Агентство по борьбе с нечистой силой

Она пробежала двор и вышла на большую улицу, затем на дорогу. Кружилась на ней, хотела закричать.

Вдруг, она услышала звук подъезжающей машины. Вот-вот он будет на одном из перекрёстков. На правом, да, на правом. Она побежала из последних сил, не щадя ступни. Он должен поплатиться.

Свет ослепил её резко. Она пыталась укрыться от него руками. Ещё секунду и она перестала чувствовать ноги.

Откуда ж ей было знать, что тормоза так быстро не срабатывают?

Пистолет пролетел чуть дальше Яны.

Павел вышел из машины. Но нельзя было оставаться в районе так долго. Он боролся с собой. Подойти к ней или нет.

Яна смотрела на звёздное небо. «Их так мало, звёзд» — успела подумать она, — «Не то, что у меня… дома».

Машина убийцы проехала мимо.

Последняя мысль Яны была облегчающей. Она подумала, что это точно не мог быть Паша. Он бы подошёл к ней, попытался помочь.

Павел бил по рулю, отъезжая всё дальше.

Глава 28

Чайник

Пост размещен на Пикабу в четверг, в 13:56:

Как я в «Агентство по борьбе с нечистой силой» обратился:

Пост размещен пользователем Andreus45686:

Моя мама любила к гадалкам ходить. И меня тащила заодно. Просто посидеть или чай попить после сеанса. Так сказать, задобрить гадалку. Чтоб она в следующий раз получше наколдовала.

Скептики скажут — «Бред это всё, в магию не хватало ещё верить, голову чепухой забивать». А я вам скажу, что тоже так думал. И, как обычно это бывает: до поры до времени.

Сижу, значит, на задней парте, в институте, один, никого не трогаю. Пара началась минут десять назад, семинар. И тут, на всех парах, толкая дверь, испытывая петли, влетает девушка. С черными-черными волосами, пышными. Чертовски красивыми. А преподаватель ей:

— Чего забыла голубушка, десять минут, как пара идёт. Ишь какая!

Слушает стоит девушка эту бабку, но вполуха. Глаза по классу водит и вдруг, на мне останавливается. Улыбается, я аж покраснел. Давно уже так на меня не смотрели.

— Ты всё поняла, голубка? — не отставал препод.

Девчонка кивнула и сказала:

— Можно сесть?

— Садить.

И походка, какая красивая, у меня дух перехватило. Всё ближе она и ближе.

— Можно? — улыбается мне этот ангел, подойдя.

Я чудом слюной своей не подавился и смог ответить:

— Конечно.

А пахла, как чудесно! Не представляете.

Стали на каждой паре, где возможно, вместе сидеть. Она смотрела на меня иногда, когда думала, что я занят писаниной, а если голову подниму, то быстро отворачивалась и хитро улыбалась.

Ещё любил, когда она мне что-то в тетрадке или в учебнике объясняла. Двигалась ко мне поближе, да так, что духи её, меня с ума сводить начинали. Слушать, что она там объясняет, было невозможно. Тут я и понял, что влюбился по уши.

Шли месяцы, а я всё никак не мог решиться, как к вопросу подойти. Не хотелось разрушать идиллию, понимаете? Хорошо же общаемся. Страшно.

Наступила зима. Похолодало не только на улице. Ксюша, так её звали, меньше стала разговаривать. Я спрашиваю «может, случилось что?». Она улыбается фальшиво, говорит, что нет. Мне и сказать нечего в ответ. Что я, требовать буду? Навязываться? Но душа болит. Как ни крути, лежу вечерами, смотрю в потолок и думаю: «момент упущен».

Я решаю, что мне больше нечего терять. Скажу прямо, как есть, что люблю, жить без неё не могу, пусть сама думает, что делать и что сказать.

Я жду её после института, у выхода. Она проходит мимо, едва меня замечая. Я останавливаю её рукой. Она подозрительно на меня смотрит. Будто я не друг её, а мужик какой-то левый, что пристал.

Слова мои выходят тяжело, бояться. Я нервничаю, сердце бешено колотится. Но всё говорю. Что люблю и жить не могу.

Она стоит. Молчит. Я думал, может, она размышляет чего. Стоим около минуты. Я хочу уже развести руками в стороны и сказать «и что скажешь», как она выдаёт, мне прямо в сердце:

— Ты закончил?

Хотелось произнести тираду. Да как ты смеешь?! И это всё, что ты можешь сказать?! Только сердцу не прикажешь. Я разворачиваюсь и ухожу.

Прихожу домой, открываю бутылку и начинаю заливаться. Никогда такой боли не испытывал. Ждал, пока пройдёт.

Весна. Я звоню маме. А сам стою у места, где раньше гадалка сидела. Где мы все вместе пили чай и печёнки ели, да в судьбу заглядывали.

— Мам, привет, скажи, где гадалка, что с детства моего? Куда переехала?

Сажусь в автобус, еду на новое место. Почти бегу к дому, обветшавшему. Видимо, не пошёл бизнес у гадалки.

На входе собака уставшая. Лаяла, пока не погладил её.

Зашёл в дом, зову гадалку. Слышу, скрипит пол. Жду. Выходит, под стать этому дому, такая же обветшавшая старушка. Глаза чёрные-чёрные.

— С чем пришёл, сынок? — говорит тихо, хрипит.

Я краснею от стыда, но говорю.

— Приворожить надо, девушку. Можете?

Старуха улыбается. Но мне спокойнее не становиться, скорей наоборот.

— Садись — говорит, — рассказывай, что за девчушка, и я решу, помогать или нет.

Сначала скромно, а затем со всеми подробностями и переживаниями, я рассказываю, что произошло.

— Не могу, бабушка, думал пройдёт, да три месяца, как прошло. Болит, как в первый день. Люблю я её. И буду хорошим мужем. Я обещаю.

Гадалка кладет руку на стол, ладонью вверх и говорит:

— Дай, палец свой.

Я протягиваю руку. Жду.

Она достаёт иголку. Я, испугавшись, хочу руку убрать, но она её уже схватила за запястье и силища непомерные. Не оттянуть назад. Я напуган. Хочу уйти, начинаю тянуться назад.

— Хочешь, её вернуть?

Я останавливаюсь, киваю.

— Тогда сиди смирно.

Уколола гадалка иголкой палец. Притянула палец ко рту и облизнула. Я видел свою кровь на её белом языке. Что тут сказать, меня тошнило.

Сидит бабка. В сторону смотрит. И кивает изредка. И тут, наконец, отпускает мою руку и объявляет:

— Помогу. Неси волос её.

Я тянусь в карман и краснею ещё сильнее. Достаю шкатулку, открываю её и показываю гадалке волос Ксюши.

— Я предполагал, необходимость подобной вещи.

Опять старуха улыбается. Мне взгляд отвести охота, но боюсь спугнуть, как бы не передумала.

Гадалка уходит в другую комнату, очень медленно, в силу старости.

Возвращается с кружкой и горячим чайником. Что странно, и я до сих пор в этом уверен, не было у неё плиты в доме, чего уж там, электричества тоже. А вода кипячёная есть.

Налила она мне в кружку и говорит:

— Клади волосы, свои сначала, затем её.

Я слушаюсь, делаю, как говорит. Она даёт мне ложку, я ей мешаю свой напиток: кипячёную воду с волосами. И жду дальнейших указаний.

— Пей, — говорит.

Я делаю глоток. На вкус, как вода.

Я делаю второй глоток и во мне зарождаются сомнения:

— Это всё? Вода с волосами? Так просто?

Бабка щурится.

— Я помню твою мать. Хорошая женщина. В знак дружбы, тебе я помогаю. Это не вода, сынок, на вкус вода, на деле нет. Пей и не задавай глупых вопросов.

Я не тяну, не раздумываю. Выпивая, как можно быстрее, хочу уйти, избавиться от тревоги в животе.

На дне, два волоска.

Гадалка протягивает длинные сухие пальцы и забирает кружку.

— Дай свою шкатулку, — приказывает.

Я не медлю. Шкатулка катится по столу, и бабка ловит её у самого края. Хорошая реакция для таких лет.

— Если захочешь разбить приворот. Сожги эти волосы.

Гадалка кладёт их в шкатулку и закрывает её. Ставит на стол и резким движением руки толкаем в мою сторону. Я не успеваю поймать шкатулка, она падает на пол. Я нагибаюсь под стол и поднимаю её.

Говорю:

— Зачем мне хотеть разбить приворот?

Но старуха испарилась. Её не было за столом. В спальне, я проверил, тоже не было. Наверняка у неё есть подвал, куда она мигом сиганула. В общем, мне без разницы было тогда.

С ещё большим количеством скептицизма, чем когда только пришёл, я вышел из дома.