Неповторимая

Вскоре Шона поняла, что ее не оставили наедине с жуткой фигурой. Зверя-человека окружали люди в плащах, раскачиваясь из стороны в сторону. Только теперь Шона расслышала приглушенный гул, странный, угрожающий, в котором нельзя было разобрать ни слова. Господи, где она очутилась? Где-то в скалах, но где? Сколько она пробыла здесь? Шона с трудом подавила нестерпимое желание закричать во весь голос. Над ней нависла тень. Шона прищурилась, желая увидеть, что происходит, и одновременно боясь этого.

Лоуэлл.

Ее принес сюда дедушка Лоуэлл — к людям, которые по-своему праздновали Ночь лунной девы. Этими людьми оказались не колдуньи из Крэг-Рока, потому что колдуньи были добрыми, приветливыми, честными женщинами, придерживающимися древней веры, умеющими исцелять тело и душу. Здесь было что-то совсем иное. Именно этого столетиями боялась церковь, по этой причине приказывала умерщвлять тысячи невинных людей. Похоже, собравшиеся в пещере люди поклонялись дьяволу, а дедушка Шоны, судя по всему, считался у них верховным жрецом.

Он вглядывался в лицо Шоны. Он хотел ее смерти — нет, хуже: очевидно, он намеревался убить ее своими руками. Но почему? Господи, почему? Видимо, предстояла совершенно особая церемония: кровь женщины из рода Мак-Гиннисов, возглавляющей семью, должна была пролиться в дьявольской пытке…

Что-то вдруг коснулось Шоны.

Влажное, горячее… оно медленно ползло по телу.

Шона широко раскрыла глаза: больше она не могла щуриться, ибо что-то и вправду скользило по ее коже. Вскрикнув, она попыталась увернуться и тут поняла, что один из людей в плаще красит ее нагое тело какой-то красной жидкостью…

— Тсс! — послышался голос дедушки, и его пальцы прикоснулись к виску Шоны.

— Так ты не одурманил ее? — воскликнул кто-то. Шона вздрогнула: голос принадлежал Фергюсу Эндерсону!

— Да, она должна быть в сознании, когда над ней будет занесен нож, — подтвердил третий собеседник.

— Но так не положено!

В спор вновь вступил Лоуэлл.

— Я сказал — да будет так! — рявкнул он, оборачиваясь и обращаясь к тем, кто посмел посягать на его власть. Помедлив, он снова повернулся к Шоне и улыбнулся. — Лежи спокойно, детка. Ты умрешь.

— Почему? — еле выговорила Шона.

— Ты, женщина, стала главой семьи. Так нельзя.

Значит, вот в чем дело: Лоуэлл ненавидел Шону с тех пор, как умер ее отец! Стоит ли пытаться образумить его?

— Теперь я уже не глава семьи. Я вышла замуж за Дэвида Дагласа.

— Жаль, что этот проклятый ублюдок еще жив!

К тому же у нас отняли мальчишку.

— Так это ты пытался убить Дэвида?

— Да, я. Ему предстояло сгореть. Гоуэйн тревожился за Алистера, и нам представился удобный случай. Ты тоже должна была умереть в огне.

— Но почему я должна умереть?

— Ты не имеешь права жить, детка. Но теперь… — Лоуэлл пожал плечами, — если это происходит так, как я сказал, среди моих сторонников, это оправданно. — Он склонился и прошептал на ухо Шоне: — Это жертвоприношение! Мне надо помнить об осторожности, иначе я лишусь сторонников.

— Не смей разговаривать с ней! — выпалил Фергюс.

— Это еще почему? — спросил Лоуэлл.

— Сегодня ты обещал настоящий обряд — оргию и все прочее. Если ты тянешь время, лучше отдай ее мне и парням…

— Умолкни, Эндерсон!

— Она все равно не девственница…

— Ты не тронешь ее! — перебил Лоуэлл. — Мы принесли ее сюда, чтобы умертвить.

— Какая разница, если она умрет более оскверненной? — поддержал отца Дэрил Эндерсон.

Шона зажмурилась и поморщилась, стараясь не вслушиваться в звуки, доносящиеся со всех сторон. В пещере находились мужчины и женщины, и не все они участвовали в споре, разгоревшемся вокруг алтаря. Они теснились возле фигуры с рогами, с преувеличенным пылом целовали ее, а затем — друг друга. Пещеру оглашали стоны, смех и крики мужчин и женщин, которые совокуплялись, движимые гнусной похотью.

Сколько их здесь? Шона задумалась. Возможно, человек десять, а возможно, гораздо больше. Прежде всего ее дедушка Лоуэлл. Кто еще? Кто из ее родных решился на такое преступление?

— У нас мало времени, Мак-Гиннис! — сердито напомнил Фергюс Эндерсон.

— Времени у нас больше чем достаточно. Они не нашли пещеру за пять лет, не отыщут и сейчас.

— Я все-таки не прочь попробовать на вкус ее светлость, прежде чем в ее горло вонзится нож! — пробормотал Фергюс.

— Убирайся! — велел Лоуэлл и, взмахнув полой плаща, повернулся спиной к Шоне, закрывая ее от чужих взглядов.

Лоуэлл улыбнулся, и его лицо превратилось в жуткую маску, нелепо напоминающую лицо самой Шоны. Он устремил на Шону взгляд знакомых синих глаз.

— Вот так-то, Шона… Да, Дэвид Даглас не умер. Но какая разница? Он все равно умрет.

— Умрет… кого еще вы хотите убить? Дедушка Лоуэлл, что ты делаешь, зачем? Я знаю, ты не сторонник викка…

Он рассмеялся.

— Ты говоришь о безумцах, помешанных на здоровье, доброте и целительных силах природы? Нет, детка, я не принадлежу к их числу.

— Значит…

Приблизив губы к уху Шоны, он прошептал:

— Сколько раз я смеялся до слез! Ибо вы, люди, не видите разницы между жалкими целителями и нами — теми, кто знает истинную власть и видит ее!

— Истинную власть?

— Власть сатаны! — взревел Лоуэлл и огляделся, а затем снова зашептал: — Люцифера, повелителя Тьмы. Как я забавлялся, узнав, что мы можем грабить, устраивать оргии, убивать, а во всем этом обвинят приверженцев викка! Разумеется, детка, я преследую свои интересы. Я — верховный жрец. Одного за другим я уничтожу всех, кто стоит на моем пути.

— Дедушка Лоуэлл, я не верю, что ты хочешь меня убить.

— О Шона, детка, как ты ошибаешься! Я давно замышлял эту ночь, но вместе с тобой мне была нужна невинная девушка. Однако повелитель Тьмы жаждет такой жертвы, как ты, — соблазнительной женщины. Увы, миру известно о твоих плотских грехах, но ты прекрасна и молода. Твоя смерть угодна силе, которую ты не можешь вообразить!

— Дедушка Лоуэлл, ты и сам не веришь тому, что говоришь.

— Ты умрешь.

— Ты спятил!

Сама она тоже лишилась рассудка, думала Шона, чувствуя подступающую истерику. Может, чудо все-таки свершится и она сумеет отговорить дедушку от убийства? Она находится глубоко под землей и со всех сторон окружена сторонниками Лоуэлла. Неизвестно, сколько она пробыла здесь и дождется ли помощи. Пещеры в скалах бесконечны. Одна из таких — пещера, где скрывался Дэвид: эти негодяи ни разу не наткнулись на его убежище. А он не нашел их логово.

— Конечно, прежде всего для этой ночи я приберегал ребенка, — продолжал Лоуэлл.

Сердце Шоны торопливо забилось.

— Какого ребенка?

— Шона, не прикидывайся глупой — твоего сына. Ублюдка лорда Дагласа. Ребенок — лучшая из жертв, особенно пятилетний, но когда ты забрала мальчика в замок, я понял, что медлить не стоит. Вы все умрете. В конце концов я доберусь и до остальных. Гоуэйн испустит дух от старости. Алистер всегда был беспечен, а вот убить Алариха будет потруднее. Как думаешь, Шона, почему я позволил тебе выжить сразу после пожара? Чтобы ты родила ребенка, я вырастил его и дождался, пока ему исполнится пять лет. Потом я позволил тебе жить только затем, чтобы убить вместе с твоим ребенком — сыном Дэвида Дагласа и Шоны Мак-Гиннис, их единственным отпрыском. Эти земли станут моими — все, до последней пяди. Дагласы никогда не заботились о них. А что касается собственности Мак-Гиннисов… я был младшим, но самым крепким из сыновей. Создавая такой культ, приобретаешь приверженцев, готовых ради тебя на все, и в конце концов получаешь то, о чем мечтал. Даглас украл у меня мальчишку. Невинная девушка тоже могла бы подойти, но ты отняла у меня Сабрину. И теперь за все, чего ты меня лишила, ты расплатишься своей кровью, дорогая. Я хотел убить тебя на алтаре друидов — это было бы лучше всего. Но ты — леди Мак-Гиннис, тебя надо убивать, как подобает. Мне не хватило времени. Но здесь… здесь мы ни в чем не отступим от церемонии.