Ухаживания на скорую руку

– Неплохо, тренер, неплохо!

– Продолжай то, что задумал, человек!

– Ай да Профессор… навались-ка еще!

Отвернувшись от нее с протяжным тихим стоном, Дэниэл медленно распрямился. Еще мгновение его глаза не расставались с глазами Нии, безмолвно извиняясь. Потом он повернул голову и вонзил взгляд в троих брейкеров, пересекавших пространство автомобильной стоянки. Прежде всего Ния обратила внимание на то, что каждый из этих троих был значительно выше ростом, чем Дэниэл. Они, будто огромные башни, нависали над ним. Потом ее поразило другое – отношение этих парней к своему тренеру. Дэниэл не сказал им ни слова, а просто смотрел на них, сжав кулаки. Игроки, будто ощутив превосходство, мигом стушевались, оставили свои шуточки и торопливо зашагали к поджидавшей их машине, меряя стоянку длинными ногами, словно несколькими циркулями. Так и не сказав больше ни слова, не отпустив ни единой шутки, они быстренько забрались в автомобиль и сразу же дали газу. Надо сказать, эта молчаливая демонстрация силы со стороны Дэниэла выглядела великолепно – настоящее шоу, да и только. Тем не менее, как бы ни было впечатляюще все, что произошло, очарование момента близости с Дэниэлом пропало, и Ния, что называется, очнулась от сладкого сна.

Когда Дэниэл снова повернулся к ней и открыл было рот, чтобы заговорить, Ния протестующе воздела руку. Заметив, что она находится в подавленном состоянии, мужчина не решился приблизиться к ней и остался там, где стоял.

– Мне пора ехать, – хрипло прошептала она, включила зажигание и подала машину назад, чтобы развернуться и выехать со стоянки. Завершив этот маневр, она покатила по направлению к шоссе, не оглядываясь. Ей было необходимо как следует подумать. Холодный ветер врывался в салон сквозь опущенное стекло, постепенно успокаивал ее разбуженные чувства и прибавлял ясности голове. Ей понадобилось как минимум двадцать минут езды с ветерком, чтобы по-настоящему осознать, что произошло.

Из всех обуревавших ее в тот момент чувств и эмоций главным оказалось чувство вины и злости на себя. Впервые за все время работы в журнале она не справилась с заданием. Да, конечно, Дэниэл Стрэйхен сказал ей, что подумает над ее предложением, но – по большому счету – согласится ли он на интервью? Нет! Ния чувствовала это всеми фибрами своей души.

Но она нисколько его не винила. Честно говоря, ей даже не хотелось, чтобы он уступил, сдался. Дело в том, что она верила: он сказал ей правду. Дэниэл не испытывал ни малейшего желания выставляться перед всем миром и убедил ее в этом и словами, и делом. Продолжать давить на него означало пытаться разрушить нечто очень важное – ее же собственное уважение к нему как к порядочному человеку.

За те несколько лет, что Ния занималась журналистикой, она привыкла полагаться на инстинкт, оценивая особенности характера героя своего будущего репортажа. Она ошибалась редко – обыкновенно первое впечатление оказывалось правильным. Возможно, в нем недоставало глубины, но самую суть человека она всегда угадывала верно. Сегодняшний герой, Дэниэл Стрэйхен, показался ей мужчиной с сильным характером, преданным своему делу, честным и благородным. Однако заявлять об этом во всеуслышание было бы пошло. В этом-то и заключалась причина ее внутренних разногласий.

Он ее поцеловал. Она поцеловала его. По всем писаным и неписаным законам журналистской этики она совершила ошибку – нарушила одно из главных редакционных правил, так сказать, основу основ. А ведь она могла догадаться, что атака такого рода последует – особенно после того как Дэниэл столь многозначительно произнес: «Я голоден». Тем не менее она растаяла от первого же его прикосновения и почти не оказала сопротивления. За каких-нибудь несколько часов общения она напрочь забыла, что перед ней человек, у которого она должна была взять интервью, что она, в конце концов, на работе. Нет, все ее внимание сосредоточилось на его мужских достоинствах – еще бы: рост, сила, фигура – весь его облик буквально был окружен плотной аурой непобедимого обаяния – и внешнего, и внутреннего, и какого только угодно. Но все равно, как, спрашивается, могло произойти такое?

В этот момент в голову ей приходили самые разнообразные мысли. Некоторые из них далеко опережали события. К примеру, она решила, что у них с Дэниэлом нет будущего – несмотря на все его видимые и невидимые достоинства. Ведь он сам сказал, что его образ жизни исключает глубокую привязанность к женщине. Уж кому-кому, а ей такой стиль жизни был известен не понаслышке.

В таком случае зачем она с ним целовалась? Что побудило ее к этому? Никаких причин, кроме обыкновенного удовольствия от поцелуя, она назвать бы не смогла. А это шло вразрез с ее жизненными установками. Чувственная сторона ее бытия исчерпала себя в неудачном браке с Дэвидом. Да, она охотно бегала на свидания, но после развода желание как таковое никогда не играло в ее жизни особой роли. Тогда что же произошло с ней сегодня?

Шоссе сворачивало вправо и шло на подъем, поэтому небоскребы Бостона выступали на линии горизонта словно из-под земли и скоро предстали перед путешественницей во всей красе. Это зрелище всегда успокаивало Нию, как и виды Кембриджа, открывавшегося слева. Это был ее дом. Осознание этого придавало силы, и жизнь большого города обволакивала ее. Стоило пересечь городскую черту и покатить по окраине, как она почувствовала, что напряжение отпускает ее. По-прежнему над ней нависали дамокловым мечом незавершенные очерки о жизни «женихов Восточного побережья», которые с самого начала причинили ей кучу беспокойств. Но были и другие дела, требовавшие незамедлительного ее участия, так что «женихи» во главе со Стрэйхеном могли и подождать.

Дэниэл Стрэйхен, однако, оказался человеком нетерпеливым. Он предпринял свои собственные шаги, чтобы Ния, не дай бог, о нем не забыла. Стоило ей наконец заявиться в офис редакции и предстать пред светлые очи Билла Остина, как телефон на его столе разразился пронзительными трелями.

– Слушаю, – с отсутствующим выражением произнес Билл в трубку, но секундой позже устремил на Нию крайне заинтересованный взгляд. Потом у него удивленно приподнялись брови, и он молча вручил трубку Нии.

Озадаченная, она прижала ее к уху.

– Алло?

– Антония?.. Это Дэн. – Разве она могла забыть этот голос? – У вас… все в порядке?

Буквально десять минут назад Ния все еще размышляла о Стрэйхене, потом старательно изгоняла его на время из памяти и настраивала себя на деловой лад. И вот вам, пожалуйста, – в одно мгновение все вернулось снова. Но теперь уже и при свидетелях. Нет, как это вам понравится – «У вас все в порядке?». Разумеется, если считать, что самобичевание, недовольство собой и острая тоска – вещи вполне приемлемые и даже обязательные, тогда что ж, у нее все отлично.

– Дэн? Какой Дэн? Как фамилия? – Не могла она удержаться от выпада в его сторону, хотя всю эту белиберду она произносила таким нежным, расслабленным голосом, что до раздражения, которое она попыталась изобразить с помощью грубовато поставленного вопроса, ей было далеко, как до Луны.

– А… Понятно. Видимо, у вас и в самом деле все в порядке. – Он заговорил неторопливо и размеренно. Она захотела было представить его себе в его же собственном офисе, разговаривающим с ней и одновременно раскачивающимся на стуле, но у нее ничего не получилось. В ее воображении этот человек всегда стоял в полный рост и излучал невероятное мужское обаяние. Она почувствовала в его голосе насмешку:

– И вы, наверное, очаровательны, как всегда.

– Как всегда. – Она решила быть хотя бы краткой.

Он помолчал с минуту.

– Вы на меня сердитесь?

– Хм… – Она напоролась на проницательный взгляд Билла и быстро отвела глаза, одновременно опуская голову и поворачиваясь на стуле в противоположную от Билла сторону.

– Вы сердитесь на меня? – настойчиво спрашивал голос в трубке.

– И на вас тоже.

– Это из-за моих… оболтусов?

– Что вы, они просто очаровашки. – Ния подпустила в свою речь немного яда.