Страница 52 из 67
— Слушаюсь, ваше превосходительство.
— Идите и перестаньте меня «превосходительство-вать».
— Извините, ваше… извините, сеньор. В приемной уже больше часа ждет сеньор Легисамон.
— Пусть войдет.
Вошел сеньор Легисамон, председатель торговой палаты Боливии, и проковылял к столу, отвешивая поклоны при каждом шаге хромой ноги.
— Сеньор дон Сенон, мне приятно, мне очень приятно…
— Как поживаете, дон Сакариас? Присаживайтесь.
— Спасибо, большое спасибо. А вы как поживаете, дорогой дон Сенон? Как всегда, в работе?
— Да, да, много работы. Что нового? Как вам съезди-лось в Лондон?
— О, отлично.
— Ну, я рад.
— Теперь я возвращаюсь в Боливию, но не хотел уезжать, не попрощавшись с вами и не выслушав ваших распоряжений.
— Ничего не нужно, дон Сакариас. Надеюсь, вы привезли инструкцию по уходу за усами, о которой я вас просил?
Сеньор Легисамон стукнул себя ладонью по лбу, потом прижал обе руки к груди, вскочил и воскликнул:
— О, какой пассаж! У меня было столько всяких дел, и, можете поверить, дорогой дон Сенон… совсем вылетело из головы.
Но улыбка его превратилась в гримасу ужаса, когда он увидел, что Омонте встал и, начав зловеще тихим голосом, вдруг прогремел:
— Послушайте, хромой идиот! Что вы обо мне думаете? Полагаете, я даю задания, чтобы о них забывали? Вон отсюда!
В дверях Легисамон столкнулся с бледным как смерть Мамерто.
— Вы слышали?
Мамерто отрицательно покачал головой и на цыпочках принес ему шляпу.
— У меня вышло серьезное недоразумение с сеньором Омонте. Но я не позволю ему обращаться со мною, как с некоторыми.
Волоча свою хромую ногу, Легисамон с надменным видом проковылял мимо огромных портретов Омонте и его супруги, провожавших его взглядом.
На олово из своего любимого рудника, оплачиваемое золотом Англии и Соединенных Штатов, Омонте приобрел большую часть акций Англо-чилийской компании, произведя таким образом слияние рудников и создав компанию «Омонте тин энд энтерпрайсис консолидейтид» с резиденцией в Нью-Йорке.
Несколько позже он принял предложение купить акции плавильных заводов «Вильямс Харвей».
Затем на биржах Лондона, Амстердама и Шанхая его агенты скупают акции рудников Малайского архипелага и Голландской Индии, принадлежавших акционерным обществам или частным лицам. Добыча малайского олова, по заключению боливийских экспертов, стоит сущие пустяки, так как разработка ведется там не в шахтах, а открытым способом. Огромные драги, словно корабли, застигнутые внезапным отливом, ползут прямо по земле, разрезая носом волнообразную холмистую поверхность, скрывающую олово.
В результате ряда операций Омонте становится обладателем миллионного состояния на Дальнем Востоке. Он вступает в консорциум «Интернейшнл тин», став, таким образом, компаньоном двух членов палаты лордов: полковника в отставке и бывшего министра финансов Великобритании, того самого, который произнес блестящую речь по поводу необходимости укрепления Сингапура.
Отныне политика страны и общественное мнение работают на миллионера-космополита евро-азио-южно-американца. Ложа шахтовладельцев поддерживается прессой, высшим обществом, влиятельными партиями и крупными писателями, которые единодушно объясняют все общественные язвы расовой неполноценностью индейцев и метисов, неспособных — разумеется, если они не миллионеры, — бороться за высокие идеалы.
Государственные финансы создаются посредством системы правительственных займов в обмен на обязательства не повышать налогов на шахтовладельцев. Декреты министерства финансов предварительно визируются в управлении Ассоциации шахтовладельцев, организованной сеньором Омонте и главами ряда других иностранных компаний. Под нажимом адвокатов Омонте, которые обретаются в министерстве финансов, устраивая дела в интересах Ассоциации, правительство, непрестанно залезающее в долги, становится уступчивым… Когда оно начинает закусывать удила, шахтовладельцы подают на него жалобу в верховный суд, и тот выносит мудрое решение в их пользу. Значение тех или иных политических акций оценивается по шкале, установленной шахтовладельцами: они оцениваются положительно, если, по выражению «оценщиков», акции совершаются на пользу их Ассоциации, «каковая есть вымя, питающее экономику неблагодарного и ленивого народа». Если почему-либо эти акции не подходят, то их дискредитируют как дурацкие, нелепые, бессовестные и не заслуживающие народного доверия.
Если правительство все же взбрыкивает, вольтижируя на неблагоустроенном ристалище страны, посаженной на голодный паек, Ассоциация сосредоточивает на нем свой огонь: кричит об экономическом кризисе, местнических интересах, поражении футбольных команд, национальных чувствах, военном честолюбии, студенческих волнениях, — все это выстреливается бомбардирами ложи шахтовладельцев в правительство, и оно с треском падает, открывая путь людям «новой эры», то есть присным сеньора Омонте, которые поздравляют от имени патрона генералов-путчистов и героический народ, потом жертвуют деньги на нужды университета и начинают «компанию за восстановление конституции и правопорядка».
Иногда колесико, называемое боливийским правительством, нужно смазывать и чистить, затем чтобы два огромных маховика машины, производящей олово, Малайя и Боливия, могли крутиться, движимые постоянно возрастающей потребностью в этом металле на мировом рынке. И вот цена олова достигает четырехсот фунтов стерлингов за тонну. Рудники Боливии производят сорок восемь тысяч тонн ежегодно. Малайя — семьдесят тысяч.
Голландская Индия, Сиам, Бельгийское Конго и Нигерия соревнуются в производстве олова с Боливией и Малайей; приводными ремнями, то есть транспортными средствами, наземными и морскими, они соединяются с английскими плавильнями, а оттуда уже чистое олово направляется на заводы Соединенных Штатов, Бельгии, Германии и Канады. Колебания спроса и предложения точно отмечаются в цифрах котировки манометром, который носит название «биржа».
Чтобы согласовать добычу металла на рудниках Боливии и Малайи, директорат акционерного общества «Омонте тин энд энтерпрайсис консолидейтид» посредством выпуска соответствующего количества акций регулирует финансирование производства обоих районов, транспортные расходы и стоимость обработки руды на плавильных заводах. Директорат поддерживает также контакты с советниками Омонте в Лондоне, Нью-Йорке и Париже, которые осуществляют руководство рудниками Боливии, Малайи и Голландской Индии, не принадлежащими акционерному обществу; они же представляют интересы Омонте как держателя акций пароходной компании и как пайщика плавильных заводов «Вильямс Харвей». Омонте, самый крупный держатель акций и президент общества «Омонте тин энтерпрайсис», является также пайщиком и вице-президентом «Интернейшнл тин», которая, в свою очередь, имеет пай в обществе «Омонте тин»; кроме того, у Сенона Омонте есть личные вклады в германские фабрики аспирина, в банки Лондона и Буэнос-Айреса, в Вольфрамовый трест, в Тихоокеанскую пароходную компанию и в сельскохозяйственное производство Кочабамбы.
Его превосходительство сеньор Омонте стал, таким образом, президентом четырех акционерных обществ с резиденцией в Лондоне и Нью-Йорке и президентом своей собственной компании, в которой он владеет всем пакетом акций. От этих главных осей зависят другие, на них крутятся колеса поменьше — конторы, управления, административные службы, представительства и агентства: директорат в Лондоне, адвокатская контора в Париже, совет администрации в Нью-Йорке, контора технического надзора в Нью-Йорке, агентство в Лондоне, представительство в Ла-Пасе, представительство в Малайе, горнорудное управление в Оруро, управления банков в Ла-Пасе, Оруро, Кочабамбе и Уйюни, пароходная контора в Нью-Йорке, филиал административного правления в Чили, управление железных дорог в Боливии.
Боливийский горнопромышленник размножается способом деления, и с каждым новым делением возрастает его способность захвата новых финансовых сфер при помощи выгодных сделок. Превратившись в подобие бесконечного трансмиссионного привода, промышленник Омонте непрерывно обогащает самого себя, получая барыши от руды, добываемой на его собственном руднике, от железной дороги (Омонте-железнодорожник), от пароходства (Омонте-арматор); когда руда поступает в Англию, он получает деньги от плавильных заводов (Омонте-литейщик), и после того, как олово выбрасывается на рынок, он срывает куш за чистый металл (Омонте-горняк).