Страница 42 из 126
Для атаки же укрепленного района обычно избирается наиболее слабое место, ворвавшись через которое внутрь, атакующий может разрушить ударом в тыл всю систему обороны. Таким слабым для Тройственного союза местом в его «укрепленном районе» была в 1916 г. Турция.
Неопровержимым подтверждением правильности этого заключения служат мнения авторитетнейших руководителей германской вооруженной силы генерала Людендорфа и адмирала Тирпица о том, что завладение Антантой проливами и связанная с этим капитуляция Турции будут иметь неминуемым последствием поражение Германии.
Казалось бы, если германское командование пришло к такому заключению, го к нему должно было бы прийти и наше командование, прояви оно большую широту взглядов и отсутствие предвзятости при оценке обстановки.
К сожалению, это оказалось не так: мысль о несоответствии с обстановкой современных больших войн догматического применения принципа сосредоточения сил и мысль о решающем значении в обстановке Первой мировой войны завладения проливами для нанесения сокрушающего удара изнемогавшей Турции я изложил в июле 1916 г. в докладной записке, которая с полного одобрения начальника Морского штаба Верховного главнокомандующего адмирала Русина была мною доложена генералу Алексееву.
Он меня поверхностно выслушал и приказал передать записку своему alter ego (второму я) — генералу Борисову. Там она без всякой пользы для дела и «погибла», став жертвой узости взглядов Генерального штаба на ведение войны. (Эту отрицательную черту штаба отметил в своих трудах генерал Н. Н. Головин).
В заключение нельзя не отметить, что крушение Германии в Первой мировой войне началось прорывом внутрь «укрепленного района» Тройственного союза именно на второстепенном Солунском фронте, повлекшим за собой капитуляцию Болгарии.
После того как мы исчерпали все доводы в пользу Босфорской операции и так как государь не считал для себя возможным в этом оперативном вопросе — как, впрочем, и во всех вообще оперативных вопросах Верховного командования — воздействовать на начальника штаба, нами было исходатайствовано соизволение государя на сформирование в портах Черного моря собственного морского десантного отряда, на что государь, бывший, как мы знаем, горячим сторонником Босфорской операции, охотно дал свое согласие.
Случай этот как нельзя лучше показывает, сколь ненормально было в то время положение в нашем Верховном командовании, раз Верховный главнокомандующий не решился приказать своему начальнику штаба привести в исполнение правильную оперативную идею, а прибегнул для этого к окольным путям, вследствие чего эта идея и не могла быть своевременно, т. е. летом или ранней весной 1916 г., приведена в исполнение.
По повелению государя тотчас же приступили к сформированию в Севастополе специальной десантной дивизии, причем государь повелел, чтобы для ее укомплектования по штатам, разработанным Морским штабом Верховного главнокомандующего, отправили из армии достаточное число особо отличившихся в боях офицеров и солдат — георгиевских кавалеров.
Кроме того, в состав десантного отряда должна была еще войти сформированная в портах Балтийского моря так называемая Балтийская «морская» дивизия, которая для этого была перевезена на побережье Черного моря, а также значительно расширенный в своем составе Гвардейский экипаж.
Государь до самого конца своего верховного командования все время живо интересовался ходом формирования десантной дивизии, а во время «серкля» после завтраков, когда я был в числе приглашенных, всегда подробно меня об этом расспрашивал.
Так как формирование и обучение десантного отряда должно было, даже при крайнем напряжении всех усилий, занять не менее трех-четырех месяцев, а между тем осенние и зимние штормовые погоды на Черном море не допускали и мысли о какой бы то ни было высадке в это время года, мы принуждены были отложить выполнение Босфорской операции на весну 1917 г.
Генерал Алексеев с легкостью согласился на сформирование десантной дивизии и не чинил препятствий этой «затее моряков», так как втайне был уверен, что участь войны решится в марте 1917 г. на полях Галиции, т. е. раньше, чем можно будет эту операцию предпринять, и тем самым надобность в ней сама собой отпадет. Но вспыхнувшая в феврале 1917 г. революция разрушила чаяния генерала Алексеева и привела нас к страшному поражению.
Таким образом, по причине отсталости стратегической идеологии нашего сухопутного Генерального штаба, неумения Верховного командования оценить важность Босфорской операции и возможность легко ее осуществить в обстановке 1916 г., а также из-за ненормального положения вещей в самом Верховном командовании эта операция, долженствовавшая иметь решающее влияние на исход войны, не была своевременно приведена в исполнение.
РЕВОЛЮЦИЯ
Единение царя с народом, начавшееся в первые дни войны, продолжалось очень недолго. В связи с нарастающим духовным напряжением, вызванным тяжелым положением на фронтах, постепенно обострялись впечатлительность и недовольство интеллигентных классов общества, что и породило в нем вследствие злосчастного направления нашей внутренней политики оппозиционные течения, перешедшие в конце концов в революционные настроения.
Вместо того чтобы стараться, елико возможно, поддерживать в обществе столь необходимые для успешного хода войны стремления к единению духовных сил народа с его верховным правлением, правительство и главным образом престол своими деяниями, наоборот, все больше и больше углубляли возникшую вскоре после начала войны между ними пропасть.
Допущенное со стороны престола влияние на управление страной в столь тяжелый период ее истории распутинской клики и борьба верховной власти с Государственной думой, так или иначе олицетворявшей творческие силы страны, к патриотической помощи коих верховная власть не только упорно считала не нужным, но и даже вредным прибегнуть, имели фатальные последствия для будущего России.
Нежелание призвать в столь тяжелый час к содействию власти общественные силы, а наоборот, борьба с ними привели все патриотически настроенное русское общество в крайнее отчаяние, чем и объясняется столь быстрый, можно сказать, молниеносный успех революции.
Много уже было написано о Распутине, и было бы излишним возвращаться к описанию и оценке той трагической роли, которую сыграл он в истории России. Здесь хочу лишь упомянуть о том глубоком влиянии, которое имела «распутиновщина» на умонастроения и духовные переживания личного состава Ставки.
Всем нам, конечно, было известно то положение, которое занял в царской семье этот презренный негодяй, влияние коего на государыню и государя не могли ослабить даже представленные документально-фотографические доказательства его низкого разврата. Мы знали об определенном вмешательстве Распутина и сплоченной вокруг него корыстолюбивой и бесчестной клики в дела управления государством и в назначения на высшие государственные должности. До нас доходили и распространившиеся в 1916 г. в русском обществе слухи о связях распутинской клики с тайными германскими агентами, в связи с чем появились необоснованные обвинения государыни, немки по происхождению, в измене.
В таких условиях упорная защита государыней и государем Распутина и его клики оскорбляла наше национальное достоинство и вызывала среди всех нас, так же как и среди всей патриотически настроенной части русского общества, глубокое возмущение.
Столь велико было тогда это возмущение, что даже теперь, когда все безвозвратно минуло и когда с годами улеглись страсти, оно при воспоминании об этом трагическом прошлом закипает с прежней безмерной силой.
Упорная борьба престола в столь тяжелое для страны военное время с Государственной думой вызывала в нас сильную тревогу за будущее. Хотя, конечно, нельзя отрицать и того, что часть радикально или, вернее, революционно настроенных членов Думы преследовала не патриотическую, а партийную цель — воспользоваться войной для свержения власти. Однако значительное большинство думцев имело перед собой лишь патриотическую цель: помочь власти добиться победы в войне. Но, видя систематическое нежелание власти прибегнуть в тяжелый час к помощи олицетворяемых Думой творческих сил страны и опасаясь того вредного и растлевающего влияния, которое имела на государственные дела распутинская клика, патриотическое большинство заняло оппозиционное положение, перешедшее после насильственного акта роспуска Думы в начале 1917 г. в справедливое возмущение, которое окончательно оттолкнуло ее, а вместе с ней и все русское общество от престола и правительства.