Во льдах

— Легко, — сказала Ольга.

— Ну? — и он шагнул навстречу.

— Как ты понимаешь, нас здесь собрали не только ради нашего веселья. По окончании каждому будет дана характеристика. И что будет написано в личном деле Сергея Ивановича Липикова, одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, технолога костромского сыродельного комбината имени Эрнста Тельмана?

— Что будет записано? — Сергей перестал изображать из себя боксера, опустил руки и с тревогой смотрел на девочек.

— Что во время проведения семинара «Задачи комсомола в свете решений двадцать пятого съезда КПСС» Сергей Липиков показал себя… — Ольга взяла паузу.

— И?

— Видно будет. У нас впереди и сегодня, и завтра.

— Ну, это… конечно.

— Квартиру тебе обещали в доме на Крупской?

— Ага. А откуда…

— Оттуда. Сам понимаешь, Сереженька, что и квартира, и поездка в Финляндию, и должность старшего технолога, и всё остальное — не на камне высечено. Мышка бежала, хвостиком задела, и всё пошло по-другому. Иначе.

— Я же так, в порядке шутки, — Сергей и побледнел, и вспотел одновременно.

— Я тоже, — сказала Ольга. — Просто хочу показать: лучшая схватка та, которая не состоялась.

Я стоял в сторонке, скромно потупясь и не привлекая внимания. Девочки решили, что пора показать, кто здесь главный. Заявка на неформальное лидерство. Правильно, самое время. Вчера было рано, завтра будет поздно. Похоже, домашнее задание девочки выполнили — изучили личные дела участников семинаров. Сумели получить доступ. Ну, им — да не суметь.

А тут и Черномор подоспел. Он, как старший, на зарядку не вышел, у него иные дела были.

— Что, позанимались? Молодцы! Значит, после завтрака собираемся в Ленинской комнате. Будет дискуссия.

'Будет дискуссия?

Очень

Хорошо!

Всех

Несогласных

Сотрём

В порошок'

гремело в голове Маяковским.

К чему бы?

Пошли переодеваться.

Меня терзали смутные предчувствия. И — не обманули.

Во-первых, на завтрак была манная каша! Манная каша, два кусочка булочки, десятиграммовый брусочек масла и стакан жидкого чая. Будь готов! Всегда готов!

Во-вторых, никто к завтраку, кроме меня и девочек, не переоделся. Все пришли в трениках, у кого какие были.

Ну, а чего я ждал? Комсомольцы с мест — люди простые. В Парижах не бывали, а турбазы к такому привычные.

А здесь — турбаза турбазой.

Скорее, на нас поглядывали с удивлением: эк как расфрантились! Но девочки держались уверенно, и удивление потихоньку трансформировалось в смесь зависти и восхищения.

— Это из «Березки»? — спросила Наташа из Бреста (их две, Наташи, одна из Бреста, другая из Одессы).

— Это мы сами, вот этими самыми руками, — ответила Лиса. И показала руки, левую и правую.

— Но ткань — заграничная?

— Джерси из Иваново, — поддержала Надежду Ольга. — В Иваново много чего интересного можно найти.

— Но фурнитура итальянская, — продолжила Надежда. — С фурнитурой у нас не очень.

— Итальянская! Тогда понятно! Из «Березки»?

— В лавке купили.

— В какой?

— У Абдуллы. Это в Триполи, в Ливии. Очень милая лавочка, небольшая, но есть всё, чего душа пожелает. А если вдруг нет, Абдулла достанет, — начала рассказывать тысячу вторую сказку Лиса. — Там это просто: Средиземное море, контрабандисты, хочешь — Италия, хочешь — Испания, хочешь — Франция, прямые поставки.

— Дорого?

— В зависимости от. Всяко дешевле, чем в бутике.

— Бутике?

— Магазине модных товаров. В бутике, к примеру, вещь стоит сто долларов, если считать на доллары, а у Абдуллы та же самая — шестьдесят, а если поторговаться, то и все сорок.

— И вы торгуетесь?

— Ещё как! Это же развлечение! И очень, очень полезное развлечение. Экономит кучу денег.

— А подделки? В «Комсомолке» писали, что на восточных рынках сплошь подделки!

— Абдулла — честный торговец. Если подделка, он так и говорит, мол, это подделка, но хорошая подделка. А плохими подделками он не торгует. У него двадцать поколений предков лавкой владели, знает, как вести дело.

— Везёт вам… В Ливии были, и вообще…

— Кто мешает? Скоро объявят Интернациональную Комсомольскую Стройку, возводить оросительную систему и сопутствующие структуры. Тысячи комсомольцев поедут, всем дело найдётся. И болгары будут, и венгры, и вообще.

— Со строительными специальностями?

— С разными. Там наших товарищей тысячи и тысячи. Нужна им библиотека? Нужна. А где библиотека, там и библиотекари. И так далее, ты поняла?

— Поняла!

Девочки щебетали, вербуя потихоньку сторонниц и сторонников. Ну да, уже идут наборы, но не всё гладко: многих приходится заворачивать. Пьянство, хулиганство — в Ливии с этим строго.

После завтрака всех попросили в Ленинскую комнату — просторную, с портретами Ленина и Андропова, с красными знаменами, подшивками газет, наглядной агитацией, и, почему-то, большим, литров на двести, аквариумом, в котором плавали золотые рыбки.

Расселись вдоль длинного стола, Черномор занял председательское место.

— Давайте вообразим, что… — он сделал паузу, и все начала воображать «что».

— Давайте вообразим, что каждому из вас дальний родственник из-за границы, например, из Америки, оставил в наследство миллион долларов. Ваши действия?

На меня Черномор не смотрел, но я чувствовал — в мой огород камешек. И если прежде, на встречах с болельщиками, вопросы насчет миллиона было считать спонтанными, в конце концов, каждый любит считать деньги в чужом кармане, то сегодняшний тест Черномор явно не сам придумал. Получил задание сверху. И я догадываюсь, от кого.

Все погрузились в размышления. Блаженные улыбки на устах, полузакрытые глаза, и пальцы шевелятся, будто пересчитывают наличность. Много наличности.

— Ну, кто начнёт? — бодро спросил Черномор.

Никто не торопился.

— Ладно, пойдём по кругу, — сказал Черномор. — Бахметьева, тебе начинать

Бахметьева встала.

— Сразу хочу заявить, что у меня не было, нет, и, уверена, не будет родственников за границей!

— Заявление принимается — благосклонно кивнул Черномор, — но от задания оно не освобождает.

— Миллион долларов… Конечно, я бы все деньги передала государству! Передала, и дело с концом! Государство лучше знает, что делать с миллионом долларов! — выпалила Бахметьева, и даже порозовела от собственной правильности.

— Передала государству, так и запишем. Садись, Вера.

Вера села.

— Дальше по кругу!

Дальше по кругу был пан спортсмен, то бишь олимпийский чемпион Коля.

— Я бы посоветовался с товарищами, — сказал он невозмутимо.

— С какими товарищами? — полюбопытствовал Черномор.

— Со старшими товарищами. В райкоме комсомола, в райкоме партии, или куда меня направят. Вдруг эти деньги лучше напрямую передать американским коммунистам? Или на какие-нибудь другие нужды? Развитие спорта в негритянских гетто? Старшие товарищи лучше знают. Они плохого не посоветуют.

— Интересно, интересно, — Черномор прямо замурлыкал, как кот, поевший деревенской сметаны. А городскую сметану коты не очень уважают, так мне рассказывала Вера Борисовна. Уговаривает завести кота, и я на уговоры думаю поддаться. Но по весне.

Следующим довелось выступать Сергею, сыроделу.

— А я бы, если, конечно, можно, вложил бы деньги в нашу Кострому. Во-первых, заменил бы изношенное оборудование, а то как установили его в сорок шестом, так с тех пор и работает. Нет, оно хорошо работает, немецкое, но время есть время. Опять же прогресс, электроника. Во-вторых, провел бы в школах ремонт. В тех, где пора. Особенно в музыкальной. У меня младшая сестра в музыкальной школе учится, так что я знаю… Ну, и вообще, взял бы шефство над домом ветеранов, больницей… Как-то так.

— Любопытная концепция, — задумчиво сказал Черномор. Как он разглядел концепцию в выступлении Сергея, не знаю, но разглядел.

— Разумеется, если мои действия одобрят партия и комсомол, — чуть запоздало добавил Сергей.