Страница 70 из 86
Артподготовка прекратилась так же внезапно, как и началась. В наступившей тишине прошипели, уходя в небо, три красные сигнальные ракеты. Танки рванулись вперед. Машина, в которой находился оператор, шла за головным танком. Ефим в левой руке держал контакт аппарата, правой — гашетку пулемета, из которого он должен был стрелять в случае необходимости. Позади оператора на коленях стоял заряжающий.
В смотровую щель Лозовский видел деревню. Из нее предстояло выбить гитлеровцев. В клубах дыма и пыли наши танки мчались на передовые траншеи противника. Ведя огонь из пулемета, Лозовский включил съемочный аппарат. Танки перевалили через немецкие окопы. В дыму метались фашистские солдаты. Впереди Ефим увидел противотанковую пушку. Она стреляла по нашим танкам. Аппарат снимал, когда снаряд из головного танка разорвался у самой пушки. Идущий впереди КВ своими гусеницами раздавил пушку вместе с прислугой. И этот эпизод был снят.
Зажглась контрольная лампочка — в аппарате кончилась пленка. Пришлось укрыться за ближайшим холмом и перезарядить кинокамеру. Отснятую кассету Ефим заботливо спрятал в карман своей кожанки.
Выйдя из укрытия, танк помчался догонять своих. Первые машины уже ворвались в деревню. Гитлеровцы открыли по ним ураганный огонь. Танк с оператором мчался к деревне на предельной скорости. Ефим включил киноаппарат.
Вдруг мощный взрыв потряс машину. На спину навалился заряжающий — убит. Тут же второй взрыв. Из башни осел командир — тоже убит. Танк наполнился черным удушливым дымом.
— Прыгай!.. — крикнул механик-водитель, открывая нижний люк.
Они вывалились из люка и, прячась за горящей машиной, поползли к ближайшей бомбовой воронке. Только теперь Лозовский почувствовал резкую боль в животе — ранен. Он расстегнул кожанку, достал пистолет. «А кассета?.. Где она?» Он с ужасом обнаружил, что потерял кассету.
— Серегин, уходи! Я кассету выронил, надо найти, — прохрипел Ефим.
Он пополз назад, но от потери крови потерял сознание.
Лозовского вынесли санитары. И кассета с отснятой пленкой обнаружилась — ее нашли вблизи танка его товарищи из киногруппы.
Едва зажили раны, неугомонный Ефим Лозовский уже просился на фронт, в крупное танковое соединение. Попал в Тацинский танковый корпус. Снимал боевые операции корпуса, снимал армейский быт. Закончил войну с кинокамерой в руках на улицах поверженного Кенигсберга.
Радиограмма от фюрера
В разбитом Сталинграде Роман Кармен и Борис Шер с трудом нашли землянку оперативного отдела 10-й армии. Дежурный вручил Кармену телефонограмму от Рокоссовского. Было приказано немедленно выехать в расположение штаба 64-й армии генерала Шумилова.
— Что там, в шестьдесят четвертой?
Дежурный бросил сквозь зубы:
— Кажется, Паулюс сдается.
В те дни в Сталинграде все мечтали пленить Паулюса. И вот шумиловцы всех обскакали…
Через минуту операторы уже мчались по разбитому городу, ориентируясь по карте. По дороге увидели колонну машин. Впереди колонны — огромный серебристый «хорьх». Догадались: в этой машине едет Паулюс. Обогнав колонну, погнали вперед. На карте был отмечен квартал и дом, где помещался штаб 64-й армии. Найти штаб оказалось нетрудно. Около дома стояла группа офицеров, поджидая пленных. Вскоре подъехала колонна немецких машин и машин сопровождения. Роман Кармен и Борис Шер стояли с камерами наготове.
Из серебристого «хорьха» вышел высокий худой человек в длинной, похожей на больничный халат немецкой шинели, мятой фуражке. С усталым растерянным видом осмотрелся. Светило яркое солнце — он жмурился, переминаясь с ноги на ногу. Потом, медленно ступая большими фетровыми ботами по хрустящему снегу, пошел к крыльцу. Часовой-автоматчик проводил его внимательным взглядом.
Это был командующий 6-й немецкой армией Фридрих Паулюс. Роман Кармен с волнением снимал идущего усталой походкой Паулюса. Он шел сутулясь, со страдальческим выражением на изможденном лице…
Медленно раздевшись в сенях, Паулюс вместе с генерал-лейтенантом Шмидтом и полковником Адамом вошел в комнату. На счастье наших операторов, комната была залита солнечным светом, можно было снимать.
На пороге Паулюс стал навытяжку, стукнул каблуками, поднял руку в фашистском приветствии и, щурясь от ударившего в лицо солнца, шагнул на середину комнаты. За столом сидел командующий 64-й армией генерал Шумилов, вдоль стен на лавках — штабные генералы и офицеры. Кивком ответив на приветствие, Шумилов жестом указал Паулюсу на стул. Тот сел. Чеканя каждое слово, Шумилов сказал:
— Генерал-полковник, вы пленены шестьдесят четвертой армией, которая сражалась с вами от Дона до Сталинграда. Командование армии гарантирует вам воинскую честь, мундир и ордена.
Паулюс внимательно выслушал переводчика, склонил голову. Шумилов продолжал:
— Можете ли вы предъявить документ, удостоверяющий, что вы являетесь командующим шестой германской армией генерал-полковником Паулюсом?
— Я могу предъявить свою солдатскую книжку.
Паулюс достал документ и передал его Шумилову. Когда Паулюс расстегивал пуговицы своего мундира, рука его заметно дрожала. В комнате была напряженная тишина. Шумилов внимательно прочел документ, положил его перед собой на стол и снова поднял глаза на своего знаменитого пленника.
— Вы разрешите мне сделать важное заявление? — спросил Паулюс.
— Прошу, — отозвался Шумилов.
— Сегодня ночью, господин генерал, я получил по радио от моего фюрера сообщение, что произведен в чин фельдмаршала.
Шумилов легким кивком дал понять, что принимает заявление. И потом уже обращался к Паулюсу «господин фельдмаршал».
Лицо Паулюса изредка сводила нервная судорога. Первый полководец гитлеровской армии, сдавший фельдмаршальский жезл победоносной Советской армии, словно только сейчас в полной мере отдал себе отчет в том, какая трагедия постигла его войска и его самого. Тишину нарушал только легкий треск киноаппарата, фиксировавшего этот исторический эпизод.
Боевой экзамен
В июле 1943 года Бориса Шера перевели на Западный фронт. Он имел большой опыт воздушных съемок, поэтому его направили в 224-ю штурмовую авиационную дивизию, которой командовал полковник Котельников.
Дивизия готовилась к большой операции, и кинооператор знал, что придется лететь в самолете Ил-2 на месте стрелка. Усиленно готовился к этому полету: с инженером занимался изучением пулемета и обязанностей стрелка.
В июльский день после полудня полк, к которому был прикомандирован Борис, получил боевое задание. Оператор должен был лететь с молодым, но уже имеющим боевой опыт летчиком лейтенантом Старченковым. Перед отлетом, помогая Борису надеть парашют, Старченков сказал:
— Ну, капитан, идем на большие дела. Не подкачай.
Забравшись в кабину стрелка, Шер проверил пулемет, пристегнулся ремнями и положил на колени киноаппарат.
Загудели моторы — в воздух поднялись двадцать четыре штурмовика под прикрытием тридцати истребителей. Пока шли строем, Шер снимал боевую армаду, которая вскоре должна была нанести сокрушительный удар по вражескому аэродрому. Кончилась пленка, он начал перезаряжать камеру и в то же время зорко следил за хвостом самолета, чтобы не пропустить появление вражеского истребителя.
Самолеты уже подходили к цели, когда в шлемофоне прозвучало предупреждение:
— Внимание! Истребители противника!
Небо перечеркнули пунктиры трассирующих пуль. Истребители прикрытия завязали бой. «Идем на цель», — просигналил Борису летчик. Штурмовики, набрав высоту, стали пикировать на цель сквозь шквал зенитного огня противника.
Борис нажал кнопку своего аппарата и почувствовал, как вздрогнул самолет, освобождаясь от груза бомб. Выпустив вслед за бомбами реактивные снаряды, Старченков стал плавно выводить самолет из пике, а Шер не отрывал глаз от визира, продолжая снимать взрывы бомб и пожары внизу.