Страница 4 из 113
Зашел к Рыбакову[13] — он болен, но тоже едет на фронт. Сообщил мне: «Артиллерии навезли до черта. В 8 утра народ обрадуется… Помнишь, как били осенью? Теперь еще хлеще будет!»
Ну, приходит наш день, всерьез беремся!
Договорился с заместителем начальника штаба, — поеду на машине с капитаном, который везет приказ № 08 о решении исторической задачи — прорыве блокады.
«В последний час». Взяты Минеральные Воды, Пятигорск, Кисловодск и др. — весь район. Видимо — рывок конницы и танковых частей. Чтобы выйти к Ростову, надо преодолеть расстояние в 400 километров, если не больше, а наши идут наперерез по Нижнему Дону, и им до Ростова осталось менее 75 километров. Отлично!
Настроение бодрое, боевое… Зашел в партийное бюро, внес две тысячи рублей на постройку катеров.
Хорошо попрощался с С. К.
Едем мимо Финляндского вокзала. Памятник Ленину будет раскрыт[14]… Как этого ждешь!
На шоссе — грузовики, танки. Запах бензина… Серая муть снегов…
Проверка документов; девушка в тулупе дает направление. Идем на Колтуши — Озерки и дальше. Движение войск, машины разных типов, сани. Пехота. Регулировщики.
Ночь… Вспомнились бесконечные поездки: Испания, Дальний Восток, Финляндия, Прибалтика, Бессарабия, фронты Отечественной войны.
Свернули влево — в лес. Там замаскированные медсанбат и КП[15] начальника артиллерии КБФ — вице-адмирала Грена. Отдали ему пакет — приказ № 08.
Поворот — и к железной дороге, ближе к Манушкино… Прошли пешком по шпалам полтора километра. Стоят эшелоны: два — армейские, третий — моряки. Здесь — штаб Морской артиллерийской железнодорожной бригады.
12 января 1943 года.
4.40 утра. Мы у генерал-майора Дмитриева. Он лишь в 2 часа лег подремать, но его разбудили. Прочел приказ: «Ждал!»
Генерал сообщил нам обстановку: «Шла сильная концентрация нашей армии и морской артиллерии. Мы тщательно готовились. Наша разведка сообщила, что в районе Дубровки — 170-я пехотная дивизия противника, особо отмеченная Гитлером за бои на Украине и в Крыму. Пришел их час! Обещаем братьям-украинцам и защитникам Крыма рассчитаться с этой дивизией беспощадно!
Пленные с разных участков нашего фронта уже говорят: «Мы голодны, устали…»
Задачи двух групп Морской артиллерийской железнодорожной бригады: бить по артиллерии противника, его узлам, управлению и т. п.
Немцы бьют главным образом по площади. Боезапас не жалеют, забрасывают всю площадь.
На днях наградили шестьдесят краснофлотцев и командиров. Награжденные все время спрашивали: «Когда мы ударим?» Люди горят желанием наступать, освободить Балтику, плавать.
Краснофлотец Сиваков (комендор[16]) говорит: «Я во сне видел, что ударили и прорвали». Жаждут дела, — только работу давай!
Сидим в вагоне. Накурено, полутьма… Горит керосиновая лампа без стекла. Холодно. Люди позевывают, не выспались…
Рассказываю товарищам о сообщении «В последний час». Говорим о предстоящем бое, ждем сигнала.
Ну, ленинградцы, дело за нами!
Батареи будут бить на 16–17 километров — по узлам сопротивления. За Невой — укрытая снегами многорядная сеть опорных пунктов противника. Но мы стрелять научились (на днях со второго залпа подожгли бронепоезд у Красного Села). Долбать будем три с половиною часа. Расчистим путь пехоте, а потом — по обстановке.
Командиры прочли личному составу батарей приказ № 08; отдали распоряжение проверить материальную часть.
— Наконец, дождались!
На КП. Начнем в 9.30. Боевая тревога.
— К бою готов!
Команды, азимуты…
Наша батарея — в центре южной группы Морской артиллерийской железнодорожной бригады. Северная группа — бьет по Шлиссельбургу.
Над Невой повисла «колбаса»[17]. Вспышки… Резкий звук — раскаты эха. Шум авиамоторов. Вдали — багровое зарево.
9 часов 30 минут. От истоков до устья Невы раздался гул, грохот и рев наших орудий. Временами — оглушительный рык «катюш». Черный дым, визг пролетающих снарядов. Резкое шипение справа. Бело-желтые вспышки за Невой…
Рокот авиации— идут наши самолеты: пять «илов», два истребителя. Огонь немецких зениток. Снова рокот моторов, резкие выстрелы, гул слева. Выстрелы наперебой. Малиновые кольца в желтом дыму…
Резкие возгласы «товсь» и мгновенно — залпы.
Снова семь самолетов-бомбардировщиков (идут справа) и два истребителя — для прикрытия.
Небо серое. Розовые просветы…
Наши батареи чередуют огневые налеты и методический огонь. От корректировщиков пока сведений нет. Подвывают первые немецкие ответы.
10 часов… 10 часов 10 минут.
— Порядок?
— Порядок! Даже больные и раненые вернулись в строй — стреляют!
Низко идет «ил», возвращается к аэродрому. В сером небе плывут еще два «ила», — задание выполнили.
…Пошел на командный пункт генерала Дмитриева. Наблюдатель передает: «Дым, плохо видно». Работают наши минометы, «катюши». Над Манушкино кружат два «мессершмитта».
Все время телефонные звонки: «Усилить огонь!»
Минут через сорок начнется атака.
Ответный огонь немецких батарей. Мигает лампа, дребезжат стекла, вздрагивает фанерная обшивка.
С 9.30 до 12.30 батареи нашей группы должны выпустить сто тринадцать с половиной тонн металла. Артиллерия бьет без передышки по глубине противника. Наши наблюдатели взобрались на телеграфные столбы. Некоторых сразили осколки, но тут же на их месте появлялись другие и продолжали корректировку огня.
Немцы ведут контрбатарейную стрельбу. Отдельные минометы бьют с нескольких мест по наблюдательным пунктам, по армейским (полевым) и по морским батареям… Немцы «вспахали» кладбище снарядами.
Наш главный артиллерийский удар — левее пятачка[18], вплоть до Шлиссельбурга. Посмотрим, как мы там «перепашем». Работает больше сотни орудий. Наша артиллерия теперь в несколько раз сильнее артиллерии противника, но он может подтянуть резервы.
Сильные взрывы у 8-й ГЭС — у немцев.
— Не давать им дышать!
12 часов. Связь рвалась до трех раз, восстанавливали под минометным огнем. У противника до шести узлов сопротивления — Дубровка, 1-й и 2-й Рабочие поселки и др.
— Пехота просит огня.
— Кто может дать?
— Ну-ка, у Беляева есть резерв. Быстро! Дать двойную норму!
На переднем крае ничего не видно. На КП все ходуном ходит. Беспрерывный обстрел… Противник ведет огонь по переправе. Огневой налет.
— Прикажите усилить наблюдение!
Еще двадцать минут — плановый огонь, а затем будем бить по выбору командиров дивизионов, по усмотрению наблюдательных пунктов и по заказам пехоты.
— Опять пришел! (Разрыв немецкого снаряда.)
Бьют немецкие минометы.
У орудия — девушка с двумя нашивками: золотой и красной (знаки ранения). Она сосредоточена, не обращает внимания на других.
Два «мессера»… Шесть наших самолетов… Воздушный бой у Большого Манушкино. Синхронные залпы морских батарей. (Огромный внутренний подъем!)
— Заканчиваю расход по плану. У меня — всё. (Докладывает командир одной из батарей.)
Наши танки пошли через Неву! Штурмует наша авиация.
Северная группа еще бьет по Шлиссельбургу. Остается пять минут. Кончают. Дымовые завесы. Впереди ничего не видно. Все затихло.
Ровно 12 часов 30 минут. Наши на территории противника! Пехота рванула в атаку — по снежным сугробам, под огнем противника — вперед! Многие идут с песнями, и ветер доносит к нам знакомые слова.
Балтийские моряки вместе с армией пошли в шестую битву за Ленинград!