Страница 59 из 65
Крепость Утин показалась внезапно – прямо по курсу выросла тёмная громада. А вот их заметили раньше, чему подтверждением стала стрела, вошедшая в доску рядом с Большаком. Здоровяк пошатнулся и чуть не упал, когда сверху донеслось:
– Кто такие? Чьих будете?
Дражко встал, балансируя на качающейся долблёнке, приложил руки ко рту и ответил:
– Меня зовут Дражко, сын Буревоя Медведя из Руяна. Мы прибыли по указу Мстивоя. Для помощи!
Несколько вздохов тянулась тишина. По затылку пробежали мурашки. Почудилось, вот-вот стрелы полетят снова, на этот раз – в цель. Опасность точно витала в воздухе, заставив его напрячься. Но затем:
– Гребите ближе! Но по одному, чтобы мы видели!
Преодолев накал ожиданий, гридни зашевелились.
Со стены спустили лестницы. Первым полез Дражко, готовый в любой момент взяться за оружие. Чутьё до сих пор предупреждало об опасности. Наверху его подхватили, почти перекинули через частокол. Пришлось постараться, чтобы не упасть.
Бряцая кольчугой, навстречу вышел крепкий муж с короткими волосами, со шлемом подмышкой.
– Доброй ночи, Дражко из рода Медведя! – задорно приветствовал он.
Беглый осмотр показал, что все воины облачены в бронь. Видимо, на случай, если нагрянут франки.
– Князь Войцех, полагаю? – Дражко протянул руку в приветствии, на что получил крепкую хватку на предплечье.
– Верно. Вас много?
Оказавшись ближе, удалось рассмотреть некоторые черты лица: вздёрнутый нос, широкую челюсть, стриженную бороду, покрывающую впалые щёки, и глубоко посаженные глаза.
– Полсотни.
– В самый раз!
– Ни одного огонька… Было непросто найти крепость.
– Свет слепит взор, – хрипловатым голосом пояснил Войцех. – Если ублюдки осмелятся на штурм, я хочу увидеть их как можно раньше. К тому же, ты сам заметил – довольно сложно нащупать в эту проклятую ночь наш остров.
Руяне высадились на узком берегу и понемногу забирались на вал через ворота – Войцех убедился, что гости желанные и распорядился открыть створки.
А затем произошло то, о чём предупреждало чутьё.
– Идут! – воскликнул дозорный на другой стороне вала.
– Ну, наконец-то! – обрадовался Войцех, перехватывая копьё. – А то я уж засыпать начал!
Дражко предупредил не успевших забраться на вал гридней, а сам повёл остальных к частоколу.
Франки прибывали на лодках, плотах и даже небольших ладьях, наверное перехваченных у проезжающих купцов или приведённых из саксонского городка на западе.
С крепости полетели стрелы. Послышались первые вскрики, всплески воды. Заверещали вражеские десятники, требуя поднять щиты.
К лучникам присоединился Деян. Привыкший к темноте, он бил без промаха, умудряясь попадать в открытые голени, в прорехи из-за покачнувшейся долблёнки. Наблюдая за ним, Дражко в который раз подумал, что не хотел бы оказаться с этим человеком по разные стороны. Может, в ближнем бою Дражко почти наверняка одолел бы Деяна, но до расстояния копья ещё нужно дойти…
Но таких самородков никогда не бывает много. А вот врагов – не счесть. Поэтому мелкие отряды потихоньку приближались к крутым скользким обрывам.
– Обходят! – предупредил Векша, прыгнув через бойницу. – Скоро со всех сторон попрут!
Поток франков разделился, крепость охватывали клещами. Защитникам пришлось занять круговую оборону, но с руянами каждую бойницу закрывал один или два человека.
Обратно тоже летели стрелы, но редко и как будто пугливо. Привыкшие к твёрдой почве под ногами франки неуверенно стояли на борту, да и с крепости смельчаков, решивших испытать свою ловкость, быстро шпиговали в назидание другим.
Однако скоро полчища оказались слишком близко. Плотность обстрела возросла, следом летели дротики. Защитники понесли первые потери.
Дражко успел метнуть несколько сулиц, прежде чем взялся за топор, когда ублюдки полезли на стены.
Удо стоял рядом. Он выталкивал лестницы, сшибал первых храбрецов тяжёлой рогатиной, а Дражко перерубал крепкие переплетённые верёвки крюков и проламывал черепа удальцов, сумевших добраться до бойниц.
Началась рутинная работа. Железо, пот, кровь. Смрад смерти. Это нисколько не походило на чарующий танец поединщиков, их выверенные уколы, взмахи, яростные атаки, хитрые финты. Бой равных, честная схватка.
Нет.
Измазанные грязью франки, рыча, лезли по скользкому обрыву, карабкались по частоколу, а затем с воплями падали назад, сбивая товарищей. Стрелы свистели над головами, дротики застревали в брёвнах. Неподалёку кого-то сшибло очередным снарядом, но место тут же занял напарник.
Чувство времени потерялось. Мускулы онемели, но уже не выказывали усталости, не ныли, и потому топор, напившийся крови, с ошмётками мозгов на рукояти, продолжал крушить врагов.
А затем, по всей видимости, боги решили отблагодарить своих внуков за зрелище.
Пошёл дождь.
Сначала это были незаметные капли, резко громыхнуло, молния на мгновение осветила округу, открыв взгляду кишащее лодчонками озеро, за которыми приближался тяжёлый корабль с бронной дружиной – Людовик отправил настоящих воинов переломить ход битвы. Но сверкающие острие с треском вонзилось в мачту. В следующее мгновение тьма снова опустилась над ними, но потом корабль заняло огнём.
Недолгую тишину заполнил шум ливня. А затем:
– Перу-у-у-ун!
– Пе-е-еру-у-у-ун!
Защитники крепости разразились воинственными кличами и принялись убивать с новой силой.
Лестницы смывало, люди соскальзывали. Те, кто пытался ухватиться за выступы, падали.
Стрелы заканчивались. Деян выпустил последнюю из тех, что удалось раздобыть в запасах, быстро снял тетиву и укрыл драгоценное оружие в кожаный чехол.
Под смех и оскорбления защитников крепости франкская дружина прыгала за борт, пытаясь ухватиться за проплывающие рядом лодки и плоты. Кому это не удавалось, уходили под воду – бронь утягивала вниз. Корабль горел слишком быстро, особенно учитывая ливень. Видимо, ваграм готовили огненный подарок, но сам стали жертвами своей хитрости.
Крики доносились отовсюду. Перунов гнев окончательно обрушил дух нападавших, и те погребли прочь.
– Жаль нечем закидать! – тяжело дыша, сокрушался Векша.
В свете огня на его шлеме поблёскивали багровые пятна, которые даже утихший дождь не мог смыть сразу.
– Так им, брыдлым пасюкам*! – кинул вслед Большак.
(*Брыдлый – гадкий, вонючий; пасюк – трусливый и подлый человек)
Его ужасающий топор лесоруба, который он наотрез отказывался менять на достойное дружинника оружие, вдоволь напился крови. А с кольчуги сползала чья-то требуха.
Пока франки бежали на берег, незаметно посветлело небо. Солнце, ещё скрытое уходящими тучами, позволило видеть как в сторону лагеря вагров маршируют сотни всадников, а за ними плетутся тысячи пеших воинов.
– Уже заря… – устало заметил Дражко, проверяя пальцем затупившееся лезвие.
Спасших их дождь теперь надоедливо бил по шлему и пробирался за шиворот.
– Идут… Идут! – воскликнул Войцех.
Все подскочили, чтобы убедиться. Справа, навстречу Людовику, двигались дружины Мстивоя.
– Наконец-то, – ухмыльнулся Деян.
«Надо бы отдохнуть сначала, – подумал Дражко, от усталости даже позабыв о желании участвовать в битве там, на ратном поле. – А затем ударим по ублюдкам сзади».
Эмоции отошли на второй план. Не было ни зависти, ни обиды – только цель, которую надо достигнуть.
– Ай, зараза! – воскликнул Войцех.
Дражко обернулся и наконец увидел, что князь был ранен.
– Задел один… – как бы оправдываясь, пояснил тот, поймав на себе взгляд. – Но ничего, взамен я отсёк ему руку!
Войцех попытался издать подобие смеха, но вместо этого лишь сильнее сморщился.
– Ясон о нём позаботится, – пробормотал Удо.
Грек наотрез отказался оставаться в лагере. Дражко хотел было настоять в приказном тоне, но, поразмыслив, решил взять его с собой. И, видимо, не прогадал.
Князя уложили в дом, стоявший по центру вала. То был просторный крепкий сруб из дубовых брёвен, где обычно ночевала вся дружина.