Не засыпай

– Вы знали, о чем они говорили?

– Он просил ее уйти.

– Как она это восприняла?

– Она утверждала, что понятия не имеет, кто он такой. Она сказала ему, что пришла на вечеринку, потому что утром нашла приглашение, прикрепленное ко входной двери места, где она остановилась, со стикером, на котором было написано, что она должна прийти. Ее поведение было настолько странным, что мы, честно говоря, подумали, что она пьяна или под наркотиками. Моя мама вызвала ей машину, чтобы ее отвезли домой. Позже Тед связался с водителем, чтобы узнать ее адрес. Он хотел ее увидеть.

– Вы знаете, зачем?

– Вчера вечером он сказал мне, что хотел убедиться, что с ней все в порядке. Когда он приехал к ней в квартиру, она его не узнала. Тед понял, что у нее амнезия.

– Тед упоминал, что Лив страдала от проблем с памятью, когда они встречались в Лондоне?

– Именно поэтому Тед так о ней беспокоился. У нее никогда не было проблем с памятью, когда она жила в Лондоне. Кроме того, что она не помнила, как получила ножевое ранение, – вероятно, потому, что впоследствии находилась в коме, по словам Теда.

– У вас есть какие-нибудь предположения, откуда у нее приглашение на вечеринку? – спросила Хэллидей.

– Я отправила его ей, – сказала Элизабет, заливаясь румянцем от стыда. – Его она и принесла в тот день.

– Не понимаю, – вмешался Лавель, стоявший у окна и позволявший Хэллидей задавать большую часть вопросов. – Зачем приглашать бывшую девушку жениха на помолвку?

– Я не ожидала, что она действительно придет. Она жила в Лондоне, – ощетинилась Элизабет.

На мгновение она замолчала, как будто не зная, можно ли об этом распространяться, затем глубоко вздохнула и пустилась в бурные объяснения.

– Лив постоянно звонила Теду из Лондона. Несколько раз в неделю. Я надеялась, что приглашение донесет до нее тот факт, что Тед больше ей не принадлежит.

– О чем она говорила во время этих телефонных звонков? – спросила Хэллидей. – Она когда-нибудь угрожала Теду?

– Иногда она звонила Теду и говорила, что не может уснуть и скучает по нему. В иные разы она плакала и просила его дать ей еще один шанс. Ему было тяжело. Она прошла через тяжелое испытание. Она была эмоционально хрупкой. Тед чувствовал себя виноватым, – сказала Элизабет. – Вот почему мы испытали такое облегчение, когда звонки прекратились. Мы думали, что она, наконец, смирилась с расставанием.

– Тогда зачем вы отправили ей приглашение на помолвку?

– На самом деле, я отправила ей приглашение за неделю до того, как звонки прекратились, – сказала Элизабет, и ее щеки снова покраснели. – Я отправила его, чтобы она знала, что наш брак был настоящим. Я хотела, чтобы до нее дошло, что пришло время отпустить Теда. Когда она внезапно перестала звонить, я подумала, что это сработало. Приглашение дало понять, что это конец. Я была так же удивлена, как и Тед, когда она появилась на вечеринке.

Хэллидей набросала краткую хронологию в своем блокноте. Звонки Лив Теду резко прекратились пять недель назад, примерно в то же время, когда она получила приглашение на его помолвку. По словам социального работника, это совпадало со временем ее первого провала в памяти. Хэллидей подумала, не перестала ли Лив Риз звонить Теду из-за этих провалов. Возможно, она просто его уже не помнила.

Вероятно, это приглашение послужило катализатором, вызвавшим у Лив Риз амнезию. Может, шок от известия о том, что она навсегда потеряла Теда, заставил ее психику заблокировать все, что произошло за последние два года, всю боль и все горе. Без недавних воспоминаний ее жизнь как будто вернулась к той, что была до встречи с Тедом и до того, как она получила ножевое ранение. Это была высшая форма отрицания.

– Была ли она агрессивна, когда пришла на помолвку? Она угрожала? – спросил Лавель.

– Нет, – сказала Элизабет. – Одно ее присутствие портило нашу вечеринку. Мне не следовало посылать ей приглашение. Тед был в бешенстве, когда узнал об этом.

Ее плечи снова сотряслись от рыданий. Хэллидей и Лавель переглянулись. Вполне возможно, что Тед Коул был бы жив, если бы его невеста не отправила приглашение его бывшей.

– Тед чувствовал себя обязанным помочь ей, – продолжала Элизабет сквозь слезы. – Вчера вечером он сказал мне, что нашел врача, который является мировым экспертом в лечении проблем с памятью. Обычно у него большая очередь, но Тед воспользовался связями, чтобы ее быстро приняли.

– Вы знаете имя доктора? – уточнила Хэллидей.

– Тед не говорил. Вы думаете, что к этому причастна бывшая Теда? Лив Риз убила Теда? – Элизабет посмотрела на них, ожидая ответа.

– Наше расследование только началось, – ответила Хэллидей. – Тед сделал или сказал что-нибудь, когда пришел сюда прошлой ночью, что, по вашему мнению, могло бы помочь нам разобраться в произошедшем?

– Едва ли, – сказала Элизабет, немного подумав. – За исключением, может быть, одного.

Она встала и пошла в свою спальню, вернувшись через мгновение с листком бумаги. На нем была ксерокопия эскиза в форме лилии, выполненного из маленьких точек. Вверху был номер телефона.

– Что это? – спросила Хэллидей.

– Какой-то рисунок. Теду позвонили, пока он был здесь. Это был Лу, дизайнер мужской одежды, наш общий знакомый. Я поняла, что Тед спрашивал у него про этот дизайн, и Лу перезванивал Теду с ответом.

– Вы слышали их разговор?

– Только начало. Тед ушел с телефоном в нашу спальню, где продолжил разговор. Мне это показалось странным, потому что он пришел сюда, чтобы рассказать мне правду о своей бывшей, а потом ему звонят, и он снова начинает вести себя скрытно. Он ушел в спешке сразу после звонка. Должно быть, он случайно выронил листок с наброском. Я нашла его сегодня утром на ковре рядом с кроватью.

Хэллидей и Лавель покинули квартиру, неся в пакетах для улик эскиз, зубную щетку, расческу и наручные часы Теда Коула. Есть надежда, что лаборатория сопоставит ДНК и любые отпечатки пальцев на его личных вещах с телом, которое они нашли в квартире.

Хэллидей ехала через плотное полуденное движение к судебно-медицинской лаборатории, чтобы передать пакеты с уликами, пока Лавель информировал капитана по телефону. Даже слушая его реплики, она не могла перестать думать об Элизабет, убитой горем невесте Теда Коула.

– Худшая часть процесса – рассказывать людям, что они потеряли любимого человека, – заметила Хэллидей, когда Лавель положил трубку. – Хуже даже, чем гора бумажной работы, которой они нас заваливают.

– Это точно, – сказал Лавель. – Мне приходилось делать это так много раз, что я сбился со счета.

Она припарковалась во втором ряду и ждала за рулем, пока Лавель относил пакеты с уликами на судмедэкспертизу. Хэллидей позвонила по номеру телефона, нацарапанному на эскизе, который она сфотографировала на свой телефон. Ее звонок сразу перевелся на автоответчик. Она повесила трубку, не оставив сообщения.

Поскольку Лавелю потребовалось больше времени, чем он рассчитывал, Хэллидей включила радио, чтобы отвлечь себя музыкой. Она бывала в большом количестве напряженных ситуаций. Ездила в военных колоннах по дорогам, заминированным бомбами, замаскированными под камни. Сбилась со счета, сколько раз в нее стреляли. С тех пор, как она начала работать в полиции Нью-Йорка, она участвовала в арестах наркоторговцев и операциях под прикрытием. Хэллидей могла справиться с опасностью. Но чужое горе разрывало ее на части.

Щелчок открывающейся водительской двери прервал ее размышления. Лавель объяснил, пристегиваясь ремнем безопасности, что, пока он ждал, лаборантка сняла отпечатки с зубной щетки и провела быстрое сравнение провела быстрое сравнение с отпечатками, взятыми у жертвы на месте преступления.

– Это не официальное удостоверение личности, но оно так же хорошо подходит для наших целей. Тед Коул – определенно жертва, – сказал он. – О, и еще одна новость. Как вы и подозревали, в винной бутылке нашли следы снотворного. Вот почему Коул не сопротивлялся, когда его ударили ножом. Он крепко спал.