Страница 26 из 95
Квинт постепенно сбавил скорость, практически остановился, и спокойно вздохнул только тогда, когда перестал видеть перед собой спину надоедливого трактирщика. Колено потихоньку начинало ныть. Кажется, если тот все-таки спросит, ему даже врать особо не придется.
Припадая на правую ногу, он сдвинулся еще немного вправо и занял место за какой-то молодой парочкой. Девушка обернулась и глаза ее расширились в испуге. Квинт даже не повел бровью. Шрам, пересекающий половину его черепушки, определенно не придавал ему привлекательности, а вкупе с крепким телосложением и раздраженным выражением лица запросто мог напугать какую-нибудь не в меру впечатлительную женщину. Такая реакция была для него не в новинку.
Он перевел взгляд на ростры, стараясь не смотреть на нее. Ораторское возвышение все еще пустовало – ни приговоренных, ни мальчишки, ни даже его свиты подхалимов.
Может, все-таки уйти? – промелькнула у Квинта в голове шальная мысль. От настырного подозрительного трактирщика он все равно уже отделался, смотреть на то, как Республика со свистом скатывается в более приставшее германцам или галлам варварство, у него не было ни малейшего желания, остановить происходящее и вразумить окружающих он никак не мог. Впрочем, второе вряд ли вообще требовалось. Таких, как этот трактирщик, было меньшинство – просто сейчас только они не боялись высказывать свое мнение вслух, и, как следствие, слышно было только их.
Так и не приняв никакого решения, Квинт скоро понял, что все пути к отступлению закрыты. Спереди раздавался шум шагов множества ног, командные голоса и звяканье оружия. Ему не нужно было пытаться вытянуть шею посильнее и разглядеть все получше, чтобы понять, что приближалась процессия мальчишки. Он мысленно выругался сам на себя. Теперь придется смотреть.
Ликторы, ликторы, легионеры, еще ликторы. Мальчишка был всерьез обеспокоен своей безопасностью, раз окружил себя такой армией. Чтобы разглядеть самого охраняемого, Квинту пришлось вытянуть шею до хруста.
Щуплый бледный юноша лет двадцати на вид, находился в самом центре процессии. Император Август, - ухмыльнулся Квинт про себя, припоминая один из последних опубликованных в Acta diurna[4], указов, - Ни одного боя, главное, самостоятельно не выиграл, а все туда же. Император[5].
Чего ради мальчишка сменил себе имя и чем его не устраивало быть Гаем Юлием Цезарем Октавианом, он, как и все, с кем ему доводилось обсуждать этот вопрос, решительно не понимал.
Процессия остановилась у ростр. Несколько ликторов взбежали наверх первыми, осмотрели ораторское возвышение и только после их сигнала вслед за ними проследовал мальчишка. В пурпурной тоге, являвшейся атрибутом императоров, он смотрелся невероятно нелепо, но решительно никто – и Квинт в том числе – не рискнул бы ему сказать об этом. В гневе мальчишка был страшен, а вывести его из себя, по слухам, было проще пареной репы.
- Квириты, - негромко начал мальчишка, поднявшись на ростры. Одного этого оказалось достаточно для того, чтобы разговоры в толпе стихли, - Как вам всем прекрасно известно, четыре года назад нашу великую Республику постигла поистине ужасная трагедия…
Кто-то толкнул его под руку и тут же бросил короткое:
- Извини.
Квинт обернулся на звук показавшегося ему смутно знакомым голоса, только чтобы увидеть вспотевшую спину и седой затылок говорившего - мужчина уже успел продвинуться вперед.
Раньше надо было приходить, если так хочешь все рассмотреть в подробностях, - с раздражением подумал он.
Стоило ему повернуться назад, туда, где происходило основное действо, толпа снова пришла в движение и над его ухом возбужденный мужской голос с южным акцентом крикнул:
- Гай, постой! Ты куда?! Гай!
Кричавший мужчина быстро протиснулся мимо него, едва позволяя Квинту себя рассмотреть. Растрепанный, со странной конструкцией на переносице и в не менее странной одежде, он выглядел очень непривычно.
- Извините, - повторял он, орудуя локтями, к неудовольствию окружающих людей.
В недоумении, Квинт следил за ним, пока и его спина не скрылась из виду, после чего его внимание переключилось обратно на ростры. Там мальчишка продолжал свою речь, расхаживая из стороны в сторону:
- Как надлежит любящему сыну, я возложил на свои плечи бремя мести за моего убитого отца.
В какой-то момент Квинт поймал его взгляд и ему тут же сделалось не по себе – хоть речь мальчишки была преисполнена скорби, глаза его не выражали ровным счетом ничего.
Еще один удар под руку и шипение соседей заставили его снова отвернуться от ростр. Трое странно одетых человек сосредоточенно пробивали себе дорогу через толпу, похоже, направляясь за проследовавшими в сторону ростр ранее мужчинами. Двое из них – мужчина и женщина – были одеты практически одинаково, в странные синие одежды. Варвары какие-то, что с них взять. Рабы, наверное.
- Вы уже достали! – в сердцах вскрикнула незнакомая матрона, стоявшая от него по левую руку, когда ее отпихнули в сторону. Возмущенный гул толпы вокруг ясно свидетельствовал, что все были с ней солидарны. Еще немного – и кого-то точно начнут бить.
Странно одетые люди практически синхронно что-то сказали на своем варварском, и, продолжая распихивать толпу, продвинулись вперед. Квинт почувствовал, что снова может дышать. Это не могло не радовать.
- И сегодня, перед ликом моего божественного отца, я завершу начатое! – громогласно провозгласил мальчишка, срывая шквал аплодисментов, и Квинт обернулся на звуки его голоса.
Ну вот. Все прослушал. О чем это он?
Ему пришлось сильно задрать голову, даже немножко приподняться на цыпочки, чтобы увидеть, что на другом конце Форума снова показалась процессия. Окруженные со всех сторон легионерами, понурые люди медленно брели в их направлении. Кто-то из них был ранен, кто-то серьезно избит, но даже те, на ком никаких внешних повреждений он не видел, выглядели обреченно. Всадники из Перузия, без сомнения. Но при чем тут месть?
- Назад! Все отступите на два шага назад! - прокричал кто-то вдалеке и толпа, повинуясь, сдвинулась.
Девушку, стоявшую впереди, с силой вжали в Квинта.
- Эй, ты, аккуратней! – он уперся рукой в спину мужика, что напирал на нее. Девушка посмотрела на него с благодарностью.
- Не могу, - сдавленно отозвался тот, - Меня самого давят. Ребра, по-моему, уже переломали.
Ну и на кой он вообще позволил этому трактирщику вытащить его сюда? Сидел бы сейчас в каупоне…
Толпа схлынула так же внезапно, как и нахлынула. Квинт несколько раз вдохнул полной грудью и почувствовал, что от переизбытка воздуха у него закружилась голова. Раненное колено, по которому кто-то заехал в давке, нещадно болело.
Он снова задрал голову. Впереди кучка легионеров оттеснила толпу от ростр ровно настолько, чтобы на освободившемся пространстве хватило места всем обреченным. Взгляд Квинта бездумно скользил по их лицам – обычные, ничем не примечательные италики, провинившиеся только тем, что встали в этой войне на сторону Луция Антония… А ведь с легионерами мальчишка связываться не рискнул – он знал об этом из первых рук. Еще бы – они-то сдачи дать могли.
Как мерзко.
На рострах какой-то мужчина, низко наклонив черноволосую голову, упал на колени перед мальчишкой, видимо, пытаясь вымолить себе жизнь. Что-то неуловимо знакомое было в нем, но Квинт никак не мог взять в толк что.
Рядом, сцепив губы, бледный как мрамор стоял еще один человек. Не узнать лицо того, чью жизнь он так отчаянно хотел оборвать последние несколько лет, было невозможно. Тогда, получается, второй…
Внезапная догадка осенила Квинта.
Так вот что мальчишка имел ввиду, когда говорил про месть! Но как так получилось, что Квинт не знал о том, что они пережили мясорубку Филипп[6]?
На рострах мальчишка ухватил умоляющего мужчину – Децима Брута – за шиворот, сказал тому что-то и с отвращением отпихнул от себя. Пусть Квинт терпеть мальчишку не мог, в это короткое мгновение он был всецело на его стороне. Разве что, будь он на его месте – одним толчком этот ублюдок, которого он когда-то считал своим командиром[7], не отделался бы.