Страница 50 из 65
Только успели миновать ворота, дверь усадьбы распахнулась, и на всю округу раздалось звонкое, радостное:
– Папенька-а-а!
Маленькая девчушка с россыпью веснушек на круглой мордашке, едва не путаясь в длинной рубахе, понеслась навстречу.
– Смеянка! – Буревой, как только увидел её, сразу засиял, спрыгнул с коня и подхватил на руки.
– Смеяна! – на крыльцо избы выскочила старуха. – Вот паскудница! Хоть бы оделась для приличия!
Мила, слезая с повозки, запричитала:
– Вот негодница, а? Мам! – она обратилась к старухе. – Ну, ты куда смотрела?
– Да я только отвернулась, а эта чертовка!..
– Полно вам, – непривычно мягко, нежно сказал буревой. – Пошли, Смеянка, гостинцы смотреть.
– Гостинцы-ы-ы! – заверещала девчушка.
Ингигерд с удивлением наблюдала на Буревоя, который из грозного воина превратился в милого доброго мишку. Дражко хмыкнул:
– Сестрёнка – единственная, кого в нашем роду принято баловать. Когда она появилась на свет, отец единственный раз на моей памяти не ворчал полных три дня.
━─━────༺༻────━─━
Первым делом растопили баню. Долго парились, мылись, лупили друг друга берёзовыми веника от души, затем прыгали в реку, остывшую к вечеру. А затем – чарка холодного кваса.
– Эх-х-х-х… – протянул довольный Ратмир. – После долгого похода – самое то. Что ещё для счастья надобно?
Дражко ничего не говорил. Молча раскинулся на скамье, вдыхая поглубже прохладный воздух. Кое-что для полного удовлетворения было бы неплохо сделать. Но это позже – времени теперь вполне достаточно.
– Брат. – Судя по тону, Ратмир явно настроился на серьёзную беседу.
Жаль. А ведь так всё хорошо шло…
Говорить было лень, поэтому Дражко вопросительно хмыкнул.
– Оставь ведьму. Матушка со свету её сживёт – сам же видел, как зыркает в её сторону.
– Она не ведьма, – вздохнул Дражко.
– Поверь, я знаю о чём…
– Брат! – Дражко поднялся, хотя очень не желал этого делать. – Уж не мальчишка, разберусь.
Ратмир отлично понимал, что словами дело не решить. Сам такой же был. Поэтому махнул, и вместо нравоучений сказал:
– Пошли-ка, ещё разок отхлещу. А то ишь, взрослый стал!
– Вот это можно, – кивнул Дражко, вставая со скамьи.
И братья снова скрылись в тесной жаркой бане, пропахшей дымом и берёзой.
━─━────༺༻────━─━
На хуторе Буревоя никому не приходилось скучать. Все были заняты работой, трудились с самого раннего утра до позднего вечера. По двору бегали челядины, исполняя поручения, животина паслась на лугу возле берега. Мужчины разбирали привезённое добро, затем смазывали оружие, бронь, конопатили лодку у причала.
Дражко выгнал конюшего и сам принялся ухаживать за лошадьми, по которым успел здорово соскучиться. Живко, успев устать от взбалмошной Смеяны, напросился помочь. Он отлично ладил с животиной. Даже строптивый Гром, молодой жеребец, признававший только Дражко, не слишком противился, когда Живко расчёсывал гриву.
Ратмир держал собственное хозяйство, но двор стоял рядом с родительским, так что между ними даже ограды не было, а челядины сновали туда-сюда. А сам он частенько попадал под руку матери или отца.
Ясон, приглашённый на побывку, пока из Ральсвика кто-нибудь не соберётся плыть до Ладоги, также не прохлаждался. Как только слух о царьградском лекаре достиг ушей первого прохожего человека, весь Ругард выстроился в очередь к нему на приём. Так что кошель Ясона полнился день ото дня. А если кто звал его греком, а не ромеем, – даже после настойчивой просьбы, – вместо одной монеты в прибыток шло две. Правда, недолго. До людей быстро дошла разница в стоимости услуг, которая зависела от вежливости просящего.
Пока Буревой занимался мужскими делами, Мила зорко следила, чтобы в хуторе всё шло как надо. Особенно бдительно наблюдала за Ингигерд, которая хорошо управлялась со скотиной и неплохо пряла, да и прочих занятий не чуралась. Несмотря на нежную кожу рук, вроде и не тронутую каждодневной работой, умениями она оказалась не обделена. Конечно, Милу это нисколько не успокоило, но вместе с Буревоем приняли решение пока ничего не предпринимать – мол, наиграется и остынет. А к зиме, когда забот поменьше, отправят сватов к дочке Висмара. Та как раз в этом году вошла в возраст.
Время пролетало быстро. Занятая трудами, Ингигерд и не заметила, как миновала седмица, а за ней ещё одна… Новый быт даже начинал нравиться, а весёлый, бойкий Дражко всё чаще заставлял смеяться до упаду или смущённо краснеть. Будто и не было никогда прошлой жизни, где Энгуль гонял сыновей окрестных бондов, по улицам разносился запах рыбы и соли, а Сёльви, друг Ингвара, при любой удобной возможности крутился неподалёку, старательно изображая, что делает это совершенно случайно.
На пятнадцатый день Дражко с отцом и братом, прихватив товарищей из дружины, отправились на охоту. Вернуться они должны были только через пару ночей.
Ингигерд до заката ходила сама не своя, руки будто не слушались, а на зов она откликалась через раз. Радислава, заметив это, решила подбодрить:
– Не волнуйся! Ничего с твоим суженым не станется. Зато отдохнёшь немного от молодецкой прыти, – хихикнула она, после чего испугано оглянулась – не услышала ли грозная свекровушка.
Девушка лишь кивнула в ответ. Беспокойство действительно охватило думы, но не по этому поводу.
Олаф обещал найти её, как только представится случай. И что-то подсказывало – он наступил.
Глава 22. Свобода?
К полуночи похолодало. Живко неудачно повернулся во сне и проснулся от боли в ребре. Боль прошла, а вот заснуть обратно не получалось. Громогласный храп Буревоя уже настолько приелся, что без него сон шёл неохотно. Да ещё эта мягкая постель… Он привык к жёсткой подкладке, в лучшем случае – к грубым шкурам. А то и на голой скамье лежать приходилось.
Но удобства – лишь небольшая досада. Всё остальное здесь казалось таким своим, милым сердцу, будто он родился и вырос на этой земле, под сенью грозной крепости, в окружении бравых мужей.
Как только кости восстановятся, Буревой обещал определить его в гридницу – постигать воинское ремесло. Поэтому каждый раз боль вызывала обиду, ведь она отдаляла от столь желанной ратной жизни.
В голове мальчишки постоянно крутились мечты о великих подвигах, поверженных противниках. О дальних походах. Он хотел равняться на Дражко, сражаться с ним плечом к плечу. Вот и сейчас представлял себя на борту «Лебедя» в ожидании скорой битвы. Чувствовал брызги волн, слышал голоса врагов, тоже жаждущих пустить кровь…
Захотелось справить нужду.
«Теперь точно не засну, – вздохнул Живко. – Придётся сбегать…»
Удалось тихо, никого не разбудив, шмыгнуть на наружу. Сразу в лицо ударила прохладная свежесть, отчего сон и вовсе пропал. Кузнечики завели нескончаемую какофонию, где-то вдалеке ухнула сова. Небо хоть и было усыпано огоньками, но месяц едва позволял видеть чуть дальше вытянутой руки.
Но всё же добраться до отхожего места удалось быстро. И бесшумно – но это скорее по привычке. Живко частенько прокрадывался мимо Эйкина, бывшего хозяина. Сбегал незамеченным собаками и охранниками, а потом ещё и возвращался тем же путём. Поначалу, конечно, ловили. Пороли в наказание. Но спустя несколько попыток никто не мог его застукать. Даже лошади, не подозревая, что кто-то рыскал рядом, бывало находили на спине непрошенного ездока. Если бы он хотя бы примерно представлял, как выжить в одиночку, давно бы сбежал с проклятой конюшни.
Нежданно-негаданно, но повадка пригодилась именно в эту ночь.
Привыкшие к темноте глаза заметили что-то подозрительное на другом конце двора. Сперва мальчишка не придал этому значения. Затем слух уловил шум… Который разогнало фырканье Грома. Видимо, жеребцу тоже не спалось.
Но на третий раз, когда сова как-то странно, по-иному, ухнула, оставить всё без внимания Живко не смог. Он натянул штаны, подкрался к усадьбе, уже вполне осознанно не издавая ни звука. С подветренной стороны, чтобы чужак не учуял запаха.