Страница 22 из 65
– Поглядим, научился ли ты чему, пока меня не было!
На Руяне они постоянно устраивали потешные схватки. Дражко ни разу не выходил из них победителем.
– Нач!...
Сбигнев почти объявил поединок, как из города раздался гул рога. Все замолчали, повернулись в сторону стен. Сигнал донёсся снова.
Придётся помериться силой как-нибудь потом.
━─━────༺༻────━─━
Во внешние ворота тянулись смерды с окрестных деревень. Кто пешком, кто вёл покосившиеся повозки, заполненные небогатыми пожитками. Стада коров и овец гнали вдоль дороги, отчего зной усиливался запахом скота. Ребятишки задорно бегали друг за другом вокруг – их не заботили страхи взрослых, оставивших дома и посевы.
Хотя о домах мало кто сожалел. Привыкшие к постоянной опасности, селяне не строили на века, ведь не в этот год, так в следующий придётся прятаться в лесу или в ближайшей крепости от очередного налёта. Поэтому саксов встретят лишь опустевшие жалкие хижины, которые они сожгут с досады.
Граф Людольф Нордальбингский* вёл многочисленное войско – так сообщили гонцы, примчавшиеся с пограничных погостов. В доказательство, вдали скоро поднялись серые облака пожаров, а к ночи небо освещало зарево пожаров. Улицы Стариграда заполнились беженцами, повсюду стоял гомон, шум, расходилась вонь нечистот. Иногда вспыхивали драки – некоторым местным не нравилось делиться кровом. Но таких быстро угомонили, и обстановка держалась спокойной.
(*Нордальбингия – один из административных регионов средневековой Саксонии)
Но не в княжеском тереме, где собрались жупаны:
– Людольф – подлая собака! У нас мир с королём Людовиком!
– Пусть приходят! Стены крепки – саксы лишь обломают свои гнилые зубы!
– А деревни? А посевы?! Пожгут же!
– Верно говорит Божен! Нельзя подпускать их к нашим землям!
– И что же ты предлагаешь?! Может в поле биться?!
– И в поле сгодится! Иль ты саксов боишься, Наслав?
– Следи за языком, Пяст! А не то я…
Збигнев не дал угрозе вырваться из уст, громогласно обрушив:
– Тихо!
Сцепившиеся жупаны нехотя остановились, обратили взгляды на сотника.
– Хватит трындеть, аки бабы торговые. Людольф скоро будет у стен. С ним надобно биться, а не друг с другом.
Теслав присоединился:
– Саксов пятнадцать сотен. Большинство – ополчение, но костяком стоит дружина графа и две сотни наёмников. Мы же способны выставить три с небольшим сотни воинов, да вооружить пару сотен смердов. Больше не успеем – к следующему рассвету Людольф уже будет стоять у ворот, если ничего не предпримем.
Воцарилась тишина. Жупаны задумались. Через какое-то время один из них, Пяст, хмуро предложил:
– Укроемся в детинце… – он мельком глянул на Наслава, которого недавно корил. – Зерна хватит, стены добротные. Выстоим.
– А горожане? – Збигнев с прищуром наблюдал за жупаном.
– Отправим в леса. И гонцов к Мстивою – пущай возвращается. А мы задержим гадов.
Табемысл, великий князь ободритов, сейчас усмирял лютичей, и Мстивой присоединился к нему. Пройдёт несколько дней, прежде чем он сможет привести дружину обратно.
– Людольф не будет ждать, – выступил Ариберт. – Он выжжет земли на многие версты вокруг, угонит скот, вытопчет посевы… Мы останемся без еды, а купцы ещё долго не явятся к нам.
– И ты предлагаешь выступить в поле, чтобы лечь там костьми? – брызнул Наслав. На жухлой морде читалось явное пренебрежение, а взгляд скользнул по кресту на шее Ариберта. – Неужто думаешь, твой бог примет нашу сторону?
Ариберт исказился в мимолётном гневе, уж хотел было ответить на колкость, но Дражко вступился за него:
– Если будем слепо уповать на богов, они нас оставят. Забыл, Наслав, что наши боги благоволят за дело, а не за трусость?
Пока Дражко молча стоял поодаль, остальные старались не обращать на него внимания, но теперь все будто вспомнили, кто привёл саксов. Соглядатаи сообщили, что поводом к походу послужило его нападение на город.
– Ты, руянский мальчишка, смеешь ещё что-то вякать?! Это по твою душу ублюдки явились к нам!
В поддержку поднялся гул. Дражко лишь с презрением хмыкнул в сторону жупанов, скрестил руки на груди.
– Я напал на них с тремя десятками и взял богатую добычу. А вы с сотнями воинов собираетесь забиться в угол, как побитые собаки.
– Щенок! – взорвался Пяст. – Может, стоит выдать тебя Людольфу? Глядишь, этого ему хватит!
Он порывался взять Дражко за грудки, но его остановили.
Снова разразились крики, ругань, едва не пошли в ход кулаки. Мужи разделились: одни хотели сражаться, другие боялись. Снова пришлось вмешаться Збигневу:
– Саксам нужен лишь повод. Не будь этого, так нашёлся бы другой – Людольф наверняка задумал нападение, как только узнал про поход на лютичей.
Дражко, несмотря на гордость, чувствовал вину. Не перед жупанами – перед Арибертом, дорогим другом, который приютил его. А ещё проскочила мысль, что среди прочих наёмников под рукой графа наверняка был и отряд Сины.
В голове принялись кипятиться идеи, как исправить ситуацию.
– Но Людольф – не единственная проблема, – продолжил Теслав. – Стиг Ларссон караулит ближайшие берега. Стоит дружине покинуть город, драккары войдут в устье.
Сотник цедил сквозь зубы – он гонялся за данами, но никак не мог нагнать их.
– Двинемся малым числом! – воскликнул Дражко с горящими глазами. – Нам нужно лишь задержать саксов до прихода князя, а для этого войско не требуется.
Он засиял улыбкой, от которой одним становилось легко и весело, а другим – страшно. И Ариберт ещё не решил, к кому стоит себя отнести.
– Говори, – кивнул княжич.
И Дражко изложил замысел.
━─━────༺༻────━─━
Лагерь саксов расположился у широкого озера. Берег огибал участок небольшой глубины, формируя что-то вроде бухты, вокруг которой раскинулась поляна, обрамлённая рощами – вырубка окрестных жителей для подхода к воде.
Некоторые из них, видимо, не успели убежать от вторжения. Между навесов и палаток сгрудилась кучка пленных смердов под присмотром дозорных. Девок покрасивее пользовали для утех или прислуги, а неподалёку крупного, плечистого мужика травили, словно медведя: охаживали палками, кололи – неглубоко, но до крови; юнцы пытались бороться и отлетали под гогот старших. Мужик и впрямь походил на медведя: косматый, большой, под густой бородой выглядывал звериный оскал, вместо слов – вой, рык от злобы и отчаяния.
– Силён… – прошептал Удо.
– Будем надеяться, ему хватит сил отвлечь выродков ещё немного.
Вечерело. Солнце нависало над горизонтом со стороны озера, гладкая поверхность слепила алым отблеском. Мошкара тучами кружилась повсюду, испытывая терпение затаившихся руян.
Дражко снова вёл дружину в самое пекло. Не все успели оправиться от ран, но оставшихся было достаточно, чтобы исполнить задумку.
По короткому жесту гриди начали ползти. Во мраке еловых зарослей их тёмные накидки скрывали кольчугу и шлемы, лица были измазаны углём, а наконечники копий и топоров обёрнуты в тряпки. Чтобы спрятать запах, – в лагере держали собак, – с ног до головы натёрлись вываркой трав, коры, жиром. В сумерках они будут выглядеть бесами из преисподней, которыми так пугают саксонские жрецы своих прихожан.
Солнце почти скрылось за верхушками леса на дальнем берегу. Поверхность озера отражала последние лучи, слепила находящихся в лагере, оставляя южную опушку в тени.
Чёрные, едва различимые силуэты раздвинули эту тень и скрылись в траве. Ветер трогал колосья, маскируя руян, и им удалось добраться почти до края лагеря, огороженного обозами. Травля мужика подходила к концу, всё чаще его бороли, что вызывало растущие ликования.
К этому моменту солнце уже скрылось, округу освещали лишь костры и факелы у дозорных постов, один из которых заподозрил неладное. Это был муж в годах, от пламени на лице плясали морщины, узкие губы недовольно поджимались, а из груди то и дело проскакивал кашель.
Дозорный навострился, направил копьё вперёд, сделал пару шагов…