляски мотоцикла и идет к такси. На переднем сиденье, рядом с шофером видит он щупленького пожилого мужчину с седой, стриженной под машинку головой и бесцветными глазами. Это заведующий промтоварной палаткой Пивницкий. Майору Миронову уже многое о нем известно. Скромная зарплата палаточника не помешала ему выстроить дачу, купить дочери пианино, а зятю дать деньги на "Волгу". Когда работники ОБХСС прикинули лишь известную им часть расходов Пивницкого, получилось, что заработок его должен составить не менее пятнадцати тысяч в месяц.

Не проявляя внешне никаких признаков страха или смущения, Пивницкий совершенно спокойным голосом спрашивает, почему задержали его машину.

Миронов подносит руку к козырьку фуражки:

— Я вынужден проверить ваши документы, а главное, груз. В поселке имени Первого мая ограбили промтоварный магазин, и мы проверяем на этом шоссе все машины, идущие с грузом.

— О, пожалуйста, — довольно охотно отзывается Пивницкий, вытаскивая бумажник из кармана пиджака. — Вот вам мои личные документы, а вот накладная на товар.

Пока Миронов знакомится с документами Пивницкого, Алехин просит заведующего палаткой показать ему, что везет он в своей машине.

Пивницкий небрежно распахивает заднюю дверцу такси и начинает вытаскивать на обочину дороги коробки с товаром. Ему усердно помогает шофер. Алехин успевает, однако, просмотреть не более пяти коробок — майор Миронов, возвратив Пивницкому его документы, делает знак Евгению прекратить проверку товара.

— У вас все в порядке. Можете следовать дальше. Извините за беспокойство.

— Ну, что вы, товарищ майор, — очень любезно и даже, пожалуй, с некоторым чувством облегчения отзывается Пивницкий. — Какое там беспокойство! Долг службы — разве я этого не понимаю!

Майор снова прикладывает руку к козырьку фуражки и небрежно кивает шоферу Пивницкого, который тотчас же включает мотор.

Трогаются и Алехин с Мироновым, обгоняя такси. Евгений, хоть ему и не все понятно, не решается пока расспрашивать майора. Вскоре они нагоняют еще одну машину с товаром. Товар этот явно не имеет никакого отношения к продукции березовской фабрики, но майор приказывает остановиться и этой машине. С не меньшей тщательностью, чем у Пивницкого, проверяет он документы у ее пассажиров. А пока они проделывают эту процедуру, их нагоняет такси Пивницкого. И тогда Евгений догадывается, что все это разыграно Мироновым специально, чтобы усыпить бдительность заведующего промтоварной палаткой. У Пивницкого не должно возникнуть ни малейшего подозрения, что милицию интересует только его машина.

А когда такси Пивницкого уходит далеко вперед, Миронов приказывает Алехину свернуть на другую дорогу.

— Ну как, поняли что-нибудь? — спрашивает он лейтенанта.

— Лишь кое-что, — откровенно признается Алехин.

— Придется, значит, объяснить, — улыбается Миронов, и Евгений догадывается по этой улыбке, что задуманный им маневр удался, видимо, в совершенстве.

— Мне нужно было посмотреть у этого субъекта накладную, по которой он получил товар на березовской фабрике. Сделать это следовало так, чтобы у Пивницкого не возникло подозрений. Мы этого достигли. С вашей помощью я не только ознакомился с его накладной, но имею теперь и фотокопию ее.

— Как же вы это сделали, Михаил Ильич? — изумленно восклицает Алехин.

— Ловкость рук, — самодовольно усмехается Миронов. — Ну и, конечно, кое-какие новинки в области фототехники.

С удовольствием закурив папиросу, майор продолжает:

— Что, однако, дает это нам? А вот что: Пивницкий еще в прошлую субботу получил на Березовской фабрике двести пар резиновой обуви. Сто из них, как нам известно, он уже продал, но деньги за них не сдал, а поехал сегодня к Красовскому еще за двумястами пар. Теперь же, благополучно добравшись до своей палатки, он по телефону даст знать Красовскому, что все, мол, в порядке, и они условятся о встрече для исправления (а вернее, для подделки) накладных с таким расчетом, чтобы количество вывезенной Пивницким обуви уменьшилось вдвое.

— Но позвольте, — возражает Алехин, — поддел-ку эту ведь легко установить. Стоит лишь произвести учет товаров в палатке Пивницкого, как сразу все станет ясно.

— Вы так думаете? — спрашивает майор Миронов и смеется. — В том-то и дело, что не имей мы теперь копии подлинной накладной, никакая ревизия ничего бы нам не дала. Что бы мы там обнаружили? Триста пар резиновой обуви. Двести только что привезенных и сто оставшихся от первой партии. А где документы на них? Пожалуйста, предъявят вам и документы. На оставшуюся сотню покажут новую накладную, а на только что привезенные двести пар — старую на точно такое же количество. У Пивницкого нет ведь никаких отчетных документов за уже проданные сто пар, пока он не сдал вырученных денег. Теперь же он и сдавать их не станет, а преспокойно положит в карман, выделив, конечно, львиную долю Красовскому. Операция эта носит у них название "очков", или "на свободное место".

— Да, черт бы их побрал, — невольно ругается Алехин, — ловко работают, мерзавцы!

— В том-то и трудность борьбы с ними, — продолжает Миронов, — что по документам у них почти всегда все в порядке. Но, имея теперь фотокопию той накладной, которую они сегодня же подделают, мы их припрем к стенке. Такую же операцию, как сегодня, мы проведем вскоре и еще с несколькими работниками промтоварных палаток. Поводы для проверки их документов в пути будут, конечно, другие.

— Но чтобы быть уверенным в том, что Пивниц-кий осуществит операцию "на свободное место", нужно ведь знать — встретился он сегодня с Красовским или нет, — замечает Алехин.

— Об этом нам доложат Ястребов и Луценко, наблюдающие за его фабрикой.

— А Тихонов разве не пригодится? — не без тревоги за друга спрашивает Алехин. — Я на него очень надеюсь.

— А я не очень, — откровенно признается Миронов.

Заметив, как хмурится Алехин, майор добавляет почти раздраженно:

— Только не говорите мне, пожалуйста, о необходимости доверия к советскому человеку и тому подобное. Для меня лично всякое доверие — риск. А мне хотелось бы исключить из системы нашей работы всякий элемент риска. Неопровержимые факты, улики, цепи улик должны хоть и медленно, может быть, но неотвратимо припирать врага к стенке.

— Но без доверия к людям, без помощи их на иные операции нам ведь годы понадобятся, — стараясь сдержать волнение, возражает майору Алехин. Все, что сказал сейчас Миронов, кажется ему глубоко ошибочным, и это тем более неприятно Евгению, что он привык уважать этого человека, надеялся даже многому научиться у него.

— Ну, хорошо, — все еще хмурясь, отзывается Миронов, — вот мы доверились вашему Тихонову, и я не хочу сказать о нем ничего плохого. Он, может быть, действительно честный человек, но проку-то от этого пока никакого.