Металл дьявола

— Опомнитесь, Ноган, разве так можно! — испуганно говорил управляющий. — Я приказываю вам покинуть нас!

— Именно, — прохрипел Омонте, — не то я выставлю его пинком в зад.

Магнат трясся от ярости, однако в его маленьких темных глазках не было блеска. Он пошарил на столе, схватил бокал, но Давалос забрал его.

— Успокойтесь, дон Сенон, успокойтесь.

— Я иду, — сказал Ноган, направляясь к двери. — Вы останьтесь со своими рудниками. Вы должен мне пять тысяч долларов за убыточность.

— Черта лысого ты получишь!

Ноган отворил дверь и вышел. Омонте, красный и задыхающийся, обратился к присутствующим:

— Вы видели, черт подери, каков наглец. Он меня разоряет, а я ему должен еще платить. Завтра же пусть убирается. Здесь люди есть, найдите мне другого.

— Успокойтесь, успокойтесь, сеньор Омонте. Странно, очень странно. Такой примерный служащий.

Между тем Ноган взял шляпу, и, когда проходил по холлу, слуги, рассевшиеся в креслах — в доме никого уже больше не было, — поднялись и, стоя, почтительно поклонились ему. Он вышел на улицу и почувствовал, как пахнул на него холодный ветер. Вспомнил Маручу. Когда он уже был на площади, ему показалось, что со светящейся планеты, какой представлялось теперь его воображению здание администрации, его ввергли в холодную преисподнюю.

Управляющий, два инженера и еще один служащий сопровождали сеньора Омонте во время обхода огромной территории обогатительной фабрики. Осмотр занял все утро. Они начали с устья шахты, куда подвозили руду. Затем руда направлялась по подвесной дороге на склад под цинковой крышей, там ее вываливали в дробильные машины, потом вагонетками доставляли к решетам и грохотам.

Скрежет железа и стали, шум бешено вращающихся колес и приводов, гром молотов и. блоков оглушил Омонте. Здесь еще работали по старинке. Женщины, сидевшие вдоль ленты конвейера, вручную выбирали руду и бросали ее в воронку, установленную у каждого рабочего места, откуда куски руды попадали на другой ленточный конвейер, расположенный в нижней части фабричного строения. А само строение напоминало мост, переброшенный с одного белого холма из риолитов на другой.

Шум и грохот нарастали по мере приближения свиты к цеху, где руда снова сортировалась: здесь мелкие куски отделялись от крупных и пути их расходились. По разным конвейерам они доставлялись к дробилкам, затем снова происходила сортировка: крупные куски двигались дальше, а отсеявшаяся металлическая пыль прессовалась в брикеты и затем подвергалась сложной обработке.

Выкупанные в грязи, пропыленные насквозь рабочие не проявляли пи малейшего интереса к посетителям. Но и те, в свою очередь, не обращали никакого внимания на живую силу, служившую лишь придатком к машинной технике. Впрочем, их мало интересовал и сам Омонте, уже изрядно измотанный бесконечными подъемами и спусками.

Наиболее крупные куски руды обрабатывались в дробилках, откуда взлетали клубы пыли и доносился надрывный кашель рабочих. Сортировка производилась в центрифугах и в решетах; измельченные кусочки подвергались обработке до тех пор, пока не превращались в мелкую пыль. Металлическая пыль отделялась от песка промывкой, и металл снова поступал на ленты конвейеров, в решета, в сита, под прессы, пройдя все виды движения, протанцевав все фигуры, которые проделывали стальные тросы, железные колеса, поршни, решета, грохоты, миновав множество труб и отстойников, испытав бесчисленные подъемы и спуски, пока, наконец, после всех сложнейших манипуляций не попадал на склад готовой продукции, оставив следы во всех цехах обогатительной фабрики.

Сопровождающие сеньора Омонте управляющий и инженер-боливиец давали объяснения, стараясь перекрыть адский шум. В сложных технических новинках Омонте узнавал приспособления старых времен. «Это, по-нашему, решето», — говорил он, увидев осадочную машину. «Раньше это делалось обушком», — замечал он, подойдя к дробильной машине новой марки.

Приблизились к печам.

— Здесь мы должны будем ввести новый метод флотации. Мы расширим фабрику рудника «Прогресс».

— Когда рудники объединятся, добыча увеличится наполовину.

Они вошли под огромный навес, где, словно диковинные чудовища, сбились в кучу дизельные моторы, сверкающие новой краской.

— В Южной Америке это самые мощные.

— Так, так…

Омонте обливался потом.

— Желаете спуститься в шахту, сеньор?

— Нет, нет. Уже поздно.

— Сеньор Омонте устал.

Действительно, к вечеру миллионер так устал, что не мог принять рабочую делегацию; представители рудников и обогатительной фабрики вручили доктору Давалосу петицию и оживленно растолковывали ему содержание документа по-испански и на кечуа.

— Работа, что и говорить, тяжелая, — заметил доктор Лоса, — но они не хотят принять в расчет, во что обойдутся компании те мероприятия, о которых они просят. А кроме того, разве можно сравнить наш рудник с другими? Там кошмарные условия.

В правлении орурского банка было холодно. К десяти утра здесь собрались доктор Давалос, сенатор Гуама и и доктор Густаво де Куэльяр. От холода все потирали руки.

Прибыл и сеньор Омонте в сопровождении управляющего мистера Рита и мистера. Апельда — с морковным цветом лица, одетого в светлый фланелевый костюм, с неизменной сигарой в уголке рта.

Доктор Куэльяр, которого представили сеньору Омонте, тут же поспешил принять у него пальто и осторожно его повесил. Омонте уселся на широком диване, обитом кожей; Давалос и Рит расположились в кожаных креслах; Апельд подсел к письменному столу, на котором разложил папки с бумагами; по углам на стульях, словно провинившиеся школьники, примостились доктор Куэльяр и доктор Гуаман.

Омонте откашлялся и начал с раздражением:

— В Боливии мне все время задают головоломки. Во всем приходится разбираться самому — никакого порядка. Я плачу жалованье, на это уходят тысячи и тысячи, сотни тысяч… а вы тут ничего не можете наладить. Я из Парижа должен управлять всем этим хозяйством. Я пригласил на совещание мистера Апельда, он даст пояснение к плану, с которым вы могли познакомиться заранее.

Советники должны были выслушать речь мистера Апельда на дурном — хуже некуда — испанском языке. Он начал так:

— Во-первых, прошу извинить меня за дурное произношение. Второе, положение дел таково: все тяжбы практически выиграны, производство олова достигло сорока тысяч тонн, произошло объединение рудников, вольфрама добыто столько, что котировка на него упала, возникли новые филиалы банка, а центральный банк, созданный для выпуска банкнот на выплату жалованья, превратился в первый коммерческий банк страны. Компания является также основной держательницей акций государственного банка, который фактически управляется нами.

В полной тишине слышалось только поскрипывание стула, на котором сидел доктор Гуаман.

— В-третьих, сеньор Омонте приобрел большую часть акций Англо-чилийской компании, которая должна слиться с группой рудников «Провидение». Выработка пойдет теперь по галерее «Контакт» с выходом через Льяльягуа; обогащение руды будет производиться на фабрике Барсолы, которая должна увеличить свою мощность. Понятно я говорю?

Последовал единодушный утвердительный ответ.

— Сеньор Омонте получил предложение приобрести рудники на Малайском архипелаге, а также акции плавильной компании «Вильям Харвей». Это будет колоссально: возникнет огромный оловянный трест. Крупнейший держатель акций в Боливии — сеньор Омонте, крупнейший акционер рудников в Малайе — сеньор Омонте. Во всех случаях мы в выигрыше: если рудоплавильные заводы закупают дешевое олово, выигрывают плавильни, если покупают дорого, выигрывают те, кто его продает. Компания во всех случаях получает прибыль, ибо трест определяет три вещи: количество выпускаемой продукции, цену на руду и цену на выплавленный металл. И все это в мировом масштабе.

Омонте слушал со скучающим видом, скрестив руки на животе. Мистер Апельд закурил другую сигару.