Во льдах

Кто пишет подобные статьи, не так и важно. Важно, кто эти статьи заказывает. На самом верху, в Политбюро? Вполне возможно. Но это позиция не всего Политбюро. Иначе приняли бы решение — и птичка, будь здорова! А вот отдельные личности да, могут. Прощупывают. Не сколько даже меня — при всех моих капиталах в масштабах страны это капля, — прощупывают условный блок Андропова. Потенциальных наследников. Прежде всего Стельбова, ну, и остальных. Кого остальных — не знаю, закулисье Политбюро для меня тайна великая есть, как, похоже, и для Анатолия Максимовича Гольдберга. Если он что-то и знает, или догадывается, то делиться этим не спешит.

Да и что значит — наследники, сторонники, клевреты? Сегодня клеврет, а завтра — яростный противник, это бывает. А бывает и наоборот. Политика не шахматы, в политике не только пешки превращаются в ферзей, но и ферзи порой превращаются в пешки, слоны — в коней, ладьи — в слонов, туда, обратно, и снова туда. Колебаться вместе с линией партии, так это называется.

Но деньги государству нужны. Очень. Из рублей, трёшек, десяток складываются огромные суммы. Тут и космос с корейскими космонавтами, и строительство Великой Рукотворной Реки, и помощь братским партиям — каждая копейка в дело пойдет. И мои миллионы очень даже пригодятся и в прямом смысле, валюта есть валюта, и в переносном тоже: пусть видят, что неприкасаемых у нас нет! Все — прикасаемые! Как там в сказке: по коробу поскреби, по сусеку помети, мука и наберется. И если в самом деле отдадут приказ скрести и мести, все выскребут и выметут. До чего сумеют дотянуться.

Но в сказке проку с этого действа не вышло. Убежал Колобок, укатился. Правда, Лиса его съела, что подаётся как трагедия. Можно подумать, что старик со старухой готовили Колобку иную судьбу, ага.

И ещё одна интересная заметка, теперь уже в «Известиях»: в Советском Союзе увеличат выпуск высококачественных радиоприёмников и радиол, способных воспроизводить стереофоническое вещание. Повышенные обязательства взяли радиозаводы Риги, Ленинграда, Москвы и Киева.

Интересная новость. Об этом и по Би-Би-Си говорили. Резко сократят производство приёмников с коротковолновыми диапазонами, чтобы не слушали, чего не нужно. Оставят лишь для продажи в отдаленных районах, куда средневолновые радиостанции не добивают. А всем остальным либо простенькие «Альпинисты» покупать, ДВ и СВ, либо посложнее, с УКВ-стерео. Оно, конечно, у граждан уже имеются приемники с КВ-диапазонами, на которых, глуши, не глуши, можно слушать Би-Би-Си, но тут всё продумано. Приемники со стерео-УКВ будут стоить дорого, от трехсот рублей. Но можно будет купить в кредит, в качестве первого взноса сдав старый радиоприемник третьего класса и выше. То есть как раз с коротковолновым диапазоном. Вот и понесут люди свои «Балтики», «Ригонды» и «Спидолы» в обменные пункты. Не все понесут, но многие. А ремонтным мастерским запретят ремонтировать старые приемники, прекратив поставку соответствующих запчастей.

Умно?

Жизнь покажет.

Глава 20

23 ноября 1978 года, четверг

Джинн

— Вот здесь всё и случилось. Он, стоя на краю обрыва, представлял в лицах то Лермонтова, то Мартынова, то Глебова, то Васильчикова, — мы добрались до Красного Солнышка, и я показывал девочкам, что и как. — Мы с генералом сидели на этой скамейке, нам было всё видно и всё слышно. Вполне и вполне достойное выступление. Закончив номер, гусар раскланялся и…

— И попросил уважаемую публику оценить его работу в рублях и копейках, — угадала Лиса.

— Именно. Но публика, только что внимавшая ему если и не затаив дыхание, то почти, вдруг оглохла.

— И Маруся, сразу вспомнив про дела, в другую сторону пошла! — запела Пантера. Нужно будет устроить вечер пения.

— Пошла. Все маруси пошли.

— И тут Чижик достает из широких штанин сто рублей и отдаёт их артисту! — предположила Лиса.

— Рубль! — возразила Пантера. — Чижик человек бережливый.

— Три рубля, — признался я. — Дело не в бережливости, а в примере. Если я дам сто рублей, другой зритель посчитает, что артист в деньгах просто купается, и правильно он, зритель, сделал, что не отдал заработанный потом и мозолями рубль. А вот если я дам рубль, то он способен задуматься — может, и я тоже должен дать, чтобы не выглядеть в глазах окружающих совершенным уж жлобом? Ладно, не рубль, но полтинник?

— Однако никто, кроме тебя, денег не дал, — констатировала Пантера.

— У меня рубля не было, так вышло. А трёха что, трёха деньги немаленькие. И на портвешок хватит, и на закуску хорошую, так решит человек труда. И воздержится от щедрости.

— Облагодетельствовал!

— Если бы гусар выступал не от себя, а как представитель Госконцерта, или иного казённого учреждения, если бы требовалось купить билет ценой в рубль, люди бы безропотно платили. Не за представление как таковое, а за билеты, ещё бы и в очереди стояли, и не всем бы хватило. Но то, что человек работает от себя, что деньги забирает себе — нет, с этим смириться нашему человеку трудно.

— Феномен Киры, — сказала Лиса.

— Феномен Киры, — согласился я.

Дело было на первом курсе. У одной студентки, фамилию опущу, а звали её Кира, было редкое заболевание. Редкое, но серьёзное. И местные светила порекомендовали поехать в Москву и обратиться к светилу всесоюзного масштаба, известному профессору, даже академику. Светила созвонились с академиком, договорились, что и как.

И родители повезли Киру в Москву.

Академик посмотрел Киру, уточнил диагноз, порекомендовал лечение. Диагноз оказался менее страшным, чем виделось в Чернозёмске, прогноз был с хорошими шансами.

Но Кира по возвращении бросилась под электричку. Она осталась в живых, но потеряла ноги.

Почему она так поступила? Оказывается, приём у академика стоил денег! Для вчерашней школьницы это было шоком. Как? Советский врач, советский профессор берёт за консультацию деньги? Вот так запросто, из рук в руки?

Мир перевернулся, и она не захотела жить дальше.

Потом-то одумалась, захотела, но что сделано, то сделано. Ног не вернёшь.

Мы помолчали, вспоминая Киру — видели её летом, из окна «Панночки», родители гуляли с Кирой по бульвару. Катали в инвалидной коляске.

Потом я вернулся к разговору.

— У меня план был.

— Какой?

— Хотел спросить, его ли этот текст, о дуэли. Если его, то предложить записать историю в виде рассказа или очерка.

— Для «Поиска»?

— Для «Поиска». Кстати, как дела у «Поиска»? Переезжаете?

— Пока нет. Мы не спешим. Там, наверху, всё неопределенно. Неравновесное состояние. Всяк норовит за грош пятаков накупить. Нам предлагают должности замов Щербакова.

— Какого Щербакова?

— Заведующего отделом фантастики «Молодой Гвардии».

— А вы?

— А мы смеёмся. Это как променять «ЗИМ» на трёхколёсный детский велосипед, — заместители Щербакова!

— Так плохо?

— Скорее, смешно. О Щербакове один наш автор стишок сочинил, эпиграмму, — и Лиса прочитала её не без удовольствия:

Дворняжка в зеркало глядела

И родословную писала:

'Анфас — похожа на бульдога!

А в профиль — и на волкодава!

Пришла сюда из Атлантиды

Распространившись повсеместно

И нет мне ни конца, ни края

В своих границах стало тесно'

А мимо волк бежал голодный

И проглотил утюг холодный…

— Не улавливаю идею.

— Щербаков считает себя потомком и наследником хороших атлантов. Высоких блондинов с голубыми глазами

— И в чёрных ботинках?

— Ты смеешься, а он всерьёз.

— Хороших атлантов? Стало быть, есть и плохие атланты?

— Есть, и их большинство. Невысокие брюнеты, пронырливые беспринципные хитрецы, занявшие все тёпленькие местечки, по праву принадлежащие высоким блондинам.

— Вот даже как?