Тихие Клятвы

— Да, — прошептала я, не сдерживаясь, как в первый раз, когда он спросил.

— Сколько?

— Двое.

— Они прикасались к тебе здесь?

Я задохнулась, когда его теплая ладонь обхватила мою киску. Я повернула голову из стороны в сторону. Его рука пронеслась вверх по моему телу, а другая присоединилась к моим грудям, где они обхватили тяжелую плоть и ущипнули соски.

— А здесь? — Его голос был неровным.

Я отчаянно хотела открыть глаза и увидеть его, чтобы убедиться в том, что его гнев угасает, но важнее было преодолеть пропасть, разверзшуюся между нами. — Да.

— Сколько? — выдохнул он.

— Только один.

В ответ раздалось ворчание. — Повернись. — Он был достаточно близко, чтобы дотронуться, если бы я только протянула руку, но я сделала, как он велел, и повернулась к нему спиной. Он придвинулся ближе, пока тепло его тела не стало пьянящей приманкой, умоляя меня отступить и схватить то, что было вне моей досягаемости. — Мне нужно твое доверие, Ноэми. Покажи мне, что я могу доверять тебе. — Гравийный шелест ласкал мою кожу, вызывая легион мурашек по рукам и ногам.

Я снова кивнула, готовая отдать ему все.

Его тело медленно прижалось к моему, его передняя часть к моей спине. — Держи глаза закрытыми. — Его руки потянулись за моими, его тело побуждало меня двигаться вперед, делая по одному маленькому шагу к тому, что, как мне казалось, было стеной с окнами.

Мое дыхание стало неровным и поверхностным от неуверенности. На улице было светло, и хотя окна были затонированы, нас можно было увидеть, если кто-то смотрел.

А в городе всегда кто-то смотрел. Ждал. Наблюдал.

Коннер прижал мои ладони к теплому стеклу и с помощью своей ноги приказал мне развести ноги в стороны.

Я чувствовала себя такой открытой и обнаженной. Мои соски мучительно напряглись под воображаемым прожектором зрителей. Мое тело реагировало на эротическую природу моей ситуации, независимо от того, хотела я устраивать шоу или нет, а я предпочитала этого не делать. Я не была эксгибиционисткой по натуре, но я хотела доказать Коннеру свою правоту. Он просил моего доверия, и я отчаянно хотела дать ему то, что он хотел.

Позади меня послышался звон пряжки его ремня и шорох ткани. Когда его руки наконец вернулись ко мне, они были властными и в то же время нежными. Он положил руку на мой живот, оттягивая мою задницу назад, а другой рукой обхватил мою шею, прижимая мое лицо к стеклу. Мои внутренние мышцы сжимались и болели, когда мягкая кожа его члена касалась моих складок.

— Ты уверена, что доверяешь мне, даже если я трахну тебя у стекла так, что весь мир увидит? — Его резкие слова хранили последние остатки его гнева, потрепанные и огрубевшие от отчаяния.

— Да, Коннер. Я доверяю тебе.

— Тогда открой глаза. — Он произнес эти слова на вдохе за секунду до того, как глубоко вошел в меня.

Мои глаза распахнулись, изумленное удивление и пьянящее облегчение перехватили дыхание, когда я увидела перед собой матовое стекло. Я не была уверена, как он это сделал, но вся стена окон стала непрозрачной.

Он не рискнул выставить меня напоказ. Все это было уловкой.

Я повернула лицо, чтобы посмотреть на него, как раз когда он снова вошел в меня, вырвав стон с моих губ. Коннер обхватил мое горло и сблизил наши рты в таком трогательном поцелуе, что он мог бы положить конец войнам и свергнуть королевства.

— Я никогда не подвергну тебя опасности, ни тело, ни душу. Ты понимаешь? — спросил он, в его голосе прозвучала настоятельная просьба.

— Да, — вздохнула я, страстно желая его больше.

— Тогда держись, детка, потому что мне нужно трахнуть тебя быстро и сильно. — Он вернул свои руки на мои бедра и начал входить в меня. Изголодавшись по его прикосновениям, я отталкивалась от его толчков, наслаждаясь ощущением соединения наших тел.

Мне казалось, что мы плетем заклинание — нечто глубокое и грандиозное, что свяжет нас гораздо крепче любых клятв и обетов.

Коннер внезапно остановился, развернул меня лицом к себе, а затем поднял меня на руки. — Мне нужно тебя увидеть.

Я обхватила ногами его талию, когда его губы прильнули к моим, а его член снова оказался в гостеприимных объятиях моего плачущего ядра.

Пока моя спина была прижата к стеклу, Коннер трахал меня с полной отдачей. Все это время его глаза не отрывались от моих. Наши тела были расположены так, что мои соски и клитор терлись о него при каждом толчке моего тела на его пульсирующем члене. Когда его пальцы подо мной приблизились, чтобы подразнить запретную ложбинку на моем заду, эротический порыв был слишком сильным.

— Коннер, — прохрипела я, мое тело взорвалось в каскадной лавине удовольствия.

— Вот так, Эми, — прорычал он. — Кончи для меня, блядь. — Он ненадолго удвоил свои усилия, прежде чем зарычать, крепко прижимая меня к себе, его тело пульсировало от удовольствия.

Моя голова кружилась от громоподобного оргазма. Когда Коннер двинулся, чтобы отвести нас от окна, я вздрогнула от стимуляции моей сверхчувствительной плоти.

— Я могу идти, — пробормотала я, зная, что его ноги должны были устать.

Коннер только хмыкнул.

— Упрямый. — Я усмехнулась на его коже. — Куда ты меня тащишь?

— В душ. Сначала я буду смотреть, как моя сперма стекает по твоему бедру, потом я буду смывать ее и заменять новой, пока ты не начнешь понимать, что ты моя.

Я медленно отклонилась назад, чтобы видеть его лицо, и он мог видеть искренность на моем, когда я прошептала: — У тебя получается.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Сердечная боль в ее голосе была слишком сильной. Несмотря на затаенную злость, я должен был вернуться в квартиру, когда она позвонила. Я должен был быть рядом с ней, даже если я не мог заставить себя прикоснуться к ней, пока не буду уверен, что она понимает всю серьезность своей ошибки.

Мы с ее отцом были совсем не похожи. Абсолютно ничем.

Я скорее умру, чем позволю своей семье пострадать, не говоря уже о том, чтобы навредить им самому. Фаусто Манчини был чертовой мразью. Я был рад, что Ноэми рассказала мне всю правду, потому что это оправдывало события, которые я затеял, чтобы уничтожить этого ублюдка. Его правление террором было закончено. Он просто еще не знал об этом.

— Мы с Кейром договорились о встрече с Донатисом. — Я усадил Ноэми на туалетный столик, держа свое тело между ее ног. — Ты доверяешь мне справиться с этим?

— Доверяю. — Она кивнула. — Я просто беспокоюсь о Санте.

— Я знаю, и я сделаю все возможное, чтобы он не оказался втянутым в это. — Я не мог насмотреться на ее неприкрытую невинность в ее зеленом взгляде. Наклонившись назад, я посмотрел на ее внутреннюю поверхность бедер и провел пальцами по липкой влажной коже. Это зрелище вдохнуло новую жизнь в мой мягкий член. — Знаешь, меня это тоже пугает. — Я посмотрел на нее сквозь ресницы.

— Правда?

— Конечно, пугает. Мне кажется, что я мог бы бросить все и провести каждый день, трахая тебя до беспамятства, и умереть счастливым человеком. Но все должно было быть не так. Я тоже не должен был хотеть тебя, — признался я.

— Немую итальянку? — поддразнила она с ухмылкой.

— Именно ее. — Я коснулся своими губами ее губ в намеке на поцелуй, возвращая свое тело к ее телу. — Итальянцы отдали меня. Почему я должен хотеть иметь с ними что-то общее?

— Ты все еще чувствуешь это? — спросила она, в ее глазах появился оттенок беспокойства.

— Нет, не совсем. И это не имеет значения, потому что ты не итальянка. Ты моя.

Ее губы изогнулись вверх. — И ты мой?

Мне было неприятно, что она сомневается. — Да, черт возьми, я твой. И это значит, что я тоже должен тебе все объяснить. С моей стороны было дерьмово не сказать тебе, и я сожалею. Когда приехала Миа Дженовезе, она сказала мне, что мой дядя Броуди на самом деле был моим биологическим отцом. — Произнесение этих слов вызвало новую волну разочарования и потери. — Столько времени, а мы и не знали. А теперь уже слишком поздно. Его больше нет.